Читать интересную книгу Не бывает прошедшего времени - Виталий Коротич

Мы слушали молча, даже Колька молчал. Оттого что бандурист играл не очень умело, слова были слышны лучше и музыка не отвлекала. Мы даже не заметили, как бандурист запел песню про Катюшу, вот так, просто взял и запел, ту самую, довоенную, популярней которой на свете не было.

- Марш домой! - сказала Таисия Кирилловна и дернула Виктора за руку.

Поскольку Виктор стоял, обняв меня, то и я покачнулся. Николай, который, как обычно, был сам по себе, зыркнул на Таисию Кирилловну и сказал, чтобы не портить с ней отношений:

- И я, должно быть, пойду, что-то погода портится.

Кольку иногда подкармливали у Виктора на кухне, и он был заинтересован в том, чтобы произвести на кормилицу наилучшее впечатление.

А человек с бандурой пел, глядя, как положено, себе под правую ладонь, а там золотом светились струны, замкнутые вверху левой ладонью певца, медленно передвигающейся по грифу вверх-вниз.

Виктор дернул маму к себе, а я сказал этаким баском: "Ничего, Таисия Кирилловна, послушаем еще чуть-чуть". Но взволнованное лицо Кольки, который ввиду обстоятельств собственной жизни владел обостреннейшим чувством опасности, заставило меня оглянуться.

По двору шли три немца в черном. Каждый из нас знал, что такое эсэсовский мундир и чего можно ожидать от людей, у которых на фуражках расплющены серебристые черепа. Люди начали быстро расходиться, шурша подошвами, не оглядываясь на бандуриста, который вовсю пел о девушке Катюше, влюбленной в советского пограничника.

Лишь когда самый высокий из трех немцев, шедший посередине, остановился, а следом за ним встали и другие два, бандурист поднял лицо от струн. Таисия Кирилловна уже оттащила нас поближе к подъезду, а Колька и вовсе втянулся в подъезд, откуда светились белки его огромных, вечно голодных глаз.

Высокий эсэсовец наклонился, вытер пыль с сапога, а затем с разворотом ударил сапогом по бандуре. Струны заревели, как раненые, гриф отломился от деки с первого же удара. Немец ударил еще раз, дека треснула и выпала у бандуриста из рук. Второй эсэсовец ударил по складному стульчику, и певец упал на остатки того, что минуту назад было музыкой, песней, бандурой.

И вдруг я понял, что немцы пьяные, что они бьют не за "Катюшу", а просто так, а значит, могут и не убить. Должно быть, поняла это и Таисия Кирилловна, потому что прервала отступление в спасительный полумрак подъезда. отпустила руку Виктора, и он тут же снял ладонь с моего плеча - я был ему как якорь.

Хохоча, немцы двинулись дальше, даже кобур не расстегнули, не оглядываясь и каждым движением демонстрируя, до чего у них отличное настроение.

Почти совершенно не помню, что было после этого.

Что помнил, то вспомнил здесь, на Пондери, возле какого-то кафе с аккордеонистом и лотереей. Интересно, если бы тот человек играл на аккордеоне, разбили бы его эсэсовцы или нет?

ПАМЯТЬ.

"Наша задача не в том, чтобы германизировать Восток... а в том, чтобы добиться того, чтобы на Востоке жили (после войны) только люди немецкой крови".

"Войну с Россией нельзя вести по-рыцарски. Это борьба идеологий и различных рас. и ее нужно вести с беспрецедентной, безжалостной и неукротимой жестокостью. Все офицеры должны отказаться от устаревших взглядов... Германские солдаты, виновные в нарушении международного права, не будут наказываться".

Из обращения Гитлера к войскам СС от 20 августа 1942 года.

ПАМЯТЬ.

...На руинах своих убежищ

На рухнувших маяках

На стенах печали своей

Имя твое пишу

На безнадежной разлуке

На одиночестве голом

На ступенях лестницы смерти

Имя твое пишу

На обретенном здоровье

На опасности преодоленной

На безоглядной надежде

Имя твое пишу

И властью единого слова

Я заново жить начинаю

Я рожден чтобы встретить тебя

Чтобы имя твое назвать

Свобода

Поль Элюар, 1942 год

12

Париж как Париж. "Русское аудио" так "Русское аудио". Ожидал я Виктора и дождался. Вошли в кафе. Аккордеонист как раз собрался играть.

А кафе оказалось странным, я еще не видел таких.

