Читать интересную книгу Быть может… - Вера Заведеева

Но котенок, как-то сразу потолстевший, лениво прошествовал вдоль забора, скользнув по Верке равнодушным взглядом, и направился к своей миске с молоком у крыльца. Такого предательства она от него не ожидала. За что? Почему он ее забыл так быстро? Ведь она его любила больше всех на свете! Не ведала еще тогда Верка, что эти неразрешимые вопросы веками терзают сердца женщин по всему миру…

В ту ночь Верке снились страшные сны: Баба-яга, очень похожая на ее прабабку, грозилась поднять котенка в своей ступе в темное небо и сбросить его оттуда на землю. Верка в ужасе проснулась и заплакала:

– Мама-стара-а-а, я бою-ю-сь, хочу к тебе-е-е…

Веркина кроватка (прабабка теперь барствовала на печке одна) стояла впритык к большой никелированной кровати с блестящими шишечками, на которой спали дедушка и бабушка. Мама-стара протянула руку сквозь прутья кроватей и погладила Верку по голове:

– Спи, милка, спи. Не бойся, я с тобой.

Верка вцепилась в руку Мамы-старой как в единственное свое спасение. Дед что-то раздраженно проворчал. Невдомек еще было маленькой Верке, что у дедушки с бабушкой по ночам могут оказаться и другие хлопоты. Им тогда лишь чуть-чуть перевалило за сорок пять…

* * *

С той поры котята перестали существовать для Верки, даже самые хорошенькие и забавные.

История вторая. Коварная соперница

Прошло тридцать лет. Как-то сотрудница Верки, которую уже называли Верой Юрьевной, принесла на работу двухмесячного котенка. Эта женщина, Елена Николаевна, заядлая лошадница, кошатница и собачница, из тех, кто относится к животным значительно лучше, чем к людям, так нахваливала своего питомца, что Вера поневоле прислушалась: и к туалету-то он приучен, и «в подоле не принесет», и ест-то он мало, и ничего в доме не портит – одна благодать от него исходит.

«Да, – задумалась Вера. – Сын подрастает, хорошо еще собаку не просит… Может, взять ему котенка?» Елена Николаевна, будто подслушав ее размышления, взялась за Веру, проявив железную хватку дельца:

– Возьмите, не пожалеете, еще сто раз «спасибо» скажете… – совала она котенка.

– Да я не знаю, право, – мямлила Вера, не умевшая давать отпор настырным людям.

Котенок, черный как смоль, без единого пятнышка, с ярко-зелеными глазищами, успешно пережил дорогу до дома с тремя пересадками. Вера впустила нового жильца в квартиру и налила ему в блюдечко молока. «Вот еще задача, – размышляла она. – Кормить ведь надо животину. А в доме еще два мужика, которым только успевай метать на стол… как уголь в паровозную топку».

Сын обрадовался появлению нового товарища и пообещал сделать из котенка настоящего вратаря, а играть они будут теннисным мячом, благо коридор у них в квартире длинный. Так потом и случилось (бедные соседи с нижнего этажа!). Муж, придя с работы и увидев новое приобретение (до этого были еще ежик из парка и тройка суточных цыплят по пять копеек штука, один из них стал настоящим петухом, а остальные пали смертью храбрых в младенчестве), устроил Вере форменный разнос:

– Животное – это тебе не игрушка! Его кормить нужно, и не жареной картошкой, как меня, и с обратным процессом могут быть проблемы, и вообще-то блохи у них бывают. И когти они чешут обо что попало. Будешь сама вечно в драных колготках ходить!

Он еще долго пугал ее разными страшилками. Муж в детстве и сам был кошатником, все знал про их повадки и даже умел с ними «разговаривать». Он быстро определил, что котенок – дама (как же это сотрудница опростоволосилась?), и проблем с котятами не избежать. На всякий случай решили котенка изолировать от любых его собратьев. Сын предложил назвать котенка Лесей (раз уж досталась нам девица) в честь своей первой любви в средней группе детского сада.

* * *

Итак, стали они жить вчетвером: папа, мама, сын и кошка Леся. Вскоре у кошки проявились симпатии и антипатии к своим сожителям: Леся с удовольствием «стояла на воротах» (сын в ту пору занимался в футбольной секции), ловила в прыжке мяч и лазила за ним под мебель. Светильник в коридоре пришлось убрать. Вера кормила Лесю антрекотами, отрывая от себя (надо худеть!), и убирала за ней их последствия. Леся благосклонно позволяла ей ухаживать за собой, но при этом демонстрировала Вере такое презрение, что той становилось временами не по себе. «Вот зараза неблагодарная!» – думала она. Но Леся, будто читая ее мысли, отвечала на это наглой ухмылкой, глядя на нее, как вздорная барыня на прислугу.

