область. Ленинский район. Поселок Филимонки. Психоневрологический интернат номер пять. Это все.
— Что мне от этого толку-то? — со злостью отозвался водитель. — Где я тебе буду этот поселок искать? — Машина вновь тронулась с места.
Вдруг Вера воскликнула:
— Вон, смотрите, знак! Интернат.
Ваню опять немножко потрясло, не очень долго. Машина встала. Хлопнула дверца. Водитель распахнул заднюю дверь, и Вера взяла Ваню на руки. Уже темнело. Ваня запрокинул голову, чтобы рассмотреть высокое здание, как будто упирающееся в небо. И в ширину оно тянулось сколько хватало глаз.
Вера заметила около подъезда двух женщин и с Ваней на руках поспешила к ним:
— Извините, вы тут работаете?
— Нет, навещаю, — ответила одна из них. — У меня тут сестра.
Кивком головы она показала на вторую женщину, которую держала за руку. Та усмехнулась, и Ваня обратил внимание, что у нее совсем нет зубов.
— А вы, случайно, не знаете, где тут детское отделение?
— Детское отделение? Вот уж не знаю. Каждую неделю сюда хожу, но ни одного ребенка тут не видала.
В эту минуту показалась женщина в белом халате с большой связкой ключей в руке.
— Вы к кому? — обратилась она к Вере. Ярко накрашенными губами она напомнила Ване Таню, правда, впереди у нее еще сверкал золотой зуб. На Веру с Ваней она смотрела без всякой любезности.
— Мы из дома ребенка номер десять.
— А-а… Да, я что-то такое слыхала. Но директора все равно уже нет. Я его заместитель.
— Извините, что опоздали. Мы заплутали, — проговорила Вера. — А это мальчик. Пастухов. Шесть лет. Вот, у меня все документы оформлены.
При виде документов женщина сдалась:
— Ладно, пошли.
На Ваню напал страх. Его точно привезли не в больницу. Слишком долго они ехали. Да и машин скорой помощи не видать. Если бы только тут была Андреевночка, она бы ему все объяснила. А Вера ничего не скажет.
Они вошли в здание. Здесь было даже темнее, чем в доме ребенка. Поднялись по одной лестнице, по другой. Оказались в длинном коридоре. Запах стоял ужасный. В сумерках Ваня видел лишь контуры человеческих фигур. Они качались из стороны в сторону, как дети из второй группы, только это были взрослые. Из дверей вышел мужчина, и Ваня отшатнулся: на нем не было совсем никакой одежды.
Заместитель директора остановилась перед запертой дверью и принялась шумно перебирать ключи. Она быстро протолкнула их в дверь и заперла ее за собой. Они свернули в другой коридор. Ваня заметил маленькую фигурку. Ребенок? Такой же, как он? Они приблизились, и Ваню постигло разочарование — у маленького человечка было старое лицо. Это оказалась женщина в серой одежде с белыми, как у привидения, руками, покрытыми синяками. Она была обрита наголо. Пока процессия шла мимо, женщина не произнесла ни слова.
В конце коридора опять была лестница, еще более темная, без единого окна. Заместитель директора замедлила шаг. Вера уже тяжело дышала. Ступеньки были крутые, и нести Ваню, да еще в тяжелом пальто, было нелегко.
— Ну, вот мы и пришли. Это у нас детское крыло, — пробормотала заместитель директора, вновь доставая связку ключей. Открыв два замка, она распахнула дверь. И торопливо провела их в большую комнату.
Уже напуганный путешествием по психиатрической больнице, Ваня в ужасе смотрел на явившуюся ему картину. Комната была тесно уставлена кроватями — но не деревянными, как в доме ребенка, а большими железными, с высокими решетками. Они были похожи на клетки. В каждой кровати на голом матрасе лежал ребенок. Ни простыней, ни одеял не было. Некоторые дети были голыми, другие — в грязных рубашонках. Под каждым натекла лужа мочи. Один лежал на спине, придавив попкой собственные испражнения. Другой отчаянно бился головой о железные прутья. Все без исключения стонали или плакали.
Прежде чем Ваня успел произнести хоть слово, заместитель директора забрала его у Веры, стащила с него пальто и ботинки и опустила на свободную кровать. Пытаясь встать на ноги, Ваня заметил, что мальчик в соседней кровати связан старой простыней и не может пошевелить руками. Он сидел и раскачивался из стороны в сторону.
Ваня схватился за прутья и осмотрелся в поисках Веры. Та чуть ли не бегом, без оглядки, шла к двери.
— Вера, Вера! Куда ты меня привезла? — закричал Ваня. — Зачем меня бросили в эту кровать?
— Ишь ты, говорить умеет? — удивилась заместитель директора. — Ты нам что, смутьяна привезла? Мало нам своих проблем.
Неожиданно, словно его ударили в живот, Ваня все понял:
— Вера, ты же не оставить меня тут? Не оставишь?
Вера прятала от него глаза.
К ней приблизилась заместитель директора:
— Слушай, а ты уверена, что ничего не перепутала?
— Ну да. Два месяца назад он проходил комиссию. Его определили сюда. Вот путевка.
Вера подала ей документ.
Ваня закричал через всю комнату:
— Вера, не оставляй меня тут! Андреевночка не разрешит! Я ее товарищ майор. — Вера упорно не смотрела в его сторону. Но он не сдавался: — Адель без меня будет скучать. Кто ей расскажет смешной стишок?
Вера не обернулась. Заместительница директора выпроводила ее, вышла сама и стала запирать дверь на ключ. Ваня прижался к железным прутьям и заорал что было мочи:
— Вера, не оставляй меня тут!
Ответом ему был лишь скрежет ключа в замке.
Наступила ночь. Ваня обдумывал планы побега. Он пытался снять стенку кровати, но она была приделана намертво. Тогда он схватился за прутья и изо всех своих хилых силенок постарался их раздвинуть. В конце концов, измученный, он повалился на голый матрас. Тут его осенило: даже если он выберется из кровати, ему никак не отпереть дверь. В голове у него как будто полыхал пожар. Потом он понял, что замерз. Его одежду унесли, а одеяла не дали. Тогда он заплакал, но некому было его утешить. Он мечтал, чтобы пришла Вика, взяла его на руки, прижала к себе и унесла отсюда. Что, она говорила, надо делать? Смотреть на небо и молиться Богу.
Ваня схватился за прутья и