- Не верите, да?
Я ответил, что, конечно, верю, к тому же мне надо успеть на автобус.
- Тогда, будьте добры, скажите почему? Почему именно?
Я снова заладил про автобус.
- Нет, правда, я был бы очень признателен, если бы вы сказали, чем фильм плох.
- Да ничем, - возразил я.
Он ждал, что я скажу дальше.
- Ну, во-первых, такие фильмы не снимают на шестнадцатимиллиметровую пленку. У вас уменьшенная копия с тридцатипятимиллиметрового оригинала. Затем я перечислил еще несколько признаков, отличающих любительские фильмы от снятых на голливудских студиях.
Когда я закончил, мексиканец с минуту молча курил.
- Понятно. - Он снял с проектора бобину с пленкой и сунул ее в коробку. - У меня тут есть пиво.
Я ответил, что пивка попить неплохо, но вот автобус... ну, разве только один стаканчик. Мексиканец сходил за картонный экран и притащил оттуда здоровенную бутыль и бумажные стаканчики. Буркнув: "Кинотеатр не работает", он запер входную дверь и откупорил бутыль привинченной к стене открывалкой - прежде здесь, видимо, помещался то ли продуктовый магазин, то ли ресторан. Стульев было сколько угодно. Мы сдвинули парочку и уселись поудобнее, как два приятеля. Пиво оказалось тепловатым.
- Вы кое-что смыслите в производстве фильмов, - задумчиво произнес мексиканец.
Я принял это за вопрос и рассмеялся: - Не очень-то много. Ваше здоровье.
Мы выпили.
- Когда-то шоферил на грузовике для одной из кинопрокатных компаний.
Это его заинтересовало.
- Вы не здешний?
- И да, и нет. Скорее да. Уехал отсюда из-за болезни, гайморит замучил, а вернулся из-за родственников, хотя никого больше не осталось: на прошлой неделе схоронил отца.
Он сказал, что это очень прискорбно. Я отшутился, заметив, что, мол, отец в конце концов избавился от гайморита. Мексиканец снова наполнил стаканы, и мы потолковали о климате Детройта. Наконец мексиканец, как бы размышляя вслух, сказал: - А не вас ли я видел вчера вечером неподалеку отсюда? Часов около восьми? - С этими словами он встал и пошел за новой бутылкой. Я бросил ему вслед: - Мне больше не надо!
Он тем не менее вернулся с бутылью. Я взглянул на часы.
- Ладно, по последней.
- Так это были вы?
- Что - я? - Я подставил стаканчик.
- Вы не были здесь неподалеку?..
Я отер пену с усов.
- Вчера вечером? К сожалению, не был, а то успел бы на автобус. Нет, вчера в восемь вечера я сидел в баре "Мотор" и ушел оттуда далеко за полночь.
Он задумчиво пожевал губу.
- Бар "Мотор", на этой же улице?
Я кивнул.
- Бар "Мотор". Так-так...
Я посмотрел на него.
- А вы не хотите... да что я, наверняка хотите.
Не успел я сообразить, что мексиканец имеет в виду, а он уже снова исчез за экраном и выкатил оттуда большую радиолу, держа под мышкой очередную бутыль пива.
Я посмотрел на свет прежнюю бутылку: она была наполовину полна. Взглянул на часы. Мексиканец подкатил радиолу к стене и откинул крышку.
- Будьте добры, поверните выключатель. Он на стене позади вас.
Я обернулся и, не вставая со стула, дотянулся до выключателя. Свет погас. От неожиданности я стал шарить рукой по стене. Затем вдруг снова стало светло, я с облегчением повернул голову. Но лампочки не горели - свет был дневной: я увидел улицу!
Надо сказать, что все это происходило, пока я, расплескивая пиво, старался не упасть с шаткого стула, но не удержался - в этот момент улица ожила, - я упал, - день сменился вечером, и я увидел себя у дверей гостиницы "Люкс-Кадиллак", а потом в баре "Мотор", с пивом, и я точно знал, что не сплю и это мне не пригрезилось.
