Читать интересную книгу Путешествия по ту сторону - Жан-Мари-Гюстав Леклезио

А тем временем друзья Найи Найи бродят по городу, по южным и восточным предместьям, по северному шоссе и посылают ей сигналы: «Алло! Найя Найя! Я только что миновал склад металлолома». «Алло! На связи Леон и Луиза. Тут перед нами дом-башня с очень узким фасадом, можно подумать, что это нос корабля». «Алло! Найя Найя? Ямаха. Меня обогнал армейский «лендровер». Едет очень быстро, направляется в сторону моста. В кузове сидят два военных в форме цвета хаки и один в темно-синем мундире». «Алло! Группа из шести мотоциклистов проехала перекресток на красный свет. Моторы ревут чертовски громко». Сообщения следуют одно за другим, Найя Найя принимает их, не отвечая. Слушает, смотрит.

Сколько же здесь вещей, в которые можно уйти! Вот, например, синий брезент, которым покрыты некоторые автомобили. Забираешься в синие складки и попадаешь в страну, где все синее: небо, деревья, дома и даже люди. Найя Найя проводит рукой по стене, дотрагивается до холодного крыла припаркованной у тротуара машины. Шершавый кирпич, слой пыли, холодный и гладкий металл — это тоже страны: бескрайние пустыни, горы красного песка, долины, покрытые тонкой пылью, блестящие на солнце закругленные верхушки металлических холмов, где живут люди в кованых доспехах и в железных шлемах.

Когда Найя Найя идет по солнечной стороне, ее окутывает тепло, и она попадает в страну, где одни лишь кактусы да агавы отбрасывают черные тени на ослепительно белую землю. Когда она переходит улицу и идет в тени — это уже страна густых лесов, прохладного и влажного полумрака, быстрых речек с крутыми каменистыми берегами. На улице то и дело случаются заторы, пробки. Найя Найя глядит на бесчисленные головы, на крыши машин и путешествует по островам, скалы густо облеплены морскими птицами, а у моря раскинулись лежбища бесчисленных тюленей и котиков. Разговоры, крики, возгласы, междометия, автомобильные гудки сливаются в ровный гул, бесконечно нанизываются друг на друга слова, их не разобрать в общем шуме. Слов столько, сколько травинок на бескрайнем лугу, травинки колышутся под ветром. Слова сталкиваются, громоздятся друг на друга, лезут в драку. Найя Найя идет среди слов и чувствует, как [112] легкие крылья задевают ее лицо. Ей хотелось бы иметь глаза мухи или стрекозы, чтобы видеть все вокруг. Самые тяжелые предметы — чугунные фонари, каменные стены — стали легкими, совсем легкими! Кажется, подует ветерок и унесет их. Как здорово на улице, когда множество удивительных вещей кружит вокруг тебя! Проскальзываешь сквозь одни, минуешь другие и открываешь тысячи тайников. Ничто больше не привязано к земле корнями. Все такое твердое, прочное и в то же время совсем прозрачное.

Можно без конца придумывать новые игры: перепрыгивать через водосточные канавки, забираться на столбы, туда, где дремлют голуби, походить вверх ногами по потолку старинного дворца, посмотреть на фонари, а потом зажмурить глаза и уйти в черно-серый круг, плывущий под сомкнутыми веками, бежать зигзагами, обгоняя пешеходов, бродить между рядами большого рынка и, вдохнув аромат базилика, оказаться в карликовом лесу, над которым веют упоительные запахи трав, взобраться на гору красных яблок, спрятаться в кусочек прозрачного целлофана, юркнуть, как змейка, в круглое темное оконце и побыть немного в бутылке с вином, идти след в след за толстой женщиной с большой хозяйственной сумкой, водить ногтем по осыпающейся штукатурке старой стены и вдруг войти в стену и стать такой же шершавой или сделаться сигаретой в зубах у молодого человека и чувствовать, как уменьшаешься, уменьшаешься!.. Что ни минута — новая игра, чего только не приходит в голову! Как здорово идти вот так, каждый нерв натянут, как струна, а на всех волнах слышны голоса друзей, то удивленные, то восхищенные, то слегка тревожные. «Алло! Алло! Алло! Я попал в кошмарную пробку, никак не могу выехать с окружной дороги!» — говорит Ямаха. «Алло! Найя? — вступает Аллигатор Баркс. — Я нашел деревяшку с дыркой посередине, она лежала прямо на шоссе, и все машины встряхивало, когда они по ней проезжали». А вот и Леон: «Передо мной идет женщина с совершенно белыми волосами, они блестят на солнце, так красиво...» Это уже Джин Шипучка: «Я подобрала на стройке голыш, он не настоящий, из цемента, сейчас пойду и положу его на пляж, в настоящую гальку, конец связи».

Сколько сигналов, сколько слов, сколько дел — и Найя Найя счастлива; она проходит сквозь тысячи деревяшек и железок, кусочков кожи и ткани, она проникает сразу всюду, словно взорвавшаяся осколочная граната.

