Читать интересную книгу Бабушкины рассказы - Сергий Чернец

– Пастух, пастух! – взмолилась беспомощная Геро. – Ты, и правда, ужасная уродина, но ведь ты добрый и, надеюсь, не откажешь помочь мне зажечь костер на верху башни? —

– Сигнал для милого? – спросил Сатир улыбаясь. – Отчего же не помочь! Во всех делах любви я всегда самый усердный помощник.

Геро невольно удивлялась, с какой быстротой и ловкостью работал старый пастух, за ним не угнались бы четверо молодых. По внутренним ступеням каменной башни он живо натаскал множество деревянных останков от судов и лодок разбитых, валяющихся на берегу. Девушка подавала ему снизу сучья иссохших прибрежных кустарников и вереск, сушенную траву.

– Не смей щипать меня! – визжала она порою.

– Прости, я нечаянно, – говорил пастух смиренно.

Когда же они развели большой и яркий огонь на вершине башни и спустились вниз, то сказал пастух, козий начальник:

Вот что, девочка моя, дождь и буря усиливаются с каждой минутой. Сидя здесь, ты размокнешь так, что твой милый найдет вместо тебя мокрую кашу. Пойдем-ка со мной, я знаю здесь неподалеку пещеру, сухую и просторную, там укроемся до нужного часа. А огонь я сам буду время от времени поддерживать.

– Только ты будешь вести себя смирно, о старый «сатир»! —

– Даю тебе слово.

Пещера была, в самом деле, удобная, большая и чистая, и пол её заботливо был устелен сухими листьями и вереском.

Геро с удовольствием села на громадную шерстяную накидку из густой козьей шерсти. Пастух тоже присел на краешек покрывала.

– Вот теперь, – сказал он, – я буду рассказывать тебе сказки. Чтобы нам обоим было не так скучно.

И начал он рассказывать о птице «Сирин», возрождающейся из огня, о просторах морей и русалках. Ах, как он рассказывал! На что уж хорошо играл он на свирели, но сказки его были во сто крат лучше. Говорилось в них о волшебных странах и о жизни самих богов на Олимпе, и все сказки были, как бы пронизаны и пропитаны веселой, легкой, проказливой любовью. В сказках говорилось про другую любовь, когда на страстный натиск она игриво отвечала замаскированной податливостью и откровенной жаждой наслаждения.

Однажды, среди рассказа пастух встал на ноги и выглянул из пещеры.

– Костер горит слабо, – сказал он, – я пойду подкинуть топлива.

– Иди, – сказала девушка, – только возвращайся поскорее, мне страшно одной! —

Пастух быстро управился с огнем на башне и вернулся назад.

– Садись, приказала ему Геро, – да поближе. Издали мне плохо слышно. Ну и рассказывай…. —

И опять пастух стал плести сказку за сказкой, и были некоторые из них таковы, что Геро во тьме пещеры краснела не только лицом, но и грудью. Однако слушала она с величайшей радостью и часто говорила: «Еще, ну, еще одну!». И сама не сознавала того, что её тонкие пальчики ласково перебирали жесткую курчавую бородку Сатира-рассказчика.

Через некоторое время, когда снова пастух хотел пойти поправить костер, он сказал:

– Огонь опять уменьшается. Я пойду и подброшу дров.

– Не надо! – капризно сказала Геро. – Я отсюда вижу, что костер горит. Иди скорее ко мне досказывать сказку, а чтобы было теплее, ложись рядом со мной! —

И в эту минуту послышался слабый дальний призыв от берега:

– Геро, любовь моя! —

Это был голос Леандра. Пастух проводил девушку до того места, куда волны выбросили юношу, а сам скрылся в темноте ночи. Но прежде чем исчезнуть во мраке, он шепнул девушке на ушко:

– Завтра я опять приду, а днем ты можешь найти меня у ворот Ахилла, в доме, над воротами которого торчит большая козлиная голова (это был известный в городе дом, где девушки ублажали всех приходящих за плату).

Геро с трудом дотащила Леандра до пещеры. Он смертельно устал и был жестоко разбит волнами о прибрежные камни, изранен. Падая на постеленную в пещере козью шкуру, он успел только прошептать имя возлюбленной и растянулся без чувств. Геро просидела около него с час-полтора, но убедившись, что его обморок перешел в глубокий сон, она тихо встала, поцеловала Леандра холодно в лоб и ушла. Кончилась её любовь к юноше и полюбила она Сатира – бога соблазнителя в образе пастуха коз.

Утром обитатели Храма Афродиты хватились: где Геро? Но её так никогда и не отыскали – она исчезла бесследно.

