Хваленый секретарь появился не сразу, то ли собирал заранее разложенные на столе документы, то ли наспех зубрил какое-нибудь старинное заклинание для одоления демонов, чтобы, воспользовавшись счастливым стечением обстоятельств, покончить с одним из них в моем лице. Так или иначе, а ждать его нам пришлось минуты три. Я, конечно, извелся от нетерпения и любопытства. Чтобы отвлечься и заодно насмешить Шурфа, время от времени возмущенно восклицал: «Ну и где мой сегодняшний ужин? Куда подевался? Мне что, опять невинных студентов по библиотекам ловить?» – и все в таком роде. Мой друг делал вид, будто ему совершенно не смешно, но мы оба знали ужасную правду: еще как смешно. За долгие годы знакомства я привил ему вкус к идиотским шуткам. Не зря в старину в здешних краях говорили: с кем поведешься, в то и превратишься. Так оно и есть.
Разумеется, секретарь сэра Шурфа появился ровно в тот момент, когда я особенно удачно взревел насчет ужина. Я имею в виду, достаточно громко. И свирепую рожу скорчил, хоть на карнавал с ней иди.
– Извините, что вам пришлось так долго меня ждать, – вежливо сказал он, как бы нам обоим сразу. То есть своему начальнику и его другу, голодному демону. Ай молодец.
– Мое имя Клари Ваджура, – церемонно добавил он, обращаясь уже только ко мне. И руку к лицу поднес именно так, как это делают колдуны старой школы, стремительным, угрожающим жестом, каким перед дракой обнажают кинжал. Хорошо, что я такого уже навидался и инстинктивно складывать пальцы в щепоть для обороны при знакомствах давно перестал.
А потом он отнял руку от лица, и я увидел перед собой совсем молодого человека, почти мальчишку. Загорелая физиономия подростка в обрамлении выбеленных солнцем кудрей, круглые глаза цвета зимнего моря и в довершение всех бед трогательные веснушки. Я, конечно, понимаю, что все мало-мальски опытные колдуны могут выглядеть, как пожелают, то есть внешность в подавляющем большинстве случаев вообще ни о чем не говорит. Но все равно, совершенно не таким я ожидал увидеть ближайшего соратника Великого Магистра Нуфлина Мони Маха – тот остался в моей памяти древним стариком, почти лишенным лица, а потому состоящим как бы из одного только вкрадчивого голоса, от которого, как мне говорили, мороз шел по коже; к счастью, я в ту пору был настолько наивен, неопытен и заранее, авансом оптимистически дружелюбен ко всем, кого встречал на своем пути, что обошлось без мороза. Но теперь, задним числом, могу понять, почему он всех продирал.
В общем, заранее допуская, что Магистр Клари Ваджура может придать себе любой облик, я почему-то был уверен, что он выберет что-нибудь солидное, если не откровенно зловещее. Ну или просто окажется слишком высокомерен для такого спектакля и предстанет перед нами как есть, скорее всего, пожилым человеком с печатью усталости от могущества на бледном лице. Но увидеть кудрявого мальчишку я совершенно точно не ожидал.
Мальчишка при этом натурально пожирал меня глазами. Хотя чего меня пожирать, я-то как раз выгляжу более чем заурядно, особенно когда сижу у себя дома, а не слоняюсь по городу, стараясь остаться неузнанным, просто чтобы никого лишний раз не волновать. Для таких целей я, конечно, выбираю совершенно инфернальные рожи, чтобы всем сразу становилось ясно: это кто угодно, только не сэр Макс, который всегда притворяется безобидным.
Пока я удивлялся такому вниманию, Клари Ваджура молча передал Шурфу несколько самопишущих табличек и стопку тонкой голубоватой бумаги из Богни, которая стоит дороже, чем драгоценные камни и используется для самых важных документов: считается, что на нее почти не действует колдовство, а значит подделать такой документ крайне затруднительно. Разве только лезвием аккуратно подчистить, как в школьном дневнике, но таким хитроумным трюкам избалованное доступностью магии местное население не обучено.
Убедившись, что начальство занято делом, секретарь уселся рядом со мной и почти беззвучно, но все-таки вслух сказал:
– Извините, пожалуйста. Мое внимание, вероятно, показалось вам назойливым. Надеюсь, меня извиняет то обстоятельство, что я о вас довольно много слышал. И все это оказалось неправдой. Не большая часть информации, как обычно, а вообще все.
– Ничего, – утешил его я. – Так довольно часто бывает, и не только со мной. Просто наши близкие обычно не сплетничают о нас с кем попало, поэтому все остальные ничего не знают и вынуждены сочинять. К счастью, люди не настолько могущественны, чтобы их вымыслы хоть как-то влияли на предмет разговоров. Я имею в виду, что если даже все население Ехо примется говорить, будто у меня на лбу растут рога, они все равно не вырастут. Это большое облегчение для любимцев публики вроде меня.
