Читать интересную книгу Седьмое таинство - Дэвид Хьюсон

— Вы делали то, за что вам платят деньги, — перебил Фальконе. — А теперь — ступайте.

ГЛАВА 17

Сверкая глазами от злости, с трудом дыша, но понимая, что внимание остальных переключилось на другие проблемы, Роза, выйдя из штабного автобуса, постояла около старой церкви, раздумывая, что теперь делать. Эти трое заставили ее почувствовать себя посторонней, ввалившейся в чужую компанию. Прабакаран уже достаточно долго прослужила в полиции, чтобы понять, что этих мужчин связывают какие-то прочные неформальные отношения, к которым другие полицейские относились с некоторым подозрением.

И тут она вдруг поняла, что просто ревнует.

Женщина-патологоанатом, тоже выйдя из автобуса, стояла возле желтых барьеров ограждения, глядя на еще жалкое, совсем зимнее солнышко, — крупная, приветливая, с беспокойным взглядом ярких и умных глаз. Вот она обернулась, подошла, улыбнулась и протянула руку:

— Роза?

И опять этот изучающий взгляд еще одного человека из группы Фальконе.

— Кажется, я слышала давно забытый голос нашего милого инспектора, вдруг утратившего контроль над собой, а? — спросила Тереза.

— Такое часто случается?

— Раньше бывало часто, но в последнее время я такого не наблюдала. Вам может показаться странным, однако это довольно радостное зрелище — видеть, как он на кого-то орет. Это означает, что у нас есть шанс заполучить Лео обратно в его прежнем качестве. — Помолчав, Лупо добавила: — Он ведь в прошлом году едва не погиб. Не надо об этом забывать.

— Да, я знаю. Но это все-таки не дает ему права быть таким грубым.

Тереза нахмурилась:

— Я давненько знаю Лео. Есть у него такой… пунктик — интересы дела прежде всего. Ничего личного.

— Но звучало это как личные претензии.

— Боюсь, это у него просто такая привычка. С ним всегда так. А вы… — тут она хитро улыбнулась, — случайно, не заслужили такой выговор?

Роза не ответила.

— Ага. Понятно.

Тереза бросила взгляд в сторону синего автобуса: сквозь открытую дверь была видна вся троица.

— Одна из самых раздражающих привычек Лео — он всегда настаивает на своей правоте. Вам пора уже к этому привыкнуть. Зато у него можно многому научиться. Кроме того, вокруг полно всяких посредственностей и недоумков, которые тоже не упустят случая на вас наорать. Лучше уж выслушать ругань от человека, который может чему-то научить. И вам больше, чем кому-то другому, следует помнить об этом. В квестуре по-прежнему действуют кое-какие… старые понятия и привычки.

Они уже обсуждали проблему цвета кожи, сидя в маленьком кафе рядом с квестурой, — это было несколько месяцев назад, когда Тереза отвела ее в сторонку и тихо и спокойно дала несколько советов относительно того, как следует себя вести с Джанни Перони. Много времени это не потребовало. Роза ни разу не попадала в ситуации, когда цвет ее кожи создавал проблемы для тех, с кем она работала. Рим — многонациональный город, здесь на национальность особого внимания не обращают. И проблем в связи с этим не возникает. Тут скорее можно столкнуться с дискриминацией по половому признаку, чем по национальному.

— Ладно, больше я так не проколюсь.

— Да непременно проколетесь. Все мы прокалываемся.

Патанатом оказалась женщиной думающей.

— Расскажите-ка мне все с самого начала. Что он натворил, этот человек, которого мы ищем?

— Некогда был профессором в университете. Профессором археологии.

Бледное расплывшееся лицо Терезы скривилось от неудовольствия. А она некоторым образом здорово напоминает Перони, вдруг подумалось Розе.

— Но это было давно.

Лупо вздохнула.

— Этим он и занимался. Понимаете?

— Да нет, я не о том. Что натворил этот Джорджио Браманте? — еще раз спросила Тереза. — Пока сидел в тюрьме. После выхода из тюрьмы. Когда перестал быть профессором университета. Отвлекитесь от мысли, что это хороший и добрый человек из среднего класса, сбившийся с пути. Расскажите, чем он занимался после того, как он потерял сына.

— Пока сидел в тюрьме, работал на бойне. Когда вышел на свободу, остался работать там же. Резал скот для какого-то мясника с рынка в Тестаччо. Лошадей забивал, можете себе представить?

Тереза обдумала услышанное и вновь улыбнулась — широкой, уверенной, довольной улыбкой.

— Странно, не правда ли? Умный, образованный человек мог бы найти работу получше.

