Французский граф хотел было сесть на трон императора, граф Балдуин схватил его за руку и сказал ему: «Вы должны знать, что, находясь в чужой стране, нужно следовать ее обычаям». «Но ведь это настоящий мужик, — возразил тот, — он сидит здесь, когда столько полководцев стоят!»
Немцы, пришедшие потом, самые прекрасные люди на свете, очень дорого заплатили за наши безрассудства, так как их всюду встречали с отвращением, виной чего были мы.
Наконец, ненависть достигла высшей степени; некоторые обиды, учиненные венецианским купцам, честолюбие, жадность, ложное религиозное рвение побудили французов и венецианцев предпринять крестовый поход против греков.
Они нашли их в таком же расслабленном состоянии, в каком в наше время татары нашли китайцев. Французы, смеясь над пышной одеждой греков, ходили по улицам Константинополя, облаченные в художественно изукрашенные одежды, носили в руке чернильницу и бумагу в насмешку над этим народом, переставшим упражняться в военном искусстве; после окончания войны они отказались принять в свое войско кого-либо из греков.
Они завоевали всю западную часть империи и избрали императором графа фландрского, который ввиду отдаленности его владений не мог причинить итальянцам никакого беспокойства. Греки, отделенные от турок горами, а от латинов морем, удержали восточную часть.
Латины, не встретившие никаких препятствий при своих завоеваниях, встретили их бесконечное число при своем стремлении удержать завоеванное; греки перешли опять из Азии в Европу, возвратили себе Константинополь и почти весь Запад.
Но эта новая империя была только тенью прежней; она не имела никаких ресурсов к своему восстановлению и никакого могущества.
В Азии она владела только провинциями, расположенными по сю сторону Меандра и Сангария; большая часть европейских провинций была разделена на мелкие владения.
Кроме того, в течение тех 60 лет, когда Константинополем владели латины, побежденные рассеялись по другим странам, а победители были заняты войнами, вследствие чего торговлей завладели целиком итальянские города и Константинополь лишился своих богатств.
Даже внутренняя торговля находилась в руках латинов. Греки, вернувшие свои потерянные владения и опасавшиеся всего, хотели примириться с генуэзцами; они им предоставили право беспошлинной торговли. Венецианцы же не заключили мира, а согласились только на перемирие; воспользовавшись тем, что греки не хотели их раздражать, они также ничего не платили.
Хотя до взятия Константинополя флот пришел в упадок вследствие небрежности Мануила Комнина, однако, поскольку еще существовала торговля, его можно было легко восстановить. Но когда при новой империи совершенно отказались от флота, зло стало непоправимым, так как силы империи становились все меньше.
Это государство, господствовавшее над многими островами, разделенное морем и окруженное им со многих сторон, не имело флота, чтобы плавать по нему. Провинции не имели больше сообщения между собой; народ был принужден удаляться вглубь страны, чтобы спастись от пиратов; когда же он это делал, ему приказывали укрываться в крепостях, чтобы спастись от турок.
Турки вели тогда против греков своеобразную войну; они, собственно говоря, отправлялись на охоту за людьми; они иногда проходили до 200 миль, разоряя страну. Так как ими управляли многие султаны, то невозможно было склонить их всех к миру посредством подарков; а заключать мир с некоторыми из них было бесполезно. Они приняли магометанскую веру; их религиозное рвение особенно побуждало их разорять христианские земли. Далее, так как эти народы были самые безобразные на земле, то жены их были столь же отвратительны, как они; когда они видели гречанок, то не могли больше терпеть других женщин. Это побуждало их непрерывно похищать гречанок. Они всегда были склонны к грабежам; это были те же самые гунны, которые когда-то причинили столько бедствий Римской империи.
После завоевания турками остальных азиатских областей греческой империи жители, которые могли от них скрыться, бежали вплоть до Босфора. Те, которые нашли корабли, убежали в европейскую часть империи; это значительно увеличило число ее жителей. Но оно скоро сильно уменьшилось. Между ними происходили такие жестокие гражданские войны, что обе стороны призывали на помощь различных турецких султанов на том условии, столь же необыкновенном, как и варварском, что все жители противной стороны, которые будут захвачены турками, будут увезены ими в рабство. Каждая сторона, стремясь уничтожить своих врагов, содействовала истреблению народа.
После покорения Баязетом всех других султанов турки сделали бы уже тогда то, что привели в исполнение потом, при Магомете II, если бы им самим не угрожала опасность истребления их татарами.
Я не имею смелости говорить о последующих бедствиях. Скажу только, что при последних императорах империя, ограниченная предместьями Константинополя, кончилась, подобно Рейну, который кажется не более ручья, теряясь в океане.