Читать интересную книгу Смерть предпочитает блондинок - Вероника Рыбакова

Соседка была похожа на Миледи из старого фильма про трех мушкетеров, который Маша смотрела в детстве по телику: зеленоватые глаза, тонкий носик, немного с горбинкой, нежная белая кожа и копна светлых волнистых волос.

Однажды утром Маша шла по двору и увидела, как ее соседка в щегольских сапожках на шпильках и в легком кашемировом пальтеце стоит у мусорного бака и при помощи суковатой ветки пытается что-то из него вытащить. Увидев Машу, Жанна тряхнула своей пышной гривкой и сказала:

— Доброе утро! Вы ничего не подумайте, но, по-моему, вместе с мусором я выбросила итальянские туфли!

— Как так? — удивилась Маша и поспешила на помощь соседке.

— Да перепутала! Вместо пакета с мусором опустила в контейнер пакет с обувью! И теперь из-за этого на работу опаздываю! — паниковала невнимательная Жанна около мусорки.

Общими усилиями туфли были спасены, а благодаря приключению возле мусорного бака Маша с Жанной подружились.

Они повадились пить чай и болтать о жизни по ночам, потому что Жанна приезжала с работы поздно. Обе были южанками и старались согреть друг друга в этой огромной и холодной столице, где люди не знают соседей по именам и не устраивают во дворе цветников с мальвами, золотыми шарами, тенистыми навесами у скамеек.

Маша родилась и выросла в Сочи, а Жанна — в маленьком военном городке в Казахстане, возле озера Балхаш. Отец Жанны после отставки получил квартиру в Уфе, а Жанна тогда уже подросла и уехала в Москву, поступила в театральное училище.

По окончании училища она целый год проработала актрисой в областном театре, где переиграла всего Островского и Чехова. Но тут у нее случился роман с коллегой-актером, и Жанна родила ребенка — сына Даню.

Актер жениться на Жанне не стал — считал, что не готов к браку.

Первые два года жизни Дани участковый врач не понимал, почему ребенок очень трудно выздоравливает после обычной простуды. Но затем стало ясно, что у малыша аутизм и полная дисфункция одной из жизненно важных железок.

Доктора ничего не могли ей посоветовать, кроме как сдать ребенка в интернат. Но Жанна не стала этого делать — она узнала, что дети вроде Даньки в интернатах быстро умирают. Она поставила крест на своей актерской карьере и поехала в Москву, чтобы заработать денег и вылечить своего ребенка.

В Москве Жанна хоть и не сразу, но нашла то, что искала, — работу продавца-консультанта в дорогом ювелирном магазине. Магазин назывался «Солейль» и располагался на первом этаже пятизвездочного отеля на набережной.

Жанна сразу же стала очень хорошо продавать часы и украшения. Ее зарплата складывалась из комиссионных от продаж, в Уфе болел маленький Даня, и Жанна работала не жалея сил.

Образование, полученное в театральном училище, пришлось как нельзя кстати — Жанна умела разговаривать с покупателями. Ее мимика была выразительной, а жестикуляция — выверенной. Владельцы магазина, друзья с детства и компаньоны с одинаковыми именами, Михаилы, оценили Жанну по достоинству.

Продажа дорогих ювелирных изделий — ремесло на грани искусства, в котором нет несущественных мелочей. Жанна подходила для такой работы, как никто другой.

Михаилы трижды в год делали своим продавцам подарки — недорогие колечки, часы, подвески хороших марок. Они считали, что человек не способен с удовольствием продавать драгоценности, если у него самого нет таких же украшений.

Однажды после успешных продаж на Восьмое марта Жанна нашла в углу шкафа наспех засунутое туда кем-то совсем не дешевое колье, которое работники магазина уже посчитали потерянным. Жанна вернула колье владельцам и попеняла другой смене за невнимательность. Михаилы отблагодарили Жанну: подарили ей огромный роскошный кожаный чемодан и отправили ее в Швейцарию, на ювелирную выставку.

За семь лет работы в магазине «Солейль» у Жанны собралась неплохая коллекция собственных украшений, которые она не держала в сундуке, а постоянно носила. Каждая вещица сама по себе стоила недорого, но все подарки, собранные вместе, постепенно выросли до небольшой горки драгоценностей. Жанна любила их иногда перебирать.

А из денег все, что ей удавалось скопить, она отправляла родителям — ведь они ухаживали за Даней, который рос окруженным заботой и любовью. Это было самым главным для Жанны, ее победой, тем, чем она по-настоящему гордилась.

Маша и Жанна за время своих посиделок постепенно узнали друг о друге практически все. Жанна считала, что Маша, только что окончившая школу, еще мала, чтобы жить одной в чужом городе, наедине со своими мыслями и чувствами, и потому присматривала за ней.

