Читать интересную книгу Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая - Эрнест Лависс

Революция в Пруссии. Учредительное собрание, открывшееся в мае в Пруссии, в большинстве своем состояло из умеренных; оно охотно последовало бы указаниям правительства, если бы последнее проявило хоть сколько-нибудь искренности и энергии. Но король уже раскаивался в сделанных им уступках; он не отказался ни от одного из своих предубеждений. В своей ненависти к реформам он опирался на старопрусскую группу — «маленькую, но могущественную партию», которой руководил генерал Герлах и которую энергично поддерживала королева Елизавета. В конце июля в Берлине под руководством Бюлова-Кумерова собрался съезд крупных землевладельцев, ставивший себе задачей защиту интересов дворянства; органом этого «юнкерского парламента» сделалась Новая прусская газета, получившая впоследствии столь громкую известность под именем Крестовой газеты. Вся страна покрылась «прусскими кружками», которые стали центрами реакционных вожделений. Теоретиком этой партии был Шталь, а самыми деятельными и влиятельными ее членами — Бисмарк, Зенфт фон Пильзах, Клейст-Ретцов, президент Людвиг Герлах, Штольберг, Вагенер, Массов, Нибур. Эта партия опиралась на ортодоксальное лютеранство и на Россию. Она охотно помирилась бы с конституционными учреждениями, но при условии, чтобы дворянству принадлежала преобладающая роль. Последовательно сменявшиеся у власти министры Кампгаузен, Ганземан и Пфуль не пользовались симпатией короля; они не могли представить палате ни одного из законов, введения которых она желала. Их бессилие принималось за измену, а поведение короля вынуждало большинство палат искать опоры в демократии. С другой стороны, буржуазия, обманутая в своих ожиданиях, не стала оказывать особого сопротивления радикальной партии, слишком слабой, чтобы захватить власть, но достаточно сильной, чтобы поддерживать шумную уличную агитацию.

Май и первые недели июня ознаменовались различными бурными манифестациями. В ночь с 15 на 16 июня несколько тысяч рабочих напали на арсенал и начали его грабить. Провинция была также неспокойна. В Швейднице бестактность и наглость губернатора привели к волнениям, закончившимся бойней. Палата приняла резолюцию, которой предлагала министерству поставить на вид офицерам, что они обязаны уважать новый конституционный режим, а если совесть им этого не позволяет, пусть выходят в отставку. Король был крайне возмущен этой резолюцией, которую он рассматривал как узурпацию и оскорбление, и с этого момента начал помышлять о государственном перевороте.

Палата требовала предоставления ей прав учредительного собрания, вычеркнула из королевского титула формулу «божиею милостью» и выбрала в председатели лидеров левой — фон Унру и Вальдека. Волнение на улицах росло. Известия из Вены, которая в результате интриги[46] очутилась в руках революционеров (октябрь) и осаждалась армиями Елачича и Виндивзгреца, довели возбуждение до пароксизма; будущность всей Германии зависела теперь от борьбы, разгоравшейся в Австрии. Родбертус и Вальдек обратились к правительству с Предложением защищать всеми средствами свободу, которая в Вене подвергалась опасности, а народная толпа ринулась к театру, служившему местом заседаний палаты, чтобы поддержать это предложение (31 октября). На следующий день газеты возвестили капитуляцию Вены; тогда «камарилья» добилась от Фридриха-Вильгельма вручения власти его дяде, графу Бранденбургу, сыну Фридриха-Вильгельма II и графини Денгоф. Граф принял назначение из послушания; так как его политический опыт был невелик, ему дали в качестве «корнака»[47] Мантейфеля.

Мантейфель являлся типичным представителем бюрократической традиции; он не был склонен к насильственным мерам и сумел подавить революцию без пролития крови. Палата протестовала против составления нового министерства (2 ноября); тогда министерство отсрочило ее заседания, а затем созвало ее на 27 ноября в городе Бранденбурге. Большинство палаты отказалось подчиниться этому распоряжению, но не посмело поднять восстание. «Пассивное сопротивление» могло только вызвать смех; народ, который сначала, казалось, готов был защищать собрание, скоро от него отвернулся. Врангель, снова вступивший в Берлин со своими войсками, обезоружил гражданскую гвардию. Средние классы колебались между двумя противоположными чувствами: с одной стороны, они жалели о потерянной свободе, с другой — радовались избавлению от анархии. Левая часть палаты даже делала вид, будто снова хочет начать свою игру в обструкцию. Но это уже всем надоело.

