И глаз наживил я, и бросил под глыбу, Где волны кружатся кольцом Удача была мне, я выловил Рыбу С чужим человечьим лицом.
Я рыбы отведал, и пали покровы, Я видел сквозь марево дня, Как движется по небу витязь багровый, Чье око взыскует меня.
Ладони я вскинул - но видел сквозь руки, И вот мне вонзились в лице Четыре зрачка на пылающем круге В кровавом и страшном кольце.
И мысли мне выжгло, и память застыла, И вот я отправился в путь, И шел я на север, и птица парила, И взгляд мой струился как ртуть.
Я спал под корнями поваленных елей, А ел я бруснику и мед, Я выткал надорванный крик коростеля Над зыбью вечерних болот.
И в странах бескрайнего льда и заката, Где стынет под веком слеза, Пою я о брате, зарезавшем брата За Рыбу, чья пища - глаза...
{ C. Калугин, альбом "NIGREDO" Орфография и пунктуация - авторские }
c ТАНЕЦ КАЗАНОВЫ
Слабый шорох вдоль стен Мягкий бархатный стук Ваша поступь легка Шаг с мыска на каблук И подернуты страстью зрачки, словно пленкой мазутной
Любопытство и робость Истома и страх Сладко кружится пропасть И стон на губах Так замрите пред мертвой витриной, где выставлен труп мой.
Я изрядный танцор - прикоснитесь желаньем, я выйду Обратите внимание - щеголь, красавец и фат Лишь слегка потускнел мой камзол, изукрашенный пылью Да в разомкнутой коже оскалиной кости блестят.
На стене молоток Бейте прямо в стекло И осколков поток Рухнет больно и зло Вы падете без вывертов - ярко, но просто, поверьте. Дребезг треснувшей жизни Хрустальный трезвон Тризна в горней отчизне Трезво взрезан виссон Я пред Вами, а Вы предо мной - киска, зубки ощерьте
И оркестр из шести богомолов ударит в литавры Я сожму Вашу талию в тонких костлявых руках Первый танец - кадриль, на широких лопатках кентавра Сорок бешенных па по-над бездной, чье детище - мрак.
Кто сказал "Казанова не знает любви" - тот не понял вопроса Мной изведан полет на хвосте перетертого троса Ржавый скрежет лебедок и блоков - мелодия бреда Казанова, прогнувшись, касаткой ныряет в поклон менуэта
За ключицу держитесь Безудержный пляс Не глядите в замочные скважину глаз Там, под крышкою черепа, - пыль и сушеные мухи
Я рукой в три кольца обовью Ваш каркас А затем куртуазно отщелкаю вальс Кастаньетами желтых зубов Возле Вашего нежного уха. Нет дороги назад - перекрыта и взорвана трасса И не рвитесь из рук - время криво, и вряд ли право Серный дым заклубился - скользим по кускам обгорелого мяса Вдоль багряных чертогов Властителя Века Сего.
Что Вы вздрогнули, детка, Не Армагеддон. Это яростный рев Похотливых валторн В честь одной безвозвратно погибшей, хоть юной. особы. И не вздумайте дернуть Крест-накрест рукой Вам же нравится пропасть Так рвитесь за мной Будет бал в любострастии ложа из приторной сдобы
Плошки с беличьим жиром во мраке призывно мерцают Канделябры свихнувшейся, пряной, развратной любви Шаг с карниза, рывок на асфальт, где червем отмокает Прах решенья бороться с вакхическим пульсом в крови.
Кто сказал Казанова чарует лишь с целью маневра? Мне причастен пикантный полет на хвосте перетертого нерва Мой полет сокрушит Гималаи и гордые Анды В монотонной свирепости черной и злой сарабанды
Треск разорванной ткани Бесстыдная мгла В обнаженной нирване Схлестнулись тела Шорох кожистых крыл - нас баюкают ангелы ночи Диким хмелем обвейся И стыло смотри Как звезда эдельвейса Раскрылась внутри Как вибрирует в плеске соития мой позвоночник
Хрип дыхания слушай, забудь про шаги на дороге Там пришли за тобой, только это до времени ждет Ты нагая взойдешь на разбитые черные дроги И безумный возница оскалит ликующий рот
Леденяще и скупо Ударит Луна Содрогнется над крупом Возницы спина Завизжат на дорожных камнях проступившие лица В тусклых митрах тумана Под крыльями сна Расплетут пентаграмму Нетопырь и Желна И совьют на воздусях пылающий бред багряницы
Но не помни об этом в упругом пьянящем экстазе Выпестовывай сладость мучительной влажной волны Звезды рушатся вбок, лик ощерен и зверообразен Время взорвано зверем и взрезана кровля спины
Кто сказал "Казанова расчетлив"- тот врет неумело Я люблю безоглядно врастать в прежде чуждое тело Полночь, руки внутри, скоро сердце под пальцами брызнет Я пленен сладострастьем полета на осколке взорвавшейся жизни!
Снова - шорох вдоль стен Мягкий бархатный стук Снова поступь легка Шаг с мыска на каблук И подернуты страстью зрачки, словно пленкой мазутной Любопытство и робость Истома и страх Сладко кружится пропость И стон на губах Подойдите. Вас манит витрина, где выставлен труп мой.
{ C. Калугин, альбом "NIGREDO" Орфография и пунктуация - авторские }