Читать интересную книгу Опыты психоанализа: бешенство подонка - Ефим Гальперин

– Полундра! Пары держать! Швартовы отдать! Построили министров – капиталистов в колонну по одному. Примкнули штыки! Взяли в коробочку! Пошли!

Мигает своим подручным. Двое из них, с маузерами, становятся по бокам возле Терещенко. Так и выходят, охраняя его. В результате выстраивается живой коридор из бойцов отряда Антонова – Овсеенко. Толпа расступается. Крики со всех сторон:

– Да, штыками их. У, жирные морды! В Неву! Топить!

Министров выводят. Среди них раненый Рутенберг. Кто-то из толпы пытается ударить Терещенко. Боевики пресекают эту попытку.

Санкт-Петербург. Набережная возле Зимнего Дворца. Вечер

Дождь. Министров усаживают в крытый брезентом грузовик из эскорта Антонова-Овсеенко.

Боевики гауптмана тянут Терещенко в свою машину. Но Рутенберг вцепился и не пускает.

– Не имеете права! Все министры должны быть вместе!

А тут ещё набегают иностранные журналисты из кавалькады Антонова-Овсеенко. Среди них Джон Рид и его боевая подруга Луиза Брайант. Рид смотрит на Терещенко. Терещенко на Рида. Забрать Терещенко на виду у всех нельзя. Боевики гауптмана отступают. Рутенберг и Терещенко садятся в грузовик к остальным министрам. Кавалькада Антонова-Овсеенко двигается к Петропавловской крепости.

Санкт-Петербург. Зимний Дворец. Малая Столовая. Вечер

В опустевшей столовой под руководством гауптмана идёт тщательный обыск помещения. Ему подносят разные бумаги и портфели. Он их пересматривает и отбрасывает. Идёт вдоль стен. Его внимание привлекает щель в дубовой панели. Показывает на неё. Один из подручныъ засовывает туда руку. Ничего.

Боевик берёт большой столовый нож, отгибает панель. Выуживает оттуда поднос и свёрток с серебряными ложками. При этом папка Терещенко опускается за панелью ещё глубже. Боевик показывает найденное гауптману. Они смеются. Больше к этой щели не подходят.

Санкт-Петербург. Конспиративная квартира. Вечер

Ленин пишет. Потом спохватывается. Смотрит на часы. Выбегает на кухню. Просит хозяйку квартиры:

– Маргарита Васильевна, дорогая! Вы уж извините, но это архисрочно. Прямо Свердлову! Мимо этого остолопа Джугашивили.

Хозяйка квартиры надевает пальто, берёт зонт. Уходит. Ленин проходит в кухню. Там Эйно задумчиво стругает какую-то деревянную игрушку.

– Послушайте, Эйно, необходимо, чтобы Вы доставили вот эту записочку товарищам на Путиловском.

Эйно быстро собирается:

– Нарушаю инструкцию, Владимир Ильич. Оставляю одного. Но вы уж осторожненько. К двери и не подходите.

– Перестаньте, Эйно. Я конспиратор опытный.

– Владимир Ильич, я всё хотел спросить, – шепчет Эйно. – А если с фронта войска перекинут в Петроград? Как в июле?

– Немцы не позволят Керенскому снять с фронта ни одного солдата, – шепчет ему Ленин.

Эйно пытается осознать услышанное.

ДИКТОР:

Рахья Эйно. В разговоре с Фёдором Шаляпиным утверждал «талантливых людей надо резать, потому что ни у какого человека не должно быть никаких преимуществ. Талант нарушает равенство». Он умрёт в 1936 году. Официальная версия – туберкулез и злоупотребление алкоголем Эйно уходит. Ленин прислушивается и когда хлопает дверь, крадучись, покидает квартиру.

Санкт-Петербург. Подъезд и дворницкая в доме конспиративной квартиры. Вечер

Ленин спускается по лестнице в подвал. В дворницкую. Проходит мимо дворника. Тот подхватывается и, взяв метлу, выходит во двор караулить.

В дворницкой на столе кипит самовар. Человек, сидящий спиной к двери, пьющий чай, наливает вторую чашку и пододвигает присевшему к столу Ленину. Это Граф Мирбах.

– Чай с баранками, как вы, герр Ульянов, любите.

– Какие новости?

– Отследили. Он появился в Зимнем Дворце. Там ведь по-прежнему действует царская кухмистерская служба. Повара отменные… Постараемся взять Терещенко. Главное, документы и понять, нет ли утечки.

– А если уже… Вы же мне обещали! Тогда в Берлине…

– Генеральный штаб это огромный бюрократический аппарат. У них свои правила. Бумага входящая, бумага исходящая. И обязательно найдётся человек, который за большие деньги сделает копию. А заплачено было видно много. Теперь по сути…

– Мы с Троцким… – вступает Ленин.

– Простите, «Мы с Троцким» некорректное утверждение. Вы же умный человек.

– У Бронштейна свои директивы. Оттуда… И он должен их придерживаться. Пока наблюдается совпадение интересов. Но конфликт обязательно случится. Это, кроме того, что вы оба большие наполеоны.