Когда Мантейфель издал декрет о роспуске собрания (5 декабря), этот факт никого не удивил и не возмутил. Правительство поступило очень ловко: оно обнародовало либеральную конституцию, издало ряд законов, которые уничтожали чрезвычайные трибуналы, отменяли феодальный режим и вводили суд присяжных. Дворянство считало себя обойденным, да и сам король долго не решался подписать хартию. Но Мантейфель успокоил их соображением, что «довлеет дневи злоба его». И действительно, когда новая палата обнаружила кое-какие покушения на независимость, она была распущена (27 апреля 1849 г.), и был опубликован новый избирательный закон, вводивший пресловутую трехклассную систему и сохранивший свою силу до революции 1918 года. В каждом округе избиратели первой степени были разделены на три группы, каждая из которых представляла собой плательщиков третьей части налогов и выбирала одинаковое число избирателей второй степени; таким образом, богатым классам предоставлялось решающее влияние на исход выборов; кроме того, так как «свободный народ должен иметь мужество открыто высказывать свое мнение», установлена была устная и открытая баллотировка.

Выбранный на основании этого закона сейм (ландтаг) оказался послушным орудием в руках министерства, и с этого момента реакция пошла полным ходом. Утомленное продолжительной анархией общественное мнение не проявило особой требовательности и утешилось сохранением внешаих парламентских форм. Прусское правительство, обнаружившее больше проницательности, чем венские феодалы, сумело, сохранив в неприкосновенности все прерогативы королевской власти, дать некоторое удовлетворение немецкому либерализму.

Великогерманская и малогерманская партии. Тем временем Франкфуртский парламент вотировал в общих чертах конституцию, значительно ослабившую власть некоторых немецких государей и создавшую достаточно централизованное союзное государство. Теперь перед ним встали важные вопросы, рассмотрение которых до тех пор откладывалось: кому будет вручена центральная власть? какие провинции войдут в новое германское государство?

Тогда правый центр раскрыл свои карты: он хотел вручить управление союзом Пруссии, а так как не подлежало сомнению, что Габсбурги не согласятся признать гегемонию своих соперников, он склонялся к исключению Австрии из состава нового союзного государства, оговариваясь, что оба государства могут быть связаны вечным дипломатическим союзом. Этот план, вполне разумный в принципе, представляет поразительную аналогию с тем, который был осуществлен Висмарком; впрочем, план этот отличался от последнего в том отношении, что предоставлял — не столько юридически, сколько фактически — моральную гегемонию западной и южной Германии и, следовательно, требовал от Пруссии таких жертв, на которые ни прусский король, ни его народ не могли согласиться.

Со своей стороны, правый центр не мог ограничить свои требования, так как в этом случае он был бы оставлен на произвол судьбы либеральными группами, а ему была необходима их поддержка во Франкфурте. Не скрывая от себя всех трудностей положения, он понял, что не может далее отступать, если не желает оказаться в смешном положении. Впрочем, новая политика Австрии не допускала дальнейших отсрочек.

В течение всего лета 1848 года внимание венского двора было отвлечено от германских дел теми войнами, которые вызваны были борьбой наций, объединенных под скипетром Габсбургов, но не слившихся в единый национальный организм.

Однако армия осталась верна австрийскому правительству и привела его к победе. К концу года не все затруднения были, конечно, улажены, но самая грозная опасность миновала: Италия была побеждена, венгерское восстание ослабевало, давая правительству надежду, что уже не долго будет сопротивляться соединенным силам Елачича и Виндишгреца. Революция в Вене была подавлена, парламент, заседания которого были перенесены в Кремниц, не оказывал никакой оппозиции; наконец 2 декабря император Фердинанд I отрекся от престола в пользу своего племянника Франца-Иосифа; последний был молод, свободен от всяких обязательств и имел энергичного и смелого руководителя в лице князя Шварценберга.

Шварценберг, внесший в область дипломатии замашки кавалерийского офицера, допускал лишь такую федеральную реформу, которая превратила бы моральное влияние Австрии, постепенно завоеванное осторожной политикой Меттерниха, в постоянную и бесспорную диктатуру. Его планы, которых он и не скрывал, принудили правый центр откровеннее обнаружить свои намерения. Гагерн заменил в совете министров Шмер-линга и обратился к Франкфуртскому парламенту с просьбой о разрешении начать дипломатические переговоры с Австрией с целью урегулировать ее отношения с Германией. Таким образом, вопрос был поставлен совершенно ясно: в противовес партии прусской, или малогерманской, сформировалась партия великогерманская; несмотря на полное поражение правого центра, было очевидно, что прусская партия представляла уже огромное большинство общественного мнения, так как ей одной удалось уравновесить силы коалиции австрийцев, партикуляристов, ультрамонтанов и радикалов.