– На самом деле вымыслы влияют, – все так же тихо сказал Клари Ваджура. – Просто не радикально. Чужие взгляды – своего рода внешняя опора нашего бытия, не то чтобы наиважнейшая для нас, но довольно существенная. То есть рога у вас действительно не вырастут, но голова вполне может разболеться от разговоров. А если, скажем, весь город, или хотя бы тысяча человек считают вас ужасающим демоном, это может ощутимо прибавить вам могущества. И одновременно немного испортить характер.
«Это, кстати, многое объясняет», – заметил сэр Шурф. Он воспользовался Безмолвной речью, как я понимаю, из чувства такта, чтобы не насмехаться надо мной при своем секретаре.
– Это многое объясняет, – повторил я вслух. Мне-то шутить с чужими секретарями, по идее, никакими правилами субординации не запрещено.
– В этом смысле все сплетни, которые я слышал о вас, скорее полезны чем вредны, – утешил меня Клари Ваджура. – Кроме разве что…
Я так и не узнал о гипотетическом вреде, наносимом мне сплетнями, потому что в этот момент на наши с Магистром Ваджурой головы свалился Нумминорих Кута. Ну, то есть, не то чтобы прямо на головы, а возник из ниоткуда буквально в нескольких сантиметрах от нас. Никого не зашиб, повезло.
Инцидент был далеко не первый, и я в общем сам виноват: все уши прожужжал человеку о необходимости постоянно тренироваться ходить Темным Путем. Не получается прокладывать самостоятельно, и не надо, можно пока по запаху, за мной и всеми остальными, главное – как можно чаще, хотя бы по дюжине раз в день. Рано или поздно, через полгода или сотню лет, но количество непременно перейдет в качество: тело и ум привыкнут к Темному Пути, и все сразу станет очень легко, все опытные мастера так говорят.
Нумминориха особо уговаривать не надо, он только рад дополнительному развлечению. А что регулярно попадает в довольно неловкие ситуации, и мы все вместе с ним, тут ничего не поделаешь. Обычные издержки обучения сложной магической практике. Читай: бесплатный цирк.
Нумминорих посмотрел на меня, на зарывшегося в бумаги Шурфа, на конопатого секретаря, снова на меня – теперь почему-то панически вращая глазами. Впрочем, голос его звучал совершенно спокойно, только немного смущенно, как и положено в такой ситуации.
– Извините, пожалуйста. Я не хотел вам помешать. Просто не подумал, что в это время на крыше кто-нибудь есть. В следующий раз обязательно буду предварительно спрашивать разрешения. Мне очень жаль, – скороговоркой выпалил Нумминорих. И исчез.
В смысле ушел Темным Путем, как и пришел. И сразу же прислал мне зов.
«Я, наверное, должен тебе сказать, просто на всякий случай…» – начал он и почему-то запнулся. Как будто мы первый день знакомы, и предположение, будто я сейчас сердит, имеет право на существование.
Черт знает что.
«Все в порядке, – сказал я, – ничему ты не помешал. Мы с Шурфом болтали о пустяках, а секретарь принес ему бумаги на подпись. Тоже, как я понимаю, вполне пустяковые. Вообще не о чем говорить, забудь».
«Спасибо, – поблагодарил Нумминорих. – Я рад, что не помешал. Но речь не об этом. Я хотел спросить, действительно просто на всякий случай, ну мало ли, не то чтобы я не доверял сэру Шурфу, просто в таком вопросе кто угодно может ошибиться, даже ты…»
Это «даже ты» было, конечно, грубой лестью. Потому что кто-кто, а я способен ошибаться вообще в любых вопросах. По триста раз на дню.
Нумминорих тем временем продолжал тараторить:
«В общем, я решил, что лучше спросить прямо, а не мучиться догадками: Шурф знает, что этот человек, его секретарь, сновидец? В смысле сейчас он где-нибудь спит и видит сон о том, как сидит с вами на крыше. Судя по его запаху, это именно так».
«Понятия не имею, как Шурф, а лично я ни хрена не заметил, хоть и посмотрел на этого типа, как положено, просто по привычке, – честно признался я. – Выглядит он как нормальный человек. В смысле не мерцает. В общем, спасибо, что сказал».
Лицо мне от природы досталось крайне выразительное, зато способности контролировать его выражение все та же природа отсыпала мне не столь щедро. Откровенно говоря, вообще не дала. И как бы я ни старался скрывать свои чувства, любой умеренно проницательный собеседник раскусит меня с полпинка.