Читать интересную книгу Пуля вместо отпуска - Петер Рабе

Мужчина на телефоне потянул за руку Пэндера:

— …желает знать, если…

— Что? О чем?

— О Баттоннос [5] — тьфу, ты черт! — ставке на Баттонхед, Пэндер. Он желает знать.

— Ладно, обожди-ка минуту! Пинки! Какие там у нас цифры на Баттоннос, третий сегодняшний забег. Давай, Пинки!

Пинки глянул через всю комнату поверх своего захламленного стола:

— В этом забеге нет Баттоннос. В этом списке — нет. Может…

— Я сказал: Баттонхед!

Пинки опять уткнулся в бумаги, затем сообщил:

— Двадцать на победу. Двадцать два на…

— Ладно, хватит! — Пэндер вновь обернулся к мужчине у телефона. — Принимай! Тьфу, скажи ему — пусть принимает! Ставки двадцать к одному, и я не хочу забивать себе голову всяким там…

— Это позавчерашние данные, Пэндер. А он желает знать…

— Не спорь со мной! Что могло с тех пор измениться?

— Но это третья крупная ставка, что он уже принимает, Пэндер. И он хочет знать…

— Скажи ему, что он спятил. Скажи ему, пусть бросает трубку и занимается своим прямым делом — лошадьми. Эти ставки должны были быть сделаны на Минди — другую полумильщицу, и, кроме того, его не должно касаться, кто будет покрывать ставки.

— Он говорит…

— Клади трубку! — взвыл Пэндер и круто повернулся.

Это привело к тому, что он врезался в Роя, что вызвало град новых проклятий. Рой выждал, когда вопли закончились, и спросил:

— Что ты там сказал насчет покрытия ставок?

— Хм-м? — Пэндер выдохся вконец и исходил от жары потом.

— Ну насчет кого-то, кто тревожится по поводу выплат по ставкам?

— Я сказал ему не совать свой нос, куда не следует. Не его дело беспокоиться о том, о чем он и понятия не имеет. Эти чертовы шестерки совсем от рук отбились, и не знаешь наперед…

— Так насчет какой ставки он тревожился?

— Джулиус! Что там была за ставка? Ну вот только что по телефону…

— Тысяча! И он сказал, что уже принял три высокие ставки на эту «темную» лошадку.

— Какую «темную» лошадку? — пожелал узнать Рой.

— Баттон… я про Баттонхеда в третьем забеге.

Рой подпер рукой щеку, затем произнес:

— И тебя это не волнует, Пэндер?

— У меня что, есть, по-твоему, время тревожиться о каждом полудурке, который мелет невесть что по телефону?

— У него, видимо, есть повод.

— Отцепись от меня бога ради! Мы уже и так снизили шансы до двадцати.

— А ты сможешь покрыть такого рода ставки?

— Могу ли я покрыть? Затем мы и создали целую организацию, чтобы быть в состоянии выплачивать по ставкам, ты, Фома неверующий!

— А сможешь ли ты покрыть эти ставки, Пэндер, если все будет поставлено на одну лошадь?

— Здесь и речи нет о ставках на одну лошадь, есть просто букер, у которого крыша поехала. А теперь прочь с дороги! У меня навалом дел, которые надо переделать до начала скачек.

— А больше никто не сообщал о чем-либо подобном? — не унимался Рой.

— Конечно, нет!

— Может быть, стоит доложить боссу?

— Это еще, кому?

— Я говорю о Фелле. Ему же придется покрывать эти ставки. Лучше дать Феллу…

— К черту Фелла! — С этими словами Пэндер выскочил из офиса.

Подобное происходило на глазах Криппа всего лишь второй раз, но он помнил первый и то, как тогда выглядел Фелл, наблюдавший за Баттонхедом. Если Фелл и был взволнован, то проявлялось это странным образом: словно все возбуждение превратилось в силу и плотно спрессовалось в ожидание.

Внизу, под трибунами, выпускали лошадей, давая им размяться и поглазеть на стартовые ворота.

— Буду рад, кода все закончится, — проговорил Крипп.

— Беспокоишься?

— Беспокоюсь, как бы скорей вернуться к своей работе. Ты еще ничего не сделал для…

— Намерен сделать, — прервал Фелл. — Видишь Баттонхед? Вот, возьми мой бинокль.

Крипп потянулся за биноклем и увидел, что Фелл улыбается. Он сидел в своей ложе, заложив ногу за ногу и держась руками за спинку стула. Казалось, ничему конкретно он не улыбался, а просто улыбается — и все тут! Затем Крипп поднес к глазам полевой бинокль, чтобы взглянуть на лошадь.

— Эй! — окликнул его Фелл. — Взгляни-ка, кто к нам идет.

Крипп взглянул и увидел Пэндера. Тот шел набычившись, и темные очки скрывали выражение его глаз. Но было заметно, что он встревожен. Взбежав по ступенькам, он лишь раз остановился, чтобы взглянуть на табло тотализатора над треком. Один из фаворитов упал в оценке с трех до двух, и на табло последовала целая серия всплесков, когда шансы Минди снизились с двадцати трех до шестнадцати.

