– Хорошая мысль, товарищ капитан-лейтенант. Качка до нутра выматывает, особенно молодых.
А в одном из отсеков парторг лодки, старшина электриков Казимир Вашкевич уединился с Константином Соколовым – виновником недавней аварии дизеля.
– Ты с каких пор на ребят волком смотришь?
– А как прикажешь – зайчиком? Думают, я Ваня-дурачок – ничего не вижу…
– И что ж ты видишь?
– А то! Как случилось это с дизелем, все как с больным разговаривают. А кто и вовсе стороной обходит. Будто я зараза какая…
– Да кажется тебе всё это!
– «Кажется»? Ты Лосева, старшину моего послушай. Вчера спрашивает: «Соколов, ты ногти давно стриг?» А позавчера: «Ты зачем окурки в гальюн бросаешь?»
– А в самом деле – зачем?
– Ну а что – каждый раз на палубу их нести? Или в карман прятать?
– Зачем? Для этого есть определённое место. Да и ногти стричь – не последнее дело. Морскую культуру ещё никто не отменял…
– Какую культуру? Не сегодня-завтра в бок шарахнет – и рыбам будет всё равно, кого обгладывать: меня с ногтями или тебя без ногтей!
– Ну что ж, может и шарахнуть. Но мы-то пока не рыб ловим – мы…
– Сейчас ты запоёшь: когда страна быть прикажет героем, у насгероем становится любой… Знаю, сам пел!
– Константин, – удивился Вашкевич, – я смотрю, ты совсем одичал?! Надо бы тебе ребят поближе держаться, а? Вступай-ка в комсомол! У нас почти вся лодка партийно-комсомольская – три человека всего неохваченных… Будешь на собрания ходить, в общих делах участвовать смотришь, и хандра пройдёт.
– А рыбы что, комсомольцев не жрут?
– Говори, да не заговаривайся! Здесь, между прочим, тоже фронт.
– А я сюда просился? Вообще – меня кто-нибудь спрашивал, где мой фронт? Я немцев бить хочу! Немцев, понял?! По какому праву кто-то решил отправить меня в эту кругосветку? И вообще: ради чего нас, двести человек, послали за тысячи миль эту хлябь глотать? – Соколов сплюнул и растёр по паёлам густой солёный сгусток.
Переведя дыхание, он посмотрел Вашкевичу в глаза:
– Что молчишь? Пойдёшь сейчас докладывать, что Соколов морально разложился? Иди! Беги! И что ты мне сделаешь? Арестуешь? Но мы все тут в одной душегубке. На берег высадишь? Так неизвестно, дойдем ли мы до того берега. Расстреляешь по команде командира? Давай, стреляй!
Соколов уже почти кричал, и только рёв урагана за кормой мешал услышать его вопли кому-нибудь за пределами отсека.
Вашкевич долго молчал, потом ответил медленно – будто самому себе:
– По-моему, человек живет не ради того, как умереть, а ради того, как жить. Ты, конечно, не трус. Но ты – один. Одному – труднее. Потом сам поймёшь – стыдно будет.
– Поэтому ты меня в комсомол агитируешь? – спросил Соколов насмешливо. – Опять клясться, что буду верно служить… тыры-пыры…? Так я же присягу давал – на кой чёрт опять лбом биться? Или теперь уже «служить верней верного»?! Нет, Казимир мой дорогой, – проговорил Соколов, успокаиваясь, – я и без комсомольского билета Родину защищать буду. И не хуже твоего. Хотя, конечно, притвориться проще: написать заявление, билет получить для галочки… Но тебе-то это зачем?
Утро встретило подводников тихим снежком. Море жадно глотало густо падавшие снежинки, словно утоляло жажду после трёх ураганных суток.
Григорий Щедрин, получив доклад штурмана, констатировал:
– Александр Васильевич, крепенько нас качнуло! Отклонение от курса – 60 миль, повреждены цистерны главного балласта, покорёжен легкий корпус, затоплен снарядный погреб.
– Ну, а до Галифакса своим ходом дотянем?
– Должны дотянуть – недалеко осталось.
Спустя некоторое время вахтенный офицер докладывает:
– На горизонте неизвестные корабли!
– Кажется, нас уже встречают, – заметил Трипольский. – Думаю, это канадский эскорт.
В этот момент лодка вдруг будто уткнулась в невидимую стену.
Не успел Щедрин сообразить, в чём дело, как с центрального поста доложили:
– Заглохли оба дизеля!
– Не иначе – воды нахлебались!
В сердцах стукнул Щедрин по леерам.
В перископ видно, как не ожидавшие подобного манёвра корабли канадского охранения навели на лодку свои пушки. Транспорты сопровождения – на всякий случай! – шарахнулись в стороны.
Несколько минут на лодке царит замешательство – пока Трипольский не сообразил, что происходит, и не скомандовал дать на эсминцы опознавательный сигнал.
