Терпи до дома.
— Светик, и правда, что ты в самом деле? — улыбается Камила. — Мы будто на тебя налепили пластыри, а не на Даню.
— Ну до дома так дома, — соглашается блондинка, усаживаясь и перекидывая ногу на ногу.
На базе на парковке нас встречает Студень, его лицо серьёзное, а взгляд слегка настороженный. Оставляю девушек на улице и двигаюсь вместе с ним.
— Как обстановка? — спрашиваю, не замедляя шаг.
— В целом, всё под контролем, но с Айрой… ситуация странная, конечно, — Студень чешет затылок, идя рядом. — Она пришла в себя и даже успела принять душ, но…
— Где она сейчас? — перебиваю, не сбавляя темпа.
— В медпункте, — кивает он в нужную сторону. — Целитель закончил лечение, но она ещё под впечатлением от пережитого.
Я ускоряю шаг, и вскоре входим в помещение. Айра сидит на краю кушетки, её вид явно измотанный: лицо бледное, руки слегка дрожат, но она отчаянно пытается сохранить гордую осанку. Несмотря на это, в её глазах ещё виден страх, который не успел угаснуть.
— Принцесса, а чего ты такая всполошенная? — спрашиваю с легкой улыбкой, подходя ближе.
Айра вскидывает на меня раздраженный взгляд:
— Я… обнималась со смертью полтора часа, конунг. И как, по-твоему, я должна сейчас выглядеть?
Студень угрюмо отворачивается, передернув плечами. Видимо, представил себя на месте ликанки. Я только усмехаюсь, стараясь разрядить обстановку:
— Уисосики были в анабиозе, принцесса. Они бы проснулись только по моему ментальному приказу. Это тебя не успокаивает?
Она яростно качает головой:
— Я слышала, как они сопели во сне, — в её голосе звучит неподдельных страх. — Сопели, конунг Данила! Полтора часа слушать это сопение самых опасных тварей — такой себе опыт!
Ого, да у Айры шок куда серьёзнее, чем я думал. Похоже, без моей помощи тут не обойтись. Я запускаю ментальную волну, аккуратно направляя её, чтобы обволочь Айрин разум мягким покровом спокойствия и уверенности, словно тёплым пледом в холодную ночь.
Дыхание ликанки становится ровнее, а в её взгляде постепенно исчезает затравленность. Она почти сразу понимает, что именно вызвало улучшение:
— Спасибо, конунг, — говорит она, её голос звучит уже спокойнее. — Это… помогло.
— А зачем ты вообще туда полезла? — спрашиваю более мягко.
Айра гордо поднимает голову, хотя её губы слегка дрожат:
— Конунг, я должна воевать. Без боевой практики я не смогу пройти Степь, — её голос твердый, но в нем чувствуется скрытая уязвимость. — Одного полигона мало. Мне нужно сражаться и участвовать в смертельных схватках!
— Это единственная причина? — прищуриваюсь, внимательно наблюдая за её реакцией.
На мгновение она теряет уверенность: щеки заливает румянец, и Айра опускает смущенный взгляд.
— Да… только это, — произносит она едва слышно, и в её голосе отчетливо звучит неуверенность.
Я нахмурившись смотрю на Айру. Почему она вдруг заливается румянцем, словно школьница на первом свидании? Что я пропустил? Хм, по её реакции ясно, что есть ещё какая-то причина, но она явно лежит в сфере эмоций, а не логики или действий.
Подумав, принимаю решение.
— Сиди смирно, — говорю тихо, подходя ближе и наклоняясь к ней.
Айра вздрагивает, но покорно замирает, её глаза расширяются от неожиданности. Мои пальцы осторожно скользят по гладкой поверхности ошейника, пока не находят нужный узел энергозамка. Я фокусирую энергию в кончиках пальцев и слегка нажимаю на едва заметную точку, от которой разливается слабое мерцание магии. Ощущается легкий толчок, и замок поддаётся, тихо щёлкнув.
Ошейник соскальзывает с точенной шеи Айры и падает мне в руку,
Освобождённая кожа выглядит чуть бледнее, с еле заметным следом от долгого ношения. Её изящная шея теперь обнажена, и я замечаю, как вены на ней пульсируют чуть быстрее, чем обычно.
Айра на мгновение замирает, словно не веря в то, что произошло. Она касается своей шеи дрожащей рукой, словно впервые ощущая свободу.
— Чему ты удивляешься? — хмыкаю, наблюдая за её ошарашенным взглядом. — С ошейником сражаться тебе бы не удалось. На эту ночь ты свободна, принцесса. Давай вместе уничтожим моих врагов.
Айра мгновенно подскакивает на ноги, её глаза пылают решимостью. С резким кивком она вскидывает правую руку к сердцу, затем резко опускает ладонь к бедру — жест, принятый в армии Ликании. В её голосе звучит твёрдая уверенность:
— Да, конунг!
Мы смотрим друг на друга. У нас у обоих глаза округлились, но у ликанки явно больше. Она будто только сейчас поняла, что сделала. Жест покорности и преданности. Забавно, что больше всего это воинское приветствие удивило саму Айру. Словно оно сорвалось с неё само собой, как застарелый рефлекс, который вдруг ожил.
* * *
Вилла римского рода Авитов, Москва
Эквит Гай Юлий Максим стоит в просторной гостиной загородной усадьбы Луция в Москве. В руке он сжимает мобильник.
Голос префекта звучит глухо из динамика. Луций сейчас в аэропорту, готовится к тайному вылету в Рим. За окном по газону медленно прохаживается его двойник — переодетый человек, удивительно похожий на Луция. Он нужен для обмана потенциальных противников.
— Я уже на вылете, Гай, — произносит Луций. — Нужно выяснить, не испортил ли Юпитерский моё обручение с Екатериной Филиновой.
Гай молчит, вслушиваясь в слова префекта. Он знает, что тот одержим идеей власти. Луций продолжает:
— А этот Данила утверждает, что она выйдет замуж только по любви! — в голосе Луция сквозит возмущение, постепенно переходящее в злость. — Якобы он дал право ей решать свою судьбу! Чушь! Кто, в здравом уме, в это поверит⁈ Какой идиот вообще мог бы принять такое всерьёз⁈ Ясно же, что этот мальчишка просто не нашёл другого предлога и выдал эту ахинею! — голос префекта дрожит от ярости. — Я из влиятельного рода! Я — префект провинции! У меня в руках сосредоточено столько власти, что никто не захотел бы мне отказывать и лишиться лакомого пирога! Никакой граф или князь!
Луций на мгновение замолкает, тяжело дыша, но затем его голос снова звучит с твёрдостью:
— Значит, это Юпитерский. Это он внушил графенку Даниле этот бред, чтобы отвратить её от меня.
Гай кивает, даже зная, что Луций не видит этого. Короткий жест, привычный, словно рефлекс. Он привык к амбициям своего префекта и давно не удивляется его амбициозным планам.
— Твоя задача — следить за Катей, — продолжает Луций, наращивая пафос в голосе. — Она