[113]

Потом, когда Найя Найя устает, она делает еще вот что: уходит за черту города и идет долго-долго, дышит медленно- медленно, и стук ее сердца становится ровным. Налетает ветер — свежий, ровный бриз с моря, Найя Найя привстает на цыпочки, раскинув руки в стороны, она уже начала отрываться от земли; ветер пружинисто ударяется об ее грудь, о живот, приподнимает ее; теперь Найя Найя идет по пляжу, скользит по мелкой гальке и смотрит на бескрайнее море. Она ждет: еще не пора. Ждет, мышцы рук напряжены, тело становится все легче. На пляже никого: слишком сильный ветер, все сидят за городскими стенами. Найя Найя здесь одна-одинешенька, и сигналов от друзей больше не слышно. Не слышно ничего, только свист ветра да шорох перекатываемых волнами камешков. И вдруг с того берега залива с ревом взлетает самолет. Он медленно набирает высоту, парит над городом, висит в небе почти неподвижно, раскинув крылья, чуть-чуть отогнутые назад; четыре струи дыма тянутся за его двигателями.

Найя Найя идет по пляжу, не сводя глаз с самолета, видит его узкий, длинный корпус, блестящий на солнце, отогнутые назад крылья, вот левое крыло наклоняется, когда самолет заходит на вираж над заливом. Найя Найя видит руль и четыре полоски голубоватого дыма. Ветер обтекает ее тело, она все идет, глядя на самолет, и внезапно взлетает вслед за ним. Медленно поднимается ввысь, влекомая потоками воздуха, парит, широко раскинув руки. Взлетает все выше, выше с воздушными струями, а ветер гладит ее тело, ветер то холодный, то теплый, то обжигающий. Вот она уже высоко в небесах, парит над морем и смотрит вниз на раскинувшуюся под ней гладь цвета олова, по которой пробегает легкая рябь: волны такие крошечные, что сверху кажется, будто они стоят на месте; она смотрит на берег залива, на белые и серые кубики-дома и слышит только шелест ветра в стенах города. Самолет уже исчез за горизонтом, оставив за собой грязно- серое облачко причудливой формы. Найя Найя не полетит за самолетом: ей нравится просто парить над заливом, описывая широкие круги.

Найя Найя больше не видит людей, раскинутые руки- крылья несут ее, изредка она взмахивает ими, когда ветер стихает. Втянув голову в плечи, она плавно скользит на животе, а под ней раскинулось море. Все выше и выше взлетает Найя Найя. С высоты три тысячи метров она едва различает [114] автомобили внизу. Улицы и проспекты походят на серые ниточки, небоскребы — на спичечные коробки.

Быть может, когда-нибудь Найя Найя научит и нас, как стать самолетом или большой птицей, и каждый сможет встать на пляже лицом к ветру, дождаться, когда над заливом взлетит с оглушительным ревом «Боинг», и взмыть вслед за ним в потоках ветра, раскинув крылья, все выше, выше... И мы все полетим за Найей Найей через море до берегов Африки. Мы будем в пути много месяцев и ни разу не спустимся на землю. Под нами будут проплывать города, плотины, каменоломни, ниточки дорог. Ветер дует в лицо, и Найя Найя парит на одном месте, крестообразно раскинув свои длинные руки. Ветер меняет направление, теперь он дует в спину, перекувырнувшись, Найя Найя взмывает под самые облака.

Здесь, наверху, бывает так холодно, что кончики пальцев покрываются инеем. Это бескрайняя и безмолвная пустыня, слова здесь умирают, не успев родиться. Да слова и не нужны, достаточно просто легких вздохов, когда хочется воскликнуть: «Как хорошо летать!» Взлетев так высоко, забываешь обо всем, что осталось на земле. Паришь, кружишь без конца, тело наполнено воздухом и летит, влекомое ветром. Кажется, что не надо даже дышать: ветер пронизывает насквозь, врываясь в открытый рот, омывает все тело, и оно становится легким, невесомым, почти невидимым. Где все дальние страны? Египет, Сахель, Финляндия — где они? Осталась лишь одна страна, страна моря и ветра, страна, где не знают усталости.

Найя Найя описывает круги над невидимой точкой и пристально всматривается в морские волны. Вокруг тишина, но не густая, не тяжелая, не давящая, не угрожающая, чистая, прозрачная тишина, непрестанно рождающаяся в центре воздушного круговорота.

Хорошо лететь в вышине, в этой безмолвной пустыне Плывешь, паришь, почти не двигая руками. Земля и море далеко внизу, плоские, неразличимые. Если тебе холодно, прижми руки к телу и падай свободно несколько секунд, пока не войдешь в теплую струю. Если ветер дует в лицо слишком сильно — летишь назад, а бывает, он дует порывами, и тогда ты покачиваешься, как на волнах, Птицам хочется лететь вслед за Найей Найей, но она уже слишком высоко. Птицы носятся над самой водой, издавая пронзительные крики, а она парит над ними в вышине. Еще [115] она видит внизу крошечные кораблики, которые медленно плывут, оставляя на водной глади пенные следы.