Игра тем временем совсем просела. Как бы я ни ненавидела Сторма, но он был последним шансом на победу. И этот шанс он раз десять закопал у ворот. Мазила, мать его. С такого паса от Коннора, и я бы забила. Мяч даже обрабатывать было не нужно. Чувствуя, что меня просто распирает изнутри злой кураж, я прямо на трибуне на последних минутах матча начала набрасывать статью для Эрика. Меня несло. Лишь изредка поглядывая на поле, я смешивала с дерьмом собственную команду. Что поделать, они ведь сами обделались. Лив, которая пришла со мной за компанию, сидела тихо, как мышка. Даже она, весьма далекая от футбола особа, понимала, что дело — дрянь.
Пока разочарованные болельщики покидали стадион, я заканчивала обзор, а по дороге домой все вычитала и отправила Эрику. Через десять минут он позвонил, рассыпая мне на уши недоумение и комплименты. Он не ожидал, что я буду настолько резкой, особенно со своими. Очень хотелось выпить или кого-нибудь убить. Лучше Сторма. Гнить в тюрьме за его никчемную шкуру мне не улыбалось, так что я выбрала паб и пиво. Ни капли не помогло. Я уничтожила четыре пинты, но все равно злилась и бесилась. Лив обиделась и отправила меня домой спать. Как ни странно, я достаточно быстро отключилась, но зато утром объем выпитого напомнил о себе. Дерьмо. Это просто нечестно. Кроме похмелья меня посетило еще и отвратительное предчувствие. Словно вчерашнего безобразия мне было мало, неужели чертово провидение не обманывает, и сегодня Сторм опять изгадит мое существование?
Я отодрала чугунную голову от подушки и потопала в ванную. Прохладный душ и душистое мыло немного улучшили мое состояние, да и настроение поднялось. Не вытираясь, я побрела на кухню, наслаждаясь прохладой влажной кожи. Сэндвич и кофе — и я буду в норме. Но мечтам о завтраке помешал звонок домофона. Неужели Коннор пожаловал в такую рань? Я знала, что он в любом случае приедет отчитываться за вчерашний позор… Стоп, о Конни Гарри никогда не предупреждает. Что, в общем-то, уже действует мне на нервы. Мак ходит сюда, как к себе домой, без звонка, ни на мобильный, ни в дверь. Я тряхнула головой, сделав отметку поговорить с Гарри об этом, и сняла трубку.
— Кого там принесло? — даже не собиралась прикидываться вежливой.
— Мисс Мел, вас хочет видеть мистер Сторм, — пропел мне в ухо Гарри своими фирменным бесцветным тоном.
— Кто? — у меня челюсть отвисла.
— Мистер Майкл Сторм.
Пристрелите меня, вот это наглость. Мне захотелось спуститься и дать засранцу смачного пинка под зад, чтобы он сосчитал своей аппетитной пятой точкой все ступеньки на крыльце, но я была голой и мокрой. Гарри меня осудит. А потом еще и Коннору расскажет.
— Пусть поднимается, — рыкнула я, швыряя трубку.
Сторм выйдет из моей квартиры живым только, если извинится. В чем я, честно говоря, сомневаюсь. Этот твердолобый баран не потрудился попросить прощения ни за кладбище, ни за идиотскую истерику о воде и форме. Вряд ли он решил сделать это сейчас. Наверное, опять напридумывал себе новых трагедий и приехал все технично свалить на меня. Придурок.
Я едва успела набросить халат и подвязать его пояском, а в дверь уже колотили. С волос все еще капало, но просушить их полотенцем времени не было, поэтому я бросила его на диван и открыла дверь. В проеме нарисовался Сторм. Помятый и настолько злой, что у него из носа разве что пар не валил. Он окинул меня каким-то странным взглядом, сглотнул и застыл. Словно потерялся на миг. У меня вдоль позвоночника пробежал табун мурашек. Такое ощущение, что я могла не одеваться. У него глаза — чертов рентген. Взяв себя в руки, я напомнила себе, что он — моя заноза в заднице, и процедила сквозь зубы:
— Ну и какого черта надо?
Сторм тут же отмер и бесцеремонно вошел в прихожую, прикрыв за собой дверь. Я открыла рот, чтобы назвать его наглой свиньей, но тут же захлопнулась, подавившись воздухом, потому что он со всей силы швырнул мне в лицо газету.
— Что за дерьмо ты тут понаписала?
Я даже почувствовала запах типографских чернил. Свеженькая краска. Листы упали на пол, а я еще никак не могла очнуться от подобного хамства, чтобы среагировать адекватно. Убить. Убить. Убить.