– Вы правы, герр Мирбах. Я ему о вооружённом захвате власти, а он тянет до Съезда и твердит, что рано, рано…

– Сегодня рано, а завтра может быть поздно! Во всяком случае, для вас, герр Ульянов. Сами понимаете, что… Проделана большая работа, потрачены миллионы. Здесь. В Москве. Везде!

– Сегодня рано, а завтра может быть поздно, – бормочет себе под нос Ленин.

– Тут ведь и лупа не понадобится, чтобы разглядеть намерения Троцкого. Хотим мы или нет, но в Петрограде сегодня хозяин он. И он хочет придать легитимность этому своему положению. Поэтому ему нужно, чтобы сначала съезд Советов… Пусть даже усечённый. Но всё-таки. И съезд утверждает его полномочия. Что тогда? Его придётся признать. И не только нам.

Опрокинутое лицо Ленина! Он в отчаянии.

– Короче! – рубит Мирбах, – Через три часа город будет полностью накрыт нами. Все казармы будут заблокированы. Почта, телефон, телеграф, мосты, вокзалы.

– Почта, телефон, телеграф, вокзалы… – бормочет Ленин.

– Да, вокзалы! Это была наша ошибка в июле. Тогда казаки из Москвы… Итак, завтра утром кто-то должен от имени народа арестовывать Временное правительство и объявлять себя властью…

– Вы, герр Мирбах, наверное, жалеете, что остановили свой выбор на мне, а не на … Ну, на том… Которого предлагал ваш заместитель…

– Откровенно? – спрашивает Граф Мирбах.

– Да.

Граф Мирбах долго смотрит на Ленина…

Вдруг хлопает дверь. Собеседники вскакивают. По ступенькам сбегает гауптман. Что-то докладывает Мирбаху на ухо. Мирбах начинает смеяться. Поворачивается к Ленину.

– Это достойно занесения в анналы! Герр Штольц должен получить орден сразу от двух государств! Ха-ха. Была попытка взять Терещенко. А в результате… Это смешно. Такой исторический казус. Захвачен целый Зимний Дворец и арестовано Временное правительство.

– Вами?!

– Нет! Всё как положено. Дворец взят штурмом революционных матросов. А там в это время всё правительство… Обедало.

– В ходе нашей операции произошла инфильтрация матросов в винные подвалы Дворца – объясняет гауптман. – Напились. Напоролись на министров. На счастье объявился вовремя Антонов-Овсеенко. И чтобы пьяные матросы не разорвали министров в клочья, их пришлось арестовать и в Петропавловскую крепость. Отсечь Терещенко нам не удалось. Американские журналисты были рядом. Помещения во Дворце, где находился Терещенко, проверено. Ничего не найдено. А ведь он вошёл во Дворец с папкой.

– Езжайте, гауптман, в крепость, – говорит Мирбах – Поговорите с этим Терещенко построже!

– «Зачистить»?

– Он, конечно, производит впечатление наивного человека. Но думаю, что подстраховался. Так что его исчезновение может, наоборот, привести к выбросу информации в самых неожиданных местах и виде…

– Могу ли я, герр Мирбах, поехать с гауптманом? – спрашивает Ленин.

– О! Мне нравится ваше настроение, – улыбается граф Мирбах – Гауптман, поступаете в полное распоряжение герр Ульянова.

Санкт-Петербург. Улицы. Вечер

Дождь. Авто «Паккард». За рулём гауптман. Рядом Ленин. Сзади, ощерившись штыками, гремит грузовик с боевиками гауптмана. Кто в матросской форме, кто-то в солдатской шинели. При повороте на мост, грузовик отстаёт. Ох, не вовремя. Дорогу одинокому авто преграждает казачий разъезд. Трое на лошадях.

– А ну стоять! Кто такие?! Документы?! – шумит казак. Гауптман протягивает бумагу.

– Какой к чёртовой матери, Совет депутатов? Выходить из машины!

– Может, как-то договоримся, господин хорунжий.

– Что-то ты по-русски не очень-то гутаришь?

– Я латыш.

– А, чухня. А ну из машины! И ты, лысый, давай! – говорит он Ленину, сдёргивая с плеча карабин. – Сейчас к стенке поставим, и договаривайтесь с архангелом Гавриилом…

Тут из-за угла выворачивает, задержавшийся было, грузовичок сопровождения. На крыше кабины грозно поводит дулом пулемёт, за которым Лёха. С машины спрыгивают боевики и залегают цепью.

– Твои што ли? – ёжится казак.

– Вот и говорю, давай договоримся.

Казак возвращает пропуск, козыряет и казачий разъезд растворяется в тумане.

Группа гауптмана подъезжает к воротам Петропавловской крепости. Матрос с фонарём читает по слогам мандат. Въезжают. Гауптман тихо Лёхе:

– Блокируйте ворота. И караульное помещение. На всякий случай.

Санкт-Петербург. Петропавловская крепость. Трубецкой бастион. Вечер