Если бы Нэйт остался на ночь в деревне, Дьерти был бы жив…
Нэйтан зажмурился, заставляя себя сфокусироваться. Сейчас он искал не это, ему нужно было узнать, кто сообщил о его существовании инквизиторам.
Но ни у кого из односельчан Нэйтан не нашел того, что искал.
Искомое оказалось в собственном доме. Отец…
Нэйтан не удивился, что в Инквизицию донес он, но был поражен, узнав, о чем именно сообщил им отец. Он пожаловался не на то, что Нэйт обладает странными способностями, а пришел и потребовал от них разобраться с помещиком из-за реки, который, по его мнению, развратил его сына.
Отец по — прежнему думал, что Нэйт ему не родной, но посчитал своим долгом отстоять честь семьи.
А там инквизиторам уже было наплевать на то, что говорил им крестьянин, они считали его вдоль и поперек и узнали то, что заставило их заволноваться — в деревне у реки впервые за несколько сотен лет появился Перворожденный.
Инквизиторы никогда бы о нем не узнали, не пришли бы в дом к Карлосу, не убили бы его, если бы этот человек не сделал неверных выводов и не отправился доносить.
Вот теперь Нэйтан почувствовал ярость.
Ноги сами понесли его к родному крыльцу.
Не родному… В этом месте теперь все для него стало еще более чуждо, чем раньше.
Отец сидел за столом с огромной кружкой чего-то пахнущего спиртом, мать хлопотала у печки. Нэйт отсек от себя ее эмоции и шагнул к отцу.
— Чего приперся? Быстро закончили? — тот тут же швырнул обвинение в лицо. А сам был доволен, думал, Инквизиция искала Нэйтана, чтобы опросить как свидетеля, и ждал, когда же они разберутся и восстановят честь его семьи.
— Честь? — прорычал Нэйт. — Ты хоть знаешь, что такое честь?
— Чего? — Отец чуть не захлебнулся, отставил кружку, судорожно соображая, не сказал ли последнюю мысль вслух.
Так и не сообразил, плюнул, начал вставать из-за стола.
— Сегодня выходной, — шагнула к нему мать, миролюбиво улыбаясь, положила тонкую ладонь на огромное плечо. — Не порть себе настроение…
— Пошла!.. — тот отшвырнул ее от себя, так, что она отлетела в сторону, ушиблась бедром об угол стола и уже потом упала на колени на пол.
Куда жене следует пойти и зачем, мужчина пояснить не успел. На его шее затянулась невидимая удавка, сдавила горло, вздернула в воздух, проволокла по дому, а затем массивное тело с размаха впечаталось спиной в стену. Полетели кастрюли, разбился кувшин.
Мать закричала, но Нэйт даже не взглянул в ее сторону, шагнул к отцу, держа руку вытянутой и медленно сжимая кулак, движение которого повторяла удавка. Крестьянин захрипел, забился, заколотил ногами о стену.
— Испугался? — промурлыкал Нэйт, потом заорал: — Теперь тебе страшно?!
Немного разжал пальцы, дав отцу глотнуть воздуха, но тот, несмотря на возможность дышать, забился еще сильнее, на этот раз от ужаса.
Глаза жгло холодом. Нэйтан давно умел контролировать появление в них серебра, мог использовать магию без видимых изменений, но сейчас он хотел, что бы отец увидел его во всей красе и испугался по — настоящему.
А еще ему хотелось убить. Прямо сейчас. Сжать ладонь в кулак так крепко, как только способен. Чтобы хрустнули позвонки. Чтобы этот человек поплатился за все, что сделал.
Нэйт повел рукой, притянул ее к себе, а потом резко выбросил вперед, снова впечатывая отца в стену. Воздух в домике пропитался страхом и ненавистью.
— Я не убью тебя только потому, что она, — кивок в сторону сжавшейся на полу матери, — любит тебя и считает, что без тебя пропадет. А ты, — снова притянул, а потом резко выбросил руку, сжал пальцы, услышал хрип, — будешь целовать ей ноги и молить о прощении до конца своих дней. Потому что, если ты еще хоть раз поднимешь на нее руку, я вернусь. Где бы я ни был, я узнаю, и я вернусь. А я узнаю.
Серебряный свет полился из глаз сильнее, заливая все пространство вокруг, ослепляя.
Отец в ужасе заскулил. В его голове не было ни единой мысли, от него исходил только животный ужас и желание жить.