Маша же со своей стороны обожала Жанну и даже подражала ей. Ее старшую подругу это забавляло, может быть, ей льстила привязанность девочки, однако искренней теплоты в их дружбе все равно было в сто раз больше.

Глава 2

— Маша, привет! Слушай, там, на улице, валит снег — опять зима! А я еще во дворе увидела, что у тебя свет горит, — сказала Жанна открывшей дверь Маше.

— Привет, Жанна! — отозвалась та и тут же увидела, что длинные волосы Жанны теперь подрезаны до плеч и гладко уложены на косой пробор. — Ты что, подстриглась? — осторожно спросила Маша.

— Подстриглась! Пошли ко мне, Маша, посидим, поболтаем! — Жанна прошла к своей двери и помахала соседке рукой.

Звать Машу дважды было не нужно. Она метнулась в свою квартиру, схватила на кухне банку варенья из клубники, настоящего домашнего варенья. Затем, зажав ее под мышкой, ловко заперла свою дверь и поскреблась к подруге.

Жанна приезжала домой после одиннадцати часов вечера — все магазины в отеле работали до этого времени. После вечерней смены продавцов развозили.

В последние два месяца у Жанны образовалась насыщенная личная жизнь — она встречалась с очень симпатичным парнем по фамилии Кошкин. Кошкин любил Жанну, но из рассказов подруги Маша поняла, что семейство Кошкиных не горит желанием принять Жанну в свои ряды, а его мать надеется, что у мальчика «пройдет дурь и эту лимитчицу с больным ребенком он оставит так же, как свои прежние легкомысленные увлечения».

«Бывают же люди! — злилась Маша на мамашу Кошкину. — Да я сама женилась бы на Жанне, если была бы мужчиной: она красивая, благородная, умная и добрая вдобавок ко всему!»

Обычно они устраивали посиделки у Жанны, потому что ее квартира была симпатично отремонтирована, на кухне стояли диван и хороший телик. Хозяйка квартиры, дама из театральных кругов, давно уже жила в Праге, и Жанна снимала это жилье много лет. У Жанны была огромная коллекция фильмов на старых кассетах и дисках.

Вот и сейчас Маша присела на кухонный диванчик в квартире приветливой подруги, твердя себе: «Я допоздна засиживаться не буду, только немножечко поболтаю, и все».

Жанна наметала на стол каких-то пирожных, закусок, плеснула себе в стакан бренди, жестом предложив налить и Маше. Но та отказалась и спросила:

— Жанна, у тебя все в порядке?

Она постоянно помнила, что у Жанны есть больной сын, с которым в любую минуту может что-нибудь случиться, и переживала за нее.

— Если ты считаешь это нормальным, — Жанна подергала себя за укороченные волосы, — то в порядке. А вообще-то мне их отрезали!

— Как это отрезали? Кто? Что случилось? — забеспокоилась Маша.

— Рассказываю! — объявила Жанна. — Сегодня приезжали к нам боссы из Швейцарии — два старичка и при них какой-то странствующий дизайнер, чтобы посмотреть, как и что мы тут продаем. И меня с утра отправили на Тверскую, в другой наш магазин, — витрины выставлять к их приезду. — Жанна сделала глоток бренди. — Я взяла машину с водителем и, как приличная тетка, поехала на Тверскую. Но у моста мы попали в пробку, и Володька-водитель заявил, что эта история не меньше чем на час. Представляешь? Ну, тогда я вышла из машины и побежала на каблуках в метро.

Спускаюсь по эскалатору, а народу куча. Внесли меня в вагон, покрутили, сплющили, вдавили в стену — еду, время экономлю! Какая-то маленькая костлявая бабка всю спину мне локтями истыкала. Я достала из сумки книжку, стою читаю, чтобы ненароком ни с кем не подраться, — так и читала три остановки подряд. Тычки, подначки — всю дорогу! Маш, ну вот скажи мне, в метро всегда так или мне специально повезло?

— Всегда так, — вздохнула Маша. — Чуть не задыхаюсь иногда.

— И вот, Маша, — Жанна закурила тоненькую белую сигаретку, — еду я по эскалатору, носом в книжку — читаю любовный роман, — и чувствую, что-то со мной не так. Смотрят на меня женщины как-то странно. Обычно они смотрят по-другому: с интересом, а сами злятся. Или с интересом, а сами скрывают. А тут смотрят так — ну знаешь, с веселым таким интересом. И мужики — тоже. Как будто у меня зубная паста на носу. Или лоб в зеленке. Прихожу в магазин — а мне, оказывается, волосы в метро отрезали. Представляешь? — Жанна еще раз затянулась сигаретой. — До самой заколки. Ножницами. Искромсали все. А я даже не почувствовала, кто, когда. И никто из пассажиров ничего, ни слова мне не сказал.