— Эй, Пэндер! — окликнул его Фелл.

Пэндер резко развернулся, как от удара, и ему не стало легче, когда он увидел Фелла.

— Подойди-ка на минуту, мальчик!

Пэндер подошел.

— Что я тебе за мальчик?! Чего ты хочешь?

— Ничего, Пэндер. Просто подумал всего-навсего, может быть, ты ищешь меня?

— Зачем бы мне…

— Заткнись на минуту, мальчик! Они уже выстраиваются в линию!

Из громкоговорителя донеслись трубные звуки, и некоторые конюхи бросились обратно к ограждению, а лошади нервно стали коситься на ворота. «Десять минут!» — возвестил громкоговоритель.

Пэндер остановился возле ложи.

— У тебя такой вид, словно ты ждешь приглашения зайти, — выговорил Фелл. — Хочешь занять место?

Пэндер воспринял слова Фелла как намек, но, взглянув на Фелла, ничего не сказал. Фелл явно выглядел дружески настроенным.

— Как денежки олухов — поступают, Пэндер?

— Хм-м? Поступают.

— Надеешься удержать табло на этих шансах, Пэндер? Серьезная работенка, знаешь ли!

— Не твоя забота.

— Заткнись на минуту, Пэндер. Вон, смотри, одна пытается вырваться за ворота.

Но все обошлось. Лошадь заставили вернуться, и она сейчас кружилась вместе с жокеем, который пытался заставить ее занять свое место в шеренге.

— Я просто спрашиваю, — продолжал тем временем Фелл. — И лишь потому, что не совсем в курсе дел. Ты мне ничего не докладываешь и ни о чем не просишь.

Пэндер сдвинул очки на переносице сначала вверх, потом вниз с самым что ни есть деловым видом.

— Ты же знаешь, как делаются дела. Завтра мне все будет ясно. Я собираюсь… дьявольщина, но раз уж ты здесь, и это не бог весть что, но вот я думаю… Как насчет того, чтобы покрыть ставки? В этот забег — большие скачки и…

— Немного поздновато, тебе не кажется?

— Ну, я просто думаю — немного подстраховки не помешает с учетом того, какие большие деньги задействованы в этом забеге… Так сказать — на всякий случай.

— Ты не нуждаешься во мне, чтобы покрыть свои ставки. Пэндер. Нет, судя по тому, как ты управляешься, мальчик.

— Я толкую не о том. Ты не усек, что я имею в виду.

— Почему же? Ты хочешь, чтобы я выложил деньги из кубышки организации на случай, если твоей выручки не хватит для выплат по ставкам и текущим расходам. Разве ты не это хотел сказать?

— Я просто зондирую почву. В этом забеге есть по-настоящему «темные» лошадки, и мне сдается…

— Которая? Минди?

— О нет! Дьявольщина, нет, конечно!

— Пять минут, Пэндер!

— Да-а. Уф, пойми, Фелл…

— По-моему, ты не хочешь, чтобы я покрыл хотя бы одну ставку. Первое — и это главное — ты можешь всегда для поддержания своего престижа достать необходимые средства из выручки, она просто будет несколько ниже ожидаемой; и второе… — Фелл подался вперед с конфиденциальным видом, — будет нехорошо выглядеть, Пэндер, если ты, вопреки своим заявлениям, обратишься ко мне за помощью.

— А я ничего и не прошу, Фелл. Просто обсуждаю…

— А теперь умолкни, Пэндер! Они выстраиваются для старта. — Фелл весь обратился во внимание.

— Я сказал… — Но никто уже не слушал Пэндера. Он отошел, весь в напряжении, но взял себя в руки и несколько раз помахал приветственно знакомым, словно ничего другого у него на уме и не было, кроме как прогуляться среди зрителей.

Все лошади находились уже позади ворот, и их успокаивали, закрывая за ними одну за другой выводные двери. Громкоговоритель молчал, и голоса стали тише.

— А что, если бы он попросил тебя, Том? Если бы попросил без обиняков выложить деньги из заначки?

Фелл взглянул на Криппа:

— Посоветовал бы ему катиться ко всем чертям!

— А сможет ли он оплатить те ставки, которые принял?

Фелл наблюдал за воротами. Лошади внутри стояли тихо. Некоторые мотали головами.

— Видок у него такой, будто на него лошадь наступила, — уклонился от прямого ответа Фелл.

И больше разговоров не было. Секунду или две на ипподроме стояла тишина, затем звякнул гонг, ворота с металлическим лязгом распахнулись, и лошади рванули.

Первая беспорядочная скачка закончилась тем, что лошади разделились на две группы. Ни отставших, ни вырвавшихся вперед, просто две группы — и клочья земли, летящие из-под копыт. На одного фаворита шансы упали до нуля, но у остальных составляли два к одному. Что-то, должно быть, просочилось по поводу Минди: ставки на нее упали до восьми. На Баттонхеда не изменились: двадцать к одному. Следующие за самыми высокими, что оставались прежними: двадцать четыре к одному. Эта лошадь была последней в отставшей группе, где бежал и Баттонхед. Минди уже оправдала возлагавшиеся на нее надежды — вырвалась вперед к фаворитам.