Читать интересную книгу Размышления о причинах величия и падения римлян - Шарль Монтескье

Народы Италии совершенно не умели тогда пользоваться осадными машинами; более того, так как солдаты не получали жалования, то их нельзя было долго удерживать для осады на одном месте, поэтому очень немногие войны вели к решительному исходу. Сражались только для того, чтобы разграбить лагерь неприятеля или его земли; после этого как победитель, так и побежденный возвращались обратно в свои города. Это увеличивало сопротивление народов Италии и в то же время делало римлян более настойчивыми в их стремлении покорить эти народы; это доставило римлянам такие победы, которые не испортили их и оставили при всей прежней бедности.

Если бы они быстро покорили все соседние города, то при нашествиях Пирра, галлов и Ганнибала3 они уже находились бы в состоянии упадка. Они испытали бы участь почти всех народов в мире, перейдя слишком быстро от бедности к богатству и от богатства к испорченности.

Но Рим, прилагая все время усилия и неизменно встречая препятствия, заставлял народы чувствовать свое могущество, не имея возможности распространить его; в пределах узкого круга он упражнялся в добродетелях, которые должны были стать роковыми для вселенной.

Не все народы Италии были одинаково воинственны: туски были изнежены богатством и роскошью, тарентинцы, капуанцы, жители почти всех городов Кампании и Великой Греции томились в бездействии и предавались наслаждениям. Но латины, герники, сабины, эквы и вольски страстно любили воину; они жили вокруг Рима, оказывали ему отчаянное сопротивление и стали его учителями в упорстве.

Латинские города были колониями Альбы, основанными Латином Сильвием. Жители их имели общее происхождение и общие обряды с римлянами. Сервий Туллий побуждал их строить в Риме храм, который должен был стать центром объединения двух пародов. После того как латины потерпели поражение в большой битве у озера Регилла, они принуждены были вступить в союз с римлянами и заключить с ними военный договор.

В течение непродолжительной тирании децемвиров с очевидностью обнаружилось, до какой степени величие Рима было связано с его свободой. Государство как будто потеряло душу, оживлявшую его.

В городе оставалось только два рода людей: одни терпели рабство, а другие в своих частных интересах стремились навязать его народу. Сенаторы удалились из Рима как из чужого города, и соседние народы не встречали никакого сопротивления.

После того как сенат нашел способ платить жалование солдатам, была предпринята осада Вей, длившаяся десять лет. Римляне стали более искусными, они нашли новый способ ведения войны, их успехи стали более блестящими, они лучше использовали свои победы, сделали более крупные завоевания, основали больше колоний, наконец, взятие Вей было своего рода революцией.

Но положение их не стало более легким. Правда, они нанесли жестокие удары тускам, эквам и вольскам; но из-за этого их союзники — латины и герники, — имевшие то же оружие, что и они, и введшие у себя ту же дисциплину, покинули их; туски образовали лиги, а самниты, наиболее воинственные из всех народов Италии, вступили с ними в ожесточенную войну.

После того как сенат стал выплачивать жалование солдатам, он перестал распределять между ними земли побежденных народов. Он возложил на последних другие обязанности: так, например, он обязал их выплачивать солдатам жалование в течение определенного времени, снабжать их хлебом и одеждой.

Взятие Рима галлами нисколько не ослабило его сил: армия, скорее рассеянная, чем побежденная, удалилась почти целиком в Вейи; народ спасся в соседних городах; пожар уничтожил только несколько пастушеских хижин.

Глава II О военном искусстве у римлян

Так как римляне предназначали себя к войне и считали ее единственным истинным искусством, то они сосредоточили весь свой ум и все свои мысли на том, чтобы усовершенствовать это искусство. Без сомнения, говорит Вегеций, некий бог внушил им устройство легиона.

Они считали, что нужно дать солдатам легиона более сильное и более тяжелое наступательное и оборонительное оружие, чем оружие любого другого народа.

Но так как на войне приходится делать много такого, на что не способен тяжело вооруженный солдат, то они включили в легион легкий отряд, который мог выходить из легиона, чтобы завязать битву, и отступать обратно, когда этого требовала необходимость. Легион имел еще кавалерию, стрелков и пращников, которые должны были преследовать бегущих и закреплять победу; он защищался всевозможными военными машинами, которые возил за собой; когда легион окапывался, то он представлял собой, как говорит Вегеций, нечто вроде укрепленного лагеря.

