что видела сквозь вуаль. Только сильную руку, в которой дрожала ее маленькая рука, и обвивающий запястье, подобно браслету, широкий шрам.
Движимая неясным предчувствием, Меррит незаметно прокралась в конец длинной анфилады комнат к маленькой коморке, в которой хранили разные мелочи, и иногда запирали воспитанниц в наказание за непослушание.
Будучи младше, еще не научившись сдерживать нрав, Меррит проводила в ней долгие часы, рыдая от несправедливости и распирающей ее злости. Став старше, она просто наслаждалась тишиной и возможностью побыть наедине с собой. Пока однажды не обнаружила, что если отодвинуть тяжелый сундук и прислонить ухо к пятому камню справа, то будет слышно все, что происходит в кабинете матери-настоятельницы, который находился этажом ниже.
Вот и сейчас девушка привычно тихо скользнула в кладовку, сдвинула сундук, подпирая двери и нетерпеливо прислонилась ухом к нужному камню.
— … воспитанницей Меррит Равье.
Меррит вздрогнула, услышав свое имя. Напряглась, прислушиваясь.
— Вы же знаете, что воспитанницу до ее второго совершеннолетия может забрать только муж. Даже опекун не имеет такой власти.
— Естественно, — хрипло вымолвил старик.
Зашуршали бумаги. Повисла тишина. И лишь спустя долгую минуту послышались грузные шаги матери-настоятельницы.
— Почему Зар'Инотт не приехал сам? — донесся до Меррит полный равнодушия женский голос.
— Дела, служба… Да мало ли причин у молодых и амбициозных? — уклончиво ответил мужчина.
— Что ж… Вам придется погостить в деревне. Я не могу отпустить Меррит Равье, пока не вернется вторая помощница.
— Неприемлемо, — отрезал категорично, — Третьего дня мы должны предстать перед Безликим. Так что позаботьтесь о том, чтобы девушка была готова с утра. И ночевать я буду здесь.
Резкие отрывистые слова словно гвозди вбивались в крышку гроба Меррит. А иначе зачем ей к Безликому? Тому, перед кем являются всего трижды в жизни: на Наречении, на Обретении и на Забвении. Если учесть, что первые два раза она уже была?
— Неприемлемо, — вернула ему его слово матушка-настоятельница. — Это женская обитель. Заветы Двуликого запрещают пребывание мужчин на ее территории.
И вновь повисла тишина.
— Вернусь на рассвете, — возвестил мужчина.
Громко хлопнула входная дверь. Меррит вздрогнула и уже собиралась вернуться к себе в комнату, как услышала странный звук. Прислушалась. Словно дрова в камине.
— Верас… Ну наконец-то. Явились за девчонкой… Что? Ты клялся мне, что проблем не будет! … Нет, решай свои вопросы сам. Ты должен был ее забрать еще несколько месяцев назад. Ах, Риволь не захотел? Твои проблемы.
Что-то упало с громким стуком.
— Ладно. Но стоить будет дорого! В два? А в три не хочешь? — мать-настоятельница заговорила тише и как бы Меррит не прислушивалась, расслышать еще хоть что-нибудь не удавалось.
А спустя несколько минут и вовсе повисла тишина, а затем послышались быстрые, решительные шаги. Сорвавшись с места, Меррит стремительно и промчалась к себе в комнату. Плюхнулась в постель и спряталась под одеялом, как раз вовремя — дверь приоткрылась, впуская тонкую полоску света, и тут же тихонько закрылась.
Что ж ее лишили и той малости, что у нее оставалась. Ехать куда-то с этим, похожим на злого колдуна, стариком, девушка не собиралась. Значит, про дальнейшие сборы придется забыть. Если она не уйдет сегодня, другого шанса может не быть.
И все же зачем этому неизвестному понадобилось везти ее в храм Безликого? Обряд Забвения? Ее хотят убить? Но зачем? Наследство и так в руках Хэтчера. Не хватало еще самой вновь очутиться в его власти. Шерд, а ведь это с ним говорила настоятельница. И как она могла забыть, что его первое имя Верас? Значит, старик не связан с опекуном? Тогда, кто он? И что значит «Риволь не захотел»? Уж не кошмарному ли отпрыску Хэтчера в наложницы она причитается?
Меррит закрыла глаза, успокаивая дыхание, и отгоняя нахлынувшую волной панику. Нет, она больше не маленькая испуганная девочка и глумиться над собой не позволит!
Да и задерживаться для знакомства со стариком Меррит была не намерена. Обо всем этом она подумает позже, на досуге, а сейчас времени и так отпущено непозволительно мало. Чтобы его не терять, девушка принялась перебирать составленный в последние месяцы список, вычеркивая то, что уже точно не успеет сделать, и отмечая то, что сделать необходимо любой ценой.
* * *
Несколькими часами позже, когда обитель спала тихим и безмятежным, а главное, крепким сном, темная тень скользнула в узкую дверь. Воровато прокралась до заброшенного кладбища в саду. Вытащила из дупла огромного дерева очередной сверток и, забравшись на дерево, по ветке перебралась через высокий забор. Поколебалась, увидев расстояние до земли, и спрыгнула с другой стороны. Поднялась с коленей, морщась от боли. Вдохнула долгожданный запах свободы и, подгоняемая уханьем птиц и стрекотанием сверчков, понеслась по ночному лесу.
Вскружившая голову эйфория обретения долгожданной свободы, покинула девушку