А что же касается Леандра, то когда он проснулся и узнал, что заснул во время любовного свидания, лежа рядом с возлюбленной, то пришел в отчаяние. Большего позора, чем тот, который пал на него, – не существовало в Древней Элладе. Поэтому Леандр тоже ушел навсегда из родных мест. Его тоже искали, но нигде найти не могли. Один из жителей Абидоса, побывал в Афинах и видел в столичном театре актера похожего на Леандра. Но тот человек был известный лжец и ему никто не поверил. А народ сочинил эту прекрасную легенду.

Мораль в легенде той такова: не надо ставить перед собой сверх целей, а женщины любят скорее ушами, чем подвиги, которых не видят!»

На этом первый рассказ моей бабушки закончился, и как мог я его передал вам. Легенды и мифы древней Греции, потом прочитал я в книгах, про Геракла, про Прометея. Но таких легенд я не читал нигде.

Часть 2

Память хранит самые яркие и прекрасные воспоминания детства. Я вспоминаю, как я приезжал в районный поселок на автобусе с мамой, а бабушка нас встречала. Потом мы ехали на телеге с большим фанерным коробом, в который был загружен хлеб для нашего магазина (и запах свежего хлеба мне запомнился на всю жизнь). Это Андран-Вачи, пожилой дедушка, возил из райцентра, из пекарни свежий хлеб для наших трех деревень. Телега ехала по лесной дороге и лошадь бежала быстро, потому что бежала домой, как говорил Андран-Вачи.

Три деревеньки стояли около маленькой речки Малевки. В реке были омуты, глубокие места, но она была неширокая, как взрослые говорили: «в четыре шага». Но речка текла и по песчаным перекатам, которые мальчишки переходили по колено в воде.

Одна деревенька стояла чуть в стороне и на другом берегу и на высокой горке, на длинном холме, поросшем лесочком. Дорога к этой деревеньке Нагорной вела через мост. Этот мост, который объединял все три деревни, каждую весну разбирали, потому что в половодье его сносило течением разливающейся реки. А вначале лета строили мост вновь.

Другая деревня тянулась вдоль реки по пологому склону, и весной их огороды затопляло водой. Эта деревня Дольная – не только потому что вдоль реки, а потому что уходила в поля и долы, тянущиеся за ней широко до дальнего леса у горизонта, так мне бабушка объяснила.

А наша деревня стояла к речке торцом, и тянулась по самому краю леса, и у самого моста был общий магазин, улица нашей деревеньки тянулась от магазина вверх по склону. И называлась наша деревня просто – Старая!

Мальчишки любили бегать к реке, к песчаному пляжу. Омуток, скрывающий сваи моста, кончался перекатом буквально в ста метрах по течению и на песчаном мелководье все дети плескались купались во все летние солнечные дни, загорали на желтом песке на берегу. А выше моста, на берегу, поросшем осокой и камышами, старшие ребята ловили рыбу. Полюбил рыбалку и я. Еще маленьким – лет в 5, я делал себе удочки из ровных палок, из сломанных длинных веток прибрежных ив, а потом по подсказкам старших сделал из орешника настоящую недлинную удочку. И я уже приносил домой небольших рыбок, которых бабушка жарила на сковородке.

А вечером она мне читала сказки из книги: «Сборник русских народных сказок». Была прочитана сказка «О золотой рыбке», но из народных, из сборника, были такие сказки, которые я никогда потом нигде не слышал:

Сказка о Ерше Ершовиче.

Ершишко-кропачишко, ершишко нехороший

Склал вещи на телегу со своими мальками-ребятками;

Пошел он в Кам-реку, из Кам-реки в Трос-реку,

Из Трос-реки в Кубинское озеро,

Из Кубинского озера в Ростовское озеро.

И в этом озере выпросился остаться одну ночку.

От одной ночки – две ночки, от двух ночек – две недели,

От двух недель – два месяца, от двух месяцев – два года,

А от двух годов – жил тридцать лет.

Стал он по всему озеру похаживать,

Мелкую и крупную рыбу иглами покалывать.

Тогда мелкая и крупная рыба собрались в один круг

И стали выбирать себе судью праведную

И выбрали рыбу-сом с большим усом:

– Будь ты, – говорят, – нашим судьей.

Сом послал за ершом, будто бы, за добрым человеком и говорит:

– Ерш-ерш, добрая рыба! Почему ты нашим озером завладел? —

– Потому, – говорит ерш, – я вашим озером завладел, что ваше озеро Ростовское горело снизу и доверху, с Петрова дня до Ильина. Выгорело оно снизу доверху и запустело. Зато теперь ерша повсюду навалом.

– Ни вовек, – говорит рыба-сом, – наше озеро не горело! Есть ли у тебя в том свидетели или грамоты письменные да печати крепкие?