Но я в этом мире всегда был одинок и понимание семейного единства давалось мне нелегко.
Крепкое, всесильное родство было для меня такой же загадкой как меч, который она носила. Такой же загадкой, какой была она сама.
Дел встала, поддерживая котят под толстые тугие животы, и запихнула их обратно в мешок. Не обращая внимания на мяуканье и визгливые протесты, она затянула кожаный ремень. Дел держалась спокойно и отчужденно. Я понял, что своим вопросом оскорбил ее. Я молча оседлал гнедого, забрался в седло и протянул руку Дел. Она оперлась на мою ногу как на стремя и села за моей спиной.
- По полпорции, - сказал я ей, - воды и еды. К тигрятам это тоже относится.
- Я знаю.
Я шлепнул жеребца по пыльным бокам и вставил ноги в стремена, приготовившись встретить ожесточенное сопротивление присутствию дополнительного веса. На самом деле у моего гнедого сил достаточно чтобы вести не только нас с Дел, просто он любит поскандалить. Но гнедой опять меня удивил - он лишь чуть сильнее напрягся перед первым шагом и повел боками, как будто хотел пожать плечами. И пошел вперед.
Мы снова ехали на Юг.
Самум можно пережить, но все равно он вытянет из вас силы. Я знал, что долго так продолжаться не сможет. Жеребец спотыкался и пошатывался, я качался в седле как пьяный, а Дел лежала на моей спине. Пожалуй удобнее всего было тигрятам, в душе я завидовал им.
Отравленный колодец сбил нас с пути. Свернув к оазису, мы сошли с кратчайшей дороги в Джулу, и теперь нам предстояло пойти намного миль больше, чтобы добраться до воды. Я знал это и чувствовал, что Дел тоже догадывалась. Не понимал, что происходит только гнедой.
Лошадь не может понять, зачем нужно экономить. Она просто хочет. Ей нужно. В Пендже, под солнцем, опаляющим горящий ковер кристаллов и песка, вода становится драгоценностью, стоящей больше чем золото, алмазы и еда. Я помнил дни, когда готов был пожертвовать годом жизни за глоток холодной, пресной воды.
Или даже теплой воды.
Попадавший на кожу песок вытягивал из нас влагу, высушивая плоть. Человек начинает умирать от недостатка воды от кожи к костям. Жеребец дрожал и спотыкался, неуверенно опуская копыта на раскаленный песок. Я был не в лучшем состоянии, хотя ехал, а не шел.
Дважды, когда я слезал с гнедого чтобы напоить его из ладони, я будил Дел и предлагал ей воду, но она отказывалась. Я тоже не пил. Сделав маленький глоток, не удержишься от большого, а там уже не оторваться, и вода сразу исчезнет. И ты только ускоришь свою смерть.
Вода стала собственностью жеребца, а мы его паразитами.
Я почувствовал прикосновение ладони к голой спине.
- Что это за следы?
В горле пересохло и она с трудом выговаривала слова. Я уже решил посоветовать ей помолчать, но разговор мог удержать нас от скольжения в ступор.
Я пожал плечами, наслаждаясь прикосновением Северной кожи к Южной.
- Я танцор меча уже больше десяти лет. Это плата.
- Тогда зачем ты этим занимаешься?
Я снова пожал плечами.
- Так уж я живу.
- Значит если бы у тебя был шанс, ты бы стал кем-то другим?
Я улыбнулся, хотя она не могла этого увидеть.
- Танец мечей был моим единственным шансом.
- Но у тебя был выбор. Ты мог остаться с... как их называют? Салсет? И тебе никогда не пришлось бы браться за меч.
- Значит и у тебя был выбор, ты могла бы не искать брата.
Она убрала ладонь с моей спины.
- Ты объявляешь себя танцором меча, - сказал я, - а что за история стоит за этим? Не каждая женщина выбирает для себя такой путь.
Я думал, что она не ответит, но услышал:
- Пакт с богами, включающий женщину, меч и всю магию, которой может овладеть человек.
Я фыркнул.
- Ну конечно.
- Договор, - сказала она. - Ты должен понимать о чем я говорю, Тигр... Или у вас на Юге это не принято?
- Договариваться с богами? - я засмеялся, надеясь, что смех не прозвучал зло. - Боги... Уж они-то помогут. К ним обращаются только слабаки, которые не могут рассчитывать на себя, - я покачал головой. Слушай, я не хочу обсуждать с тобой вопросы веры - все равно нам друг друга не переубедить. Ты можешь во все, что хочешь. Ты женщина. Наверное тебе это нужно.
- Значит боги тебе не нужны? - спросила она. - Да? А что же тогда тебе нужно?
- Конечно нужно, - с готовностью ответил я. - Нежная, страстная женщина... острый надежный клинок... и танец мечей в круге.
Дел вздохнула.
- Как мудро... и как предсказуемо.
- Может и так, - согласился я, хотя это заявление задело мою гордость. - А ты сама? Ты называешь себя танцором меча, значит ты знаешь, что включает круг. Знаешь правила. Знаешь, что такое предсказуемость.
- В круге? - я уловил оттенок удивления в ее голосе. - Но круг непредсказуем.
- Как женщина, - рассмеялся я. - Может действительно вы с кругом составляете хорошую пару.
- Не хуже чем мужчина и женщина.
Я подумал, что она улыбнулась, но не повернул голову, чтобы проверить.
Позже Дел заметила, что жеребец совсем выбился из сил и я был вынужден с этим согласиться. Гнедой постоянно спотыкался и дрожал.
- Ему нужно отдохнуть, - сказала она. - Дальше нам придется идти.
Не дожидаясь моего ответа, Дел соскользнула с пыльной спины.
И упала на песок.
Я придержал жеребца и посмотрел вниз на Дел. Бурнус завернулся и я залюбовался изящными линиями ее длинных ног. На момент, только на момент я оживился и улыбнулся.
Дел с трудом подняла голову.
- Ты тяжелее меня. Слезай.
Я наклонился вперед в невысоком седле и тряхнул правой ногой, чтобы вытащить ее из стремени, потом перекинул ногу через круп жеребца и соскользнул вниз, не обращая внимания на то, что левое стремя царапает голый живот.
Обнаружив, что ноги собираются подогнуться, я держался за седло пока не убедился, что смогу стоять. Дел по-прежнему сидела на песке, хотя успела пристойно одернуть бурнус.
- Далеко мы не уйдем, - объявил я. Потом наклонился, схватил ее за мускулистое запястье и поставил на ноги. - Можешь держаться за меня, если хочешь.
Мы плелись по пустыне причудливой живой цепочкой: я, ведя в поводу жеребца, и Дел, держась за перевязь, в которой отдыхал Разящий. Две лишние ноги гнедого не давали ему преимущества над нами - он едва шел, от усталости большое количество ног сбивало его с толку. Он спотыкался, засыпая меня пылью и добавляя новые порции песка в мои сандалии, и хотя моя шкура привыкла к жаре, я чувствовал как солнце опаляет все выставленные напоказ части моего тела, то есть все тело кроме того, что прикрывала набедренная повязка и перевязь, раскалившаяся от яростных лучей. Но я переносил жару лучше чем Дел, хотя она еще куталась в алый шелк. В нескольких местах ткань разорвалась, почти все кисточки унес самум, но я не жалел об этом сомнительном великолепии. По крайней мере то, что осталось хоть как-то ее защищало.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});