Нэйт моргнул, возвращая своим глазам обычный вид, хорошенько тряхнул отца еще раз, а потом резко расслабил руку. Удавка исчезла. Отец с грохотом рухнул на пол.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я узнаю, — повторил Нэйтан уже через плечо.
И вышел вон.
Дверь захлопнулась.
— Эй, юродивый! Чего в твоем доме грохочет?! Нашли тебя те дядьки? — Закончивший зажиматься с Ларкой за сараем Петро сидел на завалинке, распушив хвост. От него исходили волны самодовольства.
Нэйт резко повернул голову в его сторону, вновь впуская холод в глаза.
Впервые увидев серебряный сверхъестественный взгляд, Петро в ужасе дернулся, потерял равновесие и рухнул с завалинки.
Как он приземлился, Нэйт уже не смотрел — переместился прямо посреди деревни на глазах выскочивших на шум односельчан.
Бывших односельчан…
— И куда ты пошел? — спросила Катрина, полностью выйдя из видения. Нэйтан был прав, становилось легче, хотя и все еще непросто.
— То туда, то сюда, — узник равнодушно пожал плечами, убрав руки в широкие карманы плаща.
— Скитался, — поняла Катрина. Для нее, выросшей в любящей семье и хороших условиях, это казалось ужасным.
Нэйтан внимательно изучал эмоции, отражающиеся на ее лице.
Хмыкнул.
— Тебе что, меня жаль?
— Не тебя, — огрызнулась Катрина. — Мальчика, который остался один на один со своим горем.
— И даром, — напомнил Нэйтан с усмешкой. — Огромным даром. С ним мне было нечего бояться. И я был уже не совсем мальчик, — подмигнул, заставив Катрину покраснеть, — мне было пятнадцать, и Ларка уже успела сводить меня на сеновал до того, как обручилась с Петро.
— Это ужасно! — выпалила Катрина.
Нэйтан покачал головой, глядя в потолок, раздумывая.
— Нет, — решил он, — не так ужасно это и было, первый раз все-таки.
Сначала Катрина разозлилась, а потом вдруг поняла, что, чем хуже воспоминание он показывал, тем больше насмехался над ней, демонстрировал свою сегодняшнюю силу и мощь, показывая, что больше не тот потерянный мальчишка.
С осознанием этого злость исчезла.
— Ты был потом в Заречье? — спросила тихо. — Узнал, что с ними стало?
— Отец спился и умер через пару лет. Мать он больше пальцем не тронул. А ее потом взял в жены дядька Вертен, тоже вдовец. Он ее не обижал.
— Так ты был там?
— Зачем? — Нэйтан пожал плечами. — Кто меня там ждал? Уходя, я поставил «следилку», ее можно было считать, особо не приближаясь. Карлос успел научить, как это сделать.
— Значит, ты не соврал, сказав, что узнаешь, и, если надо, вернешься, — пробормотала она.
— Конечно. — Его взгляд ясно говорил: «А как же иначе?» — Зачем мне врать и угрожать впустую?
Катрина его недооценила. Снова. Даже в пятнадцать он был очень опасен.
— Пожалуй, хватит на сегодня, — сказала она.
— Как знаешь, — легко согласился Нэйтан. — И сходи к Эрику, извинись за отмененный завтрак.
Катрина прищурилась, глядя на него, и гадая, зачем это ему. Заботится? О ней? Нет, в это она ни за что бы не поверила.
— Я подумаю, — пообещала Катрина.
ГЛАВА 10
— Леди Морено!
Будущая королева перехватила ее в коридоре. На ней был распахнутый полушубок, лицо раскраснелось с мороза — гуляла.
— Здравствуйте, леди Робердон, — поприветствовала ее Катрина, вовремя вспомнив родовое имя невесты короля.
— О, прошу вас, называйте меня просто Лаура, — улыбнулась девушка.
На взгляд Катрины, это было неуместно, но та улыбалась и смотрела на нее чуть ли не с мольбой.
Похоже, в этом замке не только Нэйтан — любитель пренебрегать этикетом.
— Тогда и вы меня — Катрина, — вернула улыбку.
— С удовольствием, — Лаура прямо-таки засияла.
Тонкая, почти воздушная, с огромными голубыми глазами и волосами цвета льна, она напоминала ангела. Катрина даже залюбовалась и невольно позавидовала. Лаура обладала теми самыми женственностью и нежностью, которых ей самой, по утверждению родственников-мужчин и даже однажды жениха, не доставало.