— Мы уже обсуждали это с Фальконе. У него было совсем другое на уме. — Роза надеялась, что зрелище того, что они обнаружили в крипте, не будет преследовать ее, но расспросы этой не в меру любознательной, раздражающе любопытной женщины, понимавшей гораздо больше, чем агент собиралась ей сказать, лишили этой надежды. А воспоминание о жутком зрелище принесло с собой и новые вопросы.

— Какое оружие может причинить такие ранения? — спросила Прабакаран. — Я видела фотографии разных ранений, но ни одного подобного…

Вид этого трупа по-прежнему преследовал — жуткое зрелище в ярком свете полицейских фонарей. И вонь тоже. Запах мяса с железистым привкусом свежей крови…

— Так что вы там увидели?

— Вы же знаете что!

— Да ничего я не знаю! Рассказывайте! Это очень важно.

А ей-то хотелось уйти, попасть домой. В настоящий дом, а не в убогую маленькую квартирку, которую она так решительно сняла — видимо, для самоутверждения. Сейчас ей больше всего хотелось поговорить с отцом, сесть напротив, тихонько о чем-нибудь побеседовать, посмотреть телевизор, заглянуть в старые учебники по юриспруденции. И поразмыслить, почему не последовала его совету и не пошла на отлично оплачиваемую работу судьи, вместо того чтобы ловить преступников за очень скромную зарплату.

— Я увидела голого мужчину, очень аккуратно уложенного на землю, как укладывают тело для какой-нибудь ритуальной церемонии. Он лежал в крипте, полной скелетов. Старых скелетов, уложенных в ряд. А этот — отдельно. Вроде как сам по себе. Перед ними, прямо у входа.

— Так. И что еще?

— Ну что… охотничье ружье, наверное. Не знаю, не уверена… Рана в груди, огромная дыра. Видно было… — Агент помотала головой. — Да зачем это вам?

— А затем, — жестко ответила Тереза, — что вы офицер полиции. И вам следует либо смотреть в оба, либо вообще не смотреть. Никаких половинчатых штучек.

Роза почувствовала, как в груди вновь закипает гнев, уже готовый вырваться наружу.

— Но я смотрела!

— Плохо смотрели! Его там убили, в этой крипте?

— Не знаю… Нет. Крови было не много, насколько я помню. А должно было быть больше. Когда кого-то убивают вот так…

— Именно так. Когда человека убивают из ружья, по крайней мере из такого, которое способно нанести подобную огромную рану. Но он был убит не из ружья.

— Но я же сама видела!..

— Вы видели рану в груди. И тут же пришли к самому легкому и быстрому заключению. Не надо расстраиваться. Большинство людей сделали бы то же самое. Но если хотите работать с Лео Фальконе, придется вытащить себя из категории «большинство людей». Вообще-то и меня тоже.

— Я увидела… — Прабакаран пыталась обдумать все еще раз, как бы это ни было неприятно. Грудь человека являла собой жуткое месиво, худшее, чем все виденное ею на фотографиях дорожно-транспортных происшествий или убийств.

Лупо терпеливо ждала.

В конце концов Роза продолжила:

— Я видела кости. Не сломанные кости. Ребра, часть грудной клетки. Она повреждена не была. Вид у нее был точно такой же, как у других скелетов, что там лежат. Только эти ребра были белые. Очень белые.

Патанатом кивнула с очень довольным видом:

— Отлично. В следующий раз, надеюсь, мне не придется из вас это вытягивать. А теперь вот что должна вам сказать. То, что я увидела, когда его хорошенько осмотрела. На спине, ниже лопатки, имеется еще одна рана, нанесенная острым металлическим предметом вроде шипа, который проник сквозь мышцы, прошел под костью и причинил весьма значительные внутренние повреждения. Как будто этот человек всем своим весом навалился на этот шип и по крайней мере некоторое время на нем висел.

Агент попыталась это осмыслить.

— Значит, ему нанесли удар сзади? Чем-то острым вроде шипа?

Тереза недовольно сморщила нос.

— Ну, это слишком буквально. А что, если этот шип торчал неподвижно, скажем, из стены, а человека на него просто насадили?

Прабакаран захотелось кричать.

— Но это же нелепо, — в конце концов произнесла агент. — Это ни в какие рамки не укладывается…

На лице Терезы были написаны неудовольствие и даже раздражение. Роза почувствовала, что начинается мигрень, головная боль силой в десять баллов.

— Боже мой! — Она получила настоящий шок от собственной неспособности понять, какие именно мыслительные процессы способны помочь соединить два отдельных обрывка информации в одно целое. — Браманте же на бойне работал!