Галифакс (Канада), 15 декабря 1942 года
Морозно: палубы четырёх советских лодок, стоящих у причала, обледенели. Но вход в штаб военно-морского флота Канады выглядит торжественно: выстроен почётный караул, у дверей государственные и морские флаги Канады и СССР. Когда к штабу подъезжают машины с командирами подводных лодок и комдивом Трипольским, навстречу им выходит командующий флотом Канады контр-адмирал Мюррей. Звучит марш, во время которого офицеры обмениваются приветствиями и входят в здание.
Усадив гостей, Мюррей угощает их сигарами.
– Я чрезвычайно рад, господа, приветствовать вас на канадской земле – земле Её Величества королевы Великобритании. Прежде всего хочу поздравить вас с успешным завершением очередного этапа вашего героического похода, который, несомненно, войдёт в морскую историю. Позвольте мне также принести извинения за то недоразумение, которое случилось с двумя вашими кораблями на подходе к Галифаксу…
Трипольский улыбнулся:
– Господин контр-адмирал, у нас, у русских, говорят: всё хорошо, что хорошо кончается. Поэтому не стоит, наверное, так официально… Во всём виноват шторм, не так ли?
Рулевой Сергей Жигалов, моторист Александр Капелькин и комендор Иван Грушин очищают палубу С-54 от снега и льда.
– Не-ет, Галифакс – не Ташкент! – категорически заявляет Жигалов, ёжась от пронизывающего ветра. – Мне Панама больше климатит.
Капелькин, которому при его небольшом росте, кажется, проще свернуться «ёжиком», чтобы не растерять тепло, весело возражает:
– У нас в Угличе и не такое бывает. На Волге зимой знаешь как? Ледок – катком, ветерок – с матерком, во как! Главное – что мы из этого чёртова хурикана выбрались. Недели две теперь ремонтироваться придётся.
– А слыхал, как канадцы 56-ю чуть не угрохали? – поднял голову Грушин.
– Что значит «чуть не угрохали»?
– А то и значит! Только-только лодка от шторма очухалась… ну, ребята решили: сейчас водичку вычерпаем, в порт войдём – и, считай, у бога за пазухой… а не тут-то было. Враз заглохли оба двигателя!
– Оба?! – в один голос удивились Капелькин и Жигалов.
– Оба и в один момент! – Грушин вполне удовлетворён произведённым впечатлением. – А тут откуда ни возьмись – канадский конвой. Там видят: подводная лодка. Откуда им знать, что советская? Издалека не видать! Да и не бывало тут наших отродясь. Зато немецкие ходят как у себя дома…
– Ну?!
– Ну, транспорты, понятное дело, по сторонам, а три эсминца помчались прямиком на нашу красавицу, уже и пушки наставили. Одного только, наверное, не поняли – чего это она в волнах, как беспривязная, болтается?.. Щедрин наш, конечно, первым делом на свой флаг смотрит – поймут же, наконец, чья лодка перед ними! А флаг-то мокрый, заледенел, в кулёк свернулся! Пришлось сигнальщикам ручонками помахать… Короче, минут пятнадцать братишки наши поёжились пока канадцы не опознали.
– А ты не заливаешь? – усомнился Жигалов. – Что ж, им не сообщали, что ли?
– Ну, с начальством, конечно, наш приход согласован. А вот то, что в канадских водах будет дрейфовать лодка, да ещё похожая на немецкую… По радио-то нам запрещено выходить на связь!
– Эй, салаги! – окликнул их кто-то. – Держи концы!
– О палубу рядом с моряками ударился увесистый снежок. Оглянувшись, ребята увидели, что с соседней С-55 их собралась «обстреливать» целая ватага. Мигом бросив скребки и мётлы, они налепили ответных гостинцев. С борта на борт полетели белые комки. Один из них с особенно громким стуком ударился о сталь палубы.
– Чур, лёд не швырять! – запротестовал Жигалов.
В этот момент на них обрушился «снегопад» сзади, со стоявшей по другому борту С-51.
– Так нечестно! – завопил Капелькин, тщетно пытаясь отбиться. – Братцы, они второй фронт открыли!
– Не пищать! – скомандовал Грушин и прижался спиной к рубке. – Советские не сдаются!
На причале тем временем собрались зрители – канадские моряки и рабочие-ремонтники. Улыбаясь, они наблюдали, как резвятся стосковавшиеся по простым земным радостям эти разыгравшиеся мальчишки.
– Ребята, наших бьют! – подбежав к рубке, закричал вниз Жигалов.
Однако вместо ожидаемой помощи из люка показался лейтенант Донат Негашев.
– Отставить! – скомандовал он, но тут же о его фуражку стукнулся очередной «снаряд». – Ах, вы так?!
Засучив рукава, командир группы движения включился в битву.
– Ура-а! – заорали подчинённые, вдохновлённые таким поворотом событий.