В панике я вскочил на ноги и, опрокидывая стулья и пивные бутылки, лихорадочно зашарил по стене, ломая ногти в поисках выключателя. Пока я его искал - и все это время видел, как сам же стучу кулаком по стойке, подзывая бармена, - состояние мое было близко к обморочному.
Надо же! Ни с того ни с сего средь бела дня угодил в какой-то кошмар! Наконец я нащупал выключатель.
Мексиканец глядел на меня с необычайно странным выражением лица, как будто наладил мышеловку, а поймал лягушку. А я? Думаю, видик у меня был такой, словно я нос к носу столкнулся с самим сатаной. Может, так оно и было. Пол был залит пивом, я еле дотащился до ближайшего стула и рухнул на него.
- Что, - с трудом выдавил я, - что это такое?
Крышка радиолы захлопнулась.
- Простите я совсем упустил из виду... Я тоже прошел через это состояние, тогда, в первый раз.
Пальцы у меня тряслись, и, чтобы достать сигарету, я сорвал всю верхушку пачки.
- Я спросил: что это такое?
Мексиканец сел.
- Это вы в баре "Мотор" вчера в восемь вечера.
На моем лице, очевидно, было написано недоумение, а он подал мне чистый бумажный стакан, и я машинально позволил его наполнить.
- Послушайте... - начал я.
- По-моему, у вас шок. Я-то уже позабыл, как чувствовал себя в первый раз... Мне теперь все равно. Завтра иду в радиокомпанию "Филипс".
Мне было непонятно, о чем он толкует, и я ему так и сказал.
- Я потерпел фиаско. Полнейший банкрот, ни цента за душой. Пускай все идет прахом. Соглашусь взять наличными и буду жить на гонорар.
И он начал рассказ, сперва медленно, потом все быстрее, возбужденно расхаживая по комнате. По-моему, он измучился от одиночества, от того, что некому излить Душу.
Его звали Мигель Хосе Сапата Лавиада. Я представился: Левко, Эд Левко. Он родился в семье сезонных сельскохозяйственных рабочих, эмигрировавших из Мексики в двадцатых годах. У родителей хватило ума не упрекать старшего сына, когда он решил распрощаться с каторжным трудом на свекловичных плантациях Мичигана, чтобы воспользоваться стипендией, предложенной Национальной администрацией молодежи, и получить образование в колледже. Когда срок бесплатного обучения истек, Майк подрабатывал в гаражах, водил грузовики, служил продавцом в магазинах и торговал вразнос - лишь бы кое-как хватило на жизнь и на образование. Призыв в армию оборвал занятия в колледже и сделал его техником по радиолокации. На военной службе у него возникла одна идея, скорее даже интуитивная догадка, и после демобилизации он решил взяться за нее всерьез. Найти работу в те годы было просто, и не составляло особого труда скопить достаточно денег, чтобы арендовать автофургон и набить его радиоэлектронной аппаратурой, купленной на распродаже подержанного военного имущества. Год назад Лавиада завершил свои исследования - отощавший, полуголодный и издерганный, но счастливый тем, что сумел воплотить теоретическую идею в жизнь и собрать оригинальной конструкции аппарат.
Этот аппарат он поместил в корпус от радиолы - ради удобства, а также в целях маскировки. Взять патент на свое изобретение он по причинам, которые в дальнейшем станут понятны, не рискнул. Я внимательно осмотрел "радиолу". Там, где раньше был диск для грампластинок и панель радиоприемника, виднелось множество верньерных шкал и циферблатов. Самая крупная шкала имела цифры от 1 до 24, еще несколько были пронумерованы от 1 до 60, примерно с десяток - от 1 до 25, а на двух-трех шкалах вообще не было цифровых обозначений. Больше всего аппарат напоминал шикарный тестер для радиоаппаратуры или моторов - такие можно увидеть на ультрасовременных станциях автосервиса. Установленная на месте динамика толстая фанерная пластина скрывала внутренность аппарата. Вполне безобидное укрытие для...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});