Римляне должны были особенно закалить себя, чтобы носить такое оружие, тяжести которого не мог выдержать обыкновенный человек. Они достигали этого благодаря непрерывному труду, укреплявшему организм, и благодаря упражнениям, развивавшим в них ловкость, которая есть не что иное, как правильное распределение своих сил.

Мы замечаем теперь, что наши армии теряют очень много людей вследствие того, что солдат заставляют слишком много работать; между тем римляне сохраняли свои войска именно благодаря усиленному труду. Я думаю, это объясняется тем, что они трудились непрерывно, в то время как наши солдаты от чрезмерного труда сразу переходят к полнейшему безделью: это и губит их больше всего.

Здесь я считаю нужным привести то, что наши авторы говорят о воспитании римских солдат. Их приучали ходить военным шагом, т. е. проходить в пять часов 20 миль, а иногда и 24. Во время этих маршей их заставляли нести на себе тяжести, весившие 60 ливров. Их приучали бегать и прыгать в полном вооружении; во время этих упражнений они имели при себе мечи, дротики и стрелы, имевшие двойной вес по сравнению с обыкновенными; эти упражнения производились систематически.

Военной школой служил не только лагерь; в городе находилась площадь, где упражнялись граждане (Марсово поле). После военных занятий они бросались в Тибр, чтобы совершенствоваться в плавании и смывать с себя пыль и пот.

Мы теперь не имеем правильного представления о телесных упражнениях; мы пренебрежительно относимся к человеку, который слишком много занимается ими, потому что большинство этих упражнений не имеет другой цели, кроме развлечения. Но у древних все они, вплоть до танцев, составляли часть военного искусства.

У нас даже дошло до того, что слишком большая ловкость в употреблении того оружия, которым мы пользуемся на войне, стала казаться чем-то смешным; ибо, после того как вошли в обычай поединки, фехтование стало рассматриваться как наука забияк или трусов.

Те, кто критикует Гомера 4 за то, что он восхваляет в своих героях силу, ловкость или проворство, должны находить смешным и Саллюстия, который хвалит Помпея за то, что он состязался с другими в беге, прыганий и ношении тяжестей.

Всякий раз, когда римляне считали, что им угрожает опасность или хотели исправить какой-либо ущерб, они начинали укреплять военную дисциплину. Когда нужно было объявить войну латинам — народу, столь же воинственному, как они сами, — Манлий позаботился о повышении авторитета командования и подверг казни своего сына за то, что тот победил врага вопреки его приказу. После поражения римлян при Нуманции Сципион Эмилиан немедленно лишил солдат всего,

что приводило их к изнеженности. Когда римские легионы прошли под игом в Hyмидии, Метелл исправил этот позор тем, что восстановил старую дисциплину. Чтобы победить кимвров и тевтонов, Марий 5 начал с того, что отвел течение рек; точно так же Сулла заставил солдат своей армии, устрашившихся войны против Митридата, работать так много, что солдаты потребовали повести их в бой, суливший конец их мучениям.

Публий Мазика заставил своих солдат без всякой нужды строить флот; опасались праздности больше, чем врагов.

Авл Геллий неубедительно объясняет обычай римлян пускать кровь солдатам, совершившим какое-либо преступление. Истинная причина этого состояла в том, что поскольку сила составляла главное достоинство солдата, ослабить его значило унизить его.

Столь закаленные люди обыкновенно отличались хорошим здоровьем. Древние авторы не отмечают больших потерь от болезней в римских армиях, воевавших в странах с самыми различными климатами, между тем современные армии, ни разу не побывав в бою, можно сказать, тают в течение кампании.

У нас очень часты случаи дезертирства, ибо солдат набирают из самых подонков каждой нации; так что нет ни одной нации, которая имела бы известные преимущества перед другими в этом отношении или считала бы, что она их имеет. У римлян дезертирство происходило реже; солдаты, набиравшиеся из среды столь надменного и гордого народа, столь уверенного в том, что он должен господствовать над другими, не могли унизиться до такой степени, чтобы желать перестать быть римлянами.