— Что? — выдавила я, отвлекая саму себя от выбора имеющихся на кухне ножей.
— Не надо изображать недоумение. Псевдонимчик-то так себе, Первая Леди, — выпалил он.
О, Боже, Боженька, я не хочу его убивать. Вернее, не хочу сидеть за его убийство. Сделай так, чтобы это придурок заткнулся, ради его же блага.
Титаническими усилиями прогоняя мысли о ножах, я наклонилась и подняла газету. Или я заеду ему чем-то, или же взорвусь, если не сделаю этого. Как следует замахнувшись, я хлестнула его газетой по физиономии, которая опять странно вытянулась. Полосы разлетелись по всей прихожей, и я наконец поняла. Он пожаловал из-за статьи.
Эрик кует железо, пока горячо. Псевдонимчик у меня, и правда, так себе, а вот стиль — уникальный. Сторм сложил два с двумя. Непонятно только, чего он от меня хочет. Отпустить грехи за вчерашнее? Ему от Фрэнка мало? Ну так сейчас устроим. Ложись и снимай штаны, малыш, буду тебя пороть. Я тут же представила его задницу без штанов и едва не застонала. Уж лучше устно кастрирую.
— А что за дерьмо ты вчера вытворял? Об этом я и написала, — начала наступать я и в прямом, и переносном смысле.
Плечи Сторма поникли, и он, словно маленький мальчик, буркнул:
— Вся команда играла дерьмово.
Я только хмыкнула, понимая, что он бесится от бессилия. Если бы не наглое вторжение в мой дом с утра пораньше и брошенная в лицо газета, то, возможно, я бы даже пощадила его чувство собственной значимости. Но он лично подписал приговор. Я взяла себя в руки и принялась убивать его сарказмом и фактами.
— Слушай, Сторм, если ты искал в статье исключительно свое имя, то, безусловно, оно там часто мелькало, потому что именно ты был проклятым пятым колесом. Но лучше остынь, пойди погуляй, проветрись, а потом перечитай. Может, тогда дойдет, что ты — не центр вселенной, мой мальчик.
Я демонстративно отвернулась от него, взяла полотенце и стала просушивать волосы перед зеркалом, видя в отражении, как он доходит до точки кипения.
— Я — не твой, — зарычал он, подходя ближе. — И ты понятия не имеешь, о чем пишешь. Что за абсурдные намеки о засланном казачке?
Ну знаете ли, а что мне думать? Или он — чертов мазила, или слил игру. Хотя извините, как же тогда мазила продержался столько лет в Реале?
— Какие тут намеки? Все прямым текстом. Ты своими кривыми ногами вчера в этом расписался. И не вали все на новый коллектив, акклиматизацию и прочую чушь, — я открыла тумбочку и достала фен. — Клянусь, еще одна такая слитая игра, и просидишь у меня на скамейке запасных до конца сезона, а потом вылетишь из МЮ, как пробка.
— Слушай меня сюда, мисс Стерва Спаркс, — он выдрал из моих рук фен, бросил его обратно в ящик, схватил меня за плечи и повернул к себе лицом.
Я осеклась под этим бешеным взглядом. Его руки обожгли, словно огнем, заставляя плавиться, как мороженное в микроволновке. Стало страшно от горячей волны, которая накрыла меня с головой, а потом прилила к южному району. Если бы я была в трусах, то они бы намокли. Интересно, я капаю на пол или еще нет? Что происходит? Сторм, не отпуская меня, начал цедить слова.
— Я всю жизнь мечтал играть в МЮ. Ты сама виновата, что я не могу собраться. Все твои чертовы фокусы, выкрутасы… Моя обувь, моя одежда, моя тачка: все тобой помечено. И перед выходом на поле ты тычешь мне в лицо факом на глазах у всего стадиона. Как мне работать в таких условиях?! Он тряс меня, словно куклу, а я даже не пыталась вырваться, завороженная огнем ярости в его глазах и страстью в голосе. Но сквозь это оцепенение все же пробралась моя стервозная натура.
— Все дело в факе? Серьезно? — я наиграно рассмеялась. — Сторм, ты такой впечатлительный? Прости, я как-то даже не подумала…
Желая дразнить гусей, пока они не ущипнут меня за задницу, я звонко рассмеялась. Наверное, это был еще и отвлекающий маневр, попытка взять контроль над собственным детородным органом, потому что там уже начало пульсировать. Попытка неудачная.