Никто ни с кем не здоровался. Никто не разговаривал ни с кем. С первого взгляда было заметно, как медленно люди разворачивают пакетики с тремя кусочками сахара в каждом, разглядывают кофейные чашечки, медленно достают сигаретные пачки, неспешно выбивают из них сигареты и так же не спеша закуривают. Здесь, в доме номер 16 по улице Пондери, никто никуда не спешил. Кроме кофе, пива и других радостей, обещанных баром, в кафе предлагались напрокат кассеты с магнитофонными записями. Собственно, дело было в гнезде для наушников, пристроенном к каждому столу. Ты отдавал бармену выбранную кассету, брал у него наушники, и с пульта эту кассету запускали для тебя лично. От этого одинокие посетители у столиков выглядели странно: те, кто прижимал наушники к ушам, подергивались, но каждый в своем ритме.

- Забавно? - подмигнул Виктор и, не ожидая ответа, сам оценил увиденное. - Очень забавно!

- Ты впервые здесь? - Я указал Виктору на людей, подрыгивающихся у столиков.

- Нет. Но раньше я приходил сюда один. Это заведение для одиноких, сюда, как правило, компаниями не ходят, да и что за компания у эмигранта? Так, стайка... Собьются на вечерок, похлопают по спинам друг друга - и по норам.

К нам подошел человек в джинсовом пиджаке и косоворотке, в картузе с большим бумажным цветком, пришпиленным справа у козырька. Функцию брюк у него выполняла некая хитрая подробность костюма, полное имя которой мне неведомо, - этакие штанишки, застегивающиеся под коленками, нечто среднее между одеждой оперного пажа и шароварами султана, правителя лилипутов. Официант, одетый таким образом, предложил нам наушники. Когда мы отказались, он подал меню и принял заказ на два кофе и двойную порцию ликера "Куантро" со льдом, для Виктора. Виктор поинтересовался у официанта: что это надето на нем, вправду ли русский национальный костюм? Тот ответил, что понятия не имеет, лучше про такое спросить у других официантов, тут в другую смену есть русские, украинец и поляк. Он же учится, а здесь прирабатывает и относится к своему костюму как к спецодежде. Он зарабатывал и по-другому - раздеваясь, позируя учащимся в художественной школе; тоже неплохо, но тамошние гомосексуалисты настроение портили. Никаких языков, кроме французского, официант не знал и не желал знать; после университета он будет агрономом, а с помидорами можно общаться молча.

Мы засмеялись, и официант ушел, на ходу передав бармену наш заказ.

Несмотря на все наушники да костюмы, в "Русском аудио" не было тайны, не было биографии, не было какой-то приметинки для добрых людей. По крайней мере не ощущалось ничего такого. Даже когда - вопреки традиции - вошла шумная компания и принялась сдвигать столики напротив нас, чувствовалось, что компания случайна, не из завсегдатаев и веселятся они, как веселились бы где угодно, просто настроение у ребят хорошее.

Ритм, вернее много ритмов, в кафе продолжали творить люди, рассевшиеся поодиночке, дрыгающиеся каждый в собственном стиле. Хоть на вывеске было слово "Русское...", не было у посетителей обычного для подвыпивших славян желания пообщаться, излить душу первому встречному и выплакаться на ближайшем плече.

Должно быть, не все здесь были из ностальгических эмигрантов. Еще ожидая Виктора, я посмотрел сквозь разрисованную витрину и сразу же ощутил дисциплинирующую атмосферу чужестранного заведения, где продают выпивку, но клиенты пьют сдержанно и исключительно на свои.

Но вот напротив нас с Виктором (мы молчали, ожидая заказанное) шевельнулся один из слушателей, снял наушники, повел ногой, внимательно поглядел на компанию, сдвигающую столики, и снова надел наушники, вслушиваясь в персональную музыку. И, возможно, потому, как он возвел очи, выражение лица стало таким, будто услышал он в лесу птичье пение и страшно ему вспугнуть стаю. Человек постукивал стаканчиком по столу в ритме, ведомом ему одному. Затем он опять снял наушники, так как хохот компании, веселившейся от души, достигал его сквозь все заглушки.

- Как вы считаете, - спросил мужчина по-русски, напомнив мне о том, что все-таки подвыпившие славяне - самая контактная часть человечества, - вон та дамочка у входа, она ожидает кого-нибудь или хочет познакомиться?

Не удивившись, что человек, снявший наушники, избрал собеседником именно меня, не удивляясь, что вопрос был задан по-русски, я взглянул на даму. Было ей несколько за сорок, и шансов на знакомство с кем-то элегантным и трепетным у нее было маловато. О чем я и сообщил.

- Считаете, ей здесь нравится? - настойчиво спросил мужчина, постукивая стаканчиком.

- А черт разберет, что здесь кому нравится, - искренне ответил я.