Я сажусь на среднее сиденье внедорожника, обдумывая ситуацию. Интересно, причастны ли к этому Бастиен и Белевич.
— Вертолёт был поврежден? — спрашиваю я, когда Бэтмен выходит из казино с моей сумкой в руке.
— Нет, мэм. Нет никаких следов чего-то подобного, — отвечает Супермен. — Мы могли бы полететь, но инструкции мистера Форджа состояли в том, чтобы не рисковать вашей безопасностью.
От его заявления тепло разлилось в груди.
— Надеюсь, вы сказали мистеру Форджу, что я к тому же возвращаюсь с большой толстой сумкой денег.
Супермен улыбается.
— Я позволю вам сказать ему это, мэм.
— Резонно. Поехали.
Через несколько часов кто-то касается моей руки.
— Ты дома, — шепчет глубокий голос, прерывая мой сон.
И это был хороший сон. Тот, где пират поднялся на борт моего корабля, унёс меня и сказал, что я принадлежу ему. Я хочу вернуться к этому.
— Устала. Дай мне поспать.
— Хорошо, Туз. Поспишь.
29
Фордж
Я поднимаю жену на руки и несу её с лодки до дома. Она крепко спит и прижимается ко мне, словно не сомневаясь, что я донесу её в целости и сохранности туда, куда ей нужно.
«Ты влюбился в мою дочь».
Я не могу перестать думать об утверждении русского. Я никогда не был влюблён. Никогда не интересовался этим. Но сейчас я не могу не задуматься, что чувствую к Индии нечто большее, чем собственничество и защита.
Неважно.
Но русский… Он, видимо, думает, что это так.
В любом случае, сейчас не время беспокоиться об этом.
Когда мы доходим до дома, Бейтс поднимает спортивную сумку.
— Что бы вы хотели, чтобы я сделал с этим, сэр?
— Что в ней.
— Выигрыш вашей жены.
Я улыбаюсь.
— Положи её на мой стол. Я запру её в сейфе для неё.
— Да сэр. — Он поворачивается, чтобы уйти, а затем останавливается. — Отчёт утром, сэр?
Я смотрю вниз на спящую в руках женщину.
— Да. Всё остальное может подождать.
Он ещё раз кивает и идёт в сторону моего кабинета.
Я вхожу в спальню и кладу Инди на её сторону кровати. Ту, на которую она претендовала. Несмотря на то, что это была моя любимая сторона, я позволил ей спать на ней.
Это не значит, что я влюблён в неё.
Инди плюхается на кровать, борясь с платьем.
Учитывая, что оно обтягивает её тело, словно вторая кожа, я могу представить, почему она хочет от него освободиться. Молния начинается в верхней части спины. Я сдвигаю её вниз, пока ткань не ослабевает. Осторожно стягиваю платье с её тела, только чтобы понять, что под ним ничего не надето.
Когда освобождаю её ноги, она полностью и красиво обнажена. Больше всего я хочу перевернуть её на спину и погрузиться между её ног, трахая нас обоих до безпамятства, где бы я больше не думал о словах её отца.
Но не делаю этого.
Я тянусь за одеялом, чтобы укрыть её и медленно отступаю назад.
30
Индия
Из открытых занавесок струится свет, пробуждая меня от последнего и самого восхитительного сна за всю ночь.
Всё моё тело на мгновение напрягается от паники, когда я вспоминаю, что заснула на катере. Но больше ничего не раскачивается.
Тепло исходит от огромного источника жара рядом со мной. Тяжёлая рука лежит на моем боку, а утренний стояк давит на задницу.
Я оглядываюсь через плечо и прикусываю губу, когда вижу тёмные волосы в беспорядке, закрывающие лицо Форджа. Потом я вспоминаю игру на Майорке. Я привезла домой чуть меньше двух с половиной миллионов долларов. Неплохо для ночной работы.
Я сдвигаюсь, не уверенная, хочу ли прижаться к нему или отодвинуться. Эрекция Форджа прижимается к заднице. Моей голой заднице.
Как?.. Рука напрягается на моём животе и притягивает ближе.
Я уступаю дьяволу на плече и двигаюсь назад, сильнее прижимаясь к нему.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Чёрт возьми, я надеюсь, что ты не спишь и знаешь, что, чёрт побери, делаешь. — Его голос звучит грубо ото сна, когда он сильнее притягивает меня, посылая мурашки по всему телу и напрягая соски.
— А если нет?
— Ты бы проснулась от совершенно другого типа будильника. — Его член отстраняется и проскальзывает через расстояние между моими бёдрами. — Чёрт, ты уже влажная.
С резким вдохом я сильнее прикусываю губу, чтобы не застонать. Это ощущается так чертовски хорошо. Я знаю, что не должна наклонять бёдра под нужным углом, подталкивая головку члена к отверстию, но не могу удержаться.
— Блядь, Туз…
— Да, трахни меня. Прямо сейчас.
Я не знаю, что имею ввиду прямо в этот момент. Но вдруг кажется, что это самая естественная вещь в мире — проснуться с ним, обнимающим меня, прямо перед тем, как его толстый ствол пронзает меня.
Я хочу этого. Я не буду за это извиняться. Я прижимаюсь к нему, и у меня перехватывает дыхание, когда его размер растягивает меня.
Руки Форджа двигаются: одна накрывает киску, а другая обхватывает грудь, чтобы прокрутить сосок между большим и указательным пальцами. Он стонет, когда входит глубже. Моя голова откидывается назад.
Его губы касаются моей шеи, и он целует меня.
— Просто охрененно, — бормочет он, прежде чем выйти.
Каждый удар возносит меня всё выше и выше, пробуждая каждую частичку тела самым изысканным образом. Он не похож ни на один предыдущий раз. Каким-то образом он более интимный, потому что мы оба стонем и охаем, уничтожая друг друга.
Мой оргазм неуклонно растёт, чему помогают его умелые пальцы, играющие с клитором. Это уже слишком. Я пытаюсь схватить его за запястье, чтобы оттолкнуть, но другая рука мужа удерживает меня на месте. Не могу избежать ослепительного удовольствия — я могу только лежать там, позволяя ему дать мне всё, что я и не знала, мне нужно.
Когда оргазм, наконец, накрыл меня, я простонала его имя:
— Джерико.
Как только последний слог сходит с губ, я словно щёлкнула выключателем, превратив его в ненасытного зверя.
Он крепче прижимает меня к себе и смыкает руки вокруг меня, трахая ещё сильнее, когда я снова падаю через край. Голова мечется из стороны в сторону, когда его зубы скользят по моей шее и впиваются в изгиб плеча.
— Джерико! — я снова выкрикиваю его имя, теряя всякое подобие контроля.
31
Фордж
Когда я выхожу из неё, понимаю, что только что сделал. Я не надел презерватив.
Я всегда надевал презерватив. Всегда. Никогда не хотел давать кому-то надо мной власть, от которой невозможно избавиться. Но с Инди я не раздумывал.
Я уже женился на ней без брачного договора. Какого чёрта я буду беспокоиться о том, что она забеременеет?
Не буду.
Смелая реальность этого шокирует меня до глубины души.
— Подожди. Я принесу тебе полотенце. Минутку, — говорю я ей, вылезая из постели. Как только попадаю в ванную, вспоминаю, что сказал русский перед отъездом:
«Выпьем за продолжение рода Фёдоровых, даже если он будет смешан с твоей американской кровью».
Разве это то, что я хочу? Прежде, я никогда не думал о том, чтобы иметь детей. Они никогда не были целью в масштабе моей дальнейшей жизни.
Внезапно вероятность того, что я мог сделать Инди беременной, кардинально и безповоротно меняет всю картину. Что, если я хочу оставить после себя наследие? Не было бы матери столь же сильной, как Инди. Она уничтожила бы любого, кто попытался бы навредить её ребёнку. Она никогда бы не бросила его.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я смотрю в зеркало на человека, которым стал. Чёрные волосы, унаследованные от матери, слишком лохматые и нуждающиеся в стрижке, на которую я не могу найти время. Тёмно-серые глаза отца, которого я никогда не знал. Глаза, которые ставят всё под сомнение и пронизывают всех, кого встречаю. Нос, сломанный первым ударом кулака Рубена. Он так и не зажил ровно.