Мужа Веры Леся просто обожала, особенно когда он был в состоянии подпития. В его отсутствие она ласкала его домашние тапочки, обнимая их лапами и катаясь по полу. Она встречала его у двери, подбегая к ней еще тогда, когда ее кумир только загружался в лифт. Она терлась об его ноги и трепетно заглядывала ему в глаза, пребывая в полуобморочном состоянии сбывшегося счастья. Пока он раздевался, умывался и ел, она сидела в сторонке и не сводила с него влюбленных глаз. Потом они вдвоем растягивались на ковре и начинали мурчать дуэтом, доводя друг друга до полнейшего экстаза. После этого Леся заваливалась на спину, задрав лапы и приглашая партнера полюбоваться ее дамскими прелестями. «Ну и шлюха!» – удивлялась Вера.

Дальше – больше. Просыпаясь иногда ночью, Вера обнаруживала, что в супружеской постели их трое.

– Брысь! Пошла отсюда! – гнала ее Вера.

Но Леся, не теряя чувства собственного достоинства, медленно поднималась, нехотя спрыгивала на пол со своей наглющей ухмылкой и садилась в сторонке, ожидая, когда эта дура-хозяйка угомонится на своей половине постели.

Однажды Вера, видно, чем-то обидела кошку, которая не терпела никаких гонений на своего кумира. Возможно, она подслушивала, как жена за что-то выговаривала мужу. Среди ночи Вера внезапно проснулась от какой-то неясной тревоги. Их супружеское ложе – раскладной диван – было втиснуто между двумя высокими секционными шкафами из полированной древесно-стружечной плиты (из модной в ту пору немецкой «стенки»). Приоткрыв глаза, она заметила два ярко-зеленых огонька, блеснувших под потолком. В тот же миг оттуда вниз метнулась тень. Вера едва успела прикрыть руками лицо (спасибо спортивной практике юности!). Руки будто огнем ожгло. Вера вскочила на постели и завопила:

– Брысь, проклятина!

– Ты что, очумела? – проснулся муж.

– Эта гадина…, – захлебывалась Вера слезами от боли и обиды, – чуть меня не убила!

– Чуть не считается, – проворчал муж, поворачиваясь на другой бок.

– Ах ты… Ну и спи сам тут со своей тварью!

– Тварь-то ты в дом притащила, – напомнил муж.

Ответить было нечем. Вера перелезла через мужа, не щадя его рассупоненных чресл, и отправилась спать в комнату сына. Свернувшись клубочком у него в ногах и накрывшись халатом, она попыталась уснуть. Но страшные картины изувеченного лица, не успей она его закрыть, сменяли одна другую. Ее трясло, как в лихорадке. А руки? Как она пойдет на работу с такими изодранными руками? Куда их летом спрячешь? А больно-то как… Вера жалобно заскулила. Слезы принесли облегчение, и она задремала. Проснувшись рано утром, она застала в своей комнате эффектное зрелище: кошка разлеглась на Вериной подушке, сложив лапы на волосатую грудь предмета своего обожания, а тот, подлый, изогнулся так, будто охранял священный сон ангела. Оба блаженно улыбались во сне.

Вечером Леся вела себя тише воды ниже травы. Она свернулась клубочком у вешалки в прихожей в ожидании любимого, стараясь быть незаметной. Когда он пришел, они удалились в укромный уголок в третьей комнате, в которой планировалось когда-нибудь устроить спальню, если накопятся деньги на гарнитур. А пока там стояли раскладушка, на которой спал Верин муж в дни неумеренных возлияний и душевного раздрая, да старая табуретка. Комната находилась рядом с кухней, и Вера подслушивала их без особых усилий и угрызений совести.

– Ты, Леська, дура, – выговаривал кошке муж. – Конечно, стоило ее маленько поучить, чтобы перестала меня вечно обнюхивать: «Что, опять пил?!», но зачем же когти распускать? Как я с ней… такой расцарапанной..?

Леся, заглаживая свою вину, облизывала его со всех сторон, жарко дыша в ухо и преданно заглядывая в глаза.

Так они и уснули там оба, излив друг другу душу и забыв про ужин.

Жизнь в те годы была однотонной и у большинства одинаковой: женщин заботило «где достать пожрать и как похудеть», а мужчин – как дотянуть семью до получки и не забыть себя, любимого. Муж говорил про Веру, что она не злопамятна: не помнит ни плохого, ни… хорошего. Действительно, ночная история потихоньку забылась, и все пошло своим чередом.

* * *

В августе Вера собралась в отпуск на море с сыном. Мужу на это же время дали путевку в санаторий. Аквариум с рыбками они отдадут на воспитание племяннице. А кошку куда? Пришлось просить свекровь приютить животину. Лучше бы Вера этого не делала: отношения в результате напряглись до звона натянутой струны. Дело в том, что Леся, протестуя против произвола с переселением и лишения ее законного ежевечернего антрекота, так нагадила на новеньком линолеуме в квартире свекрови, что с него слезла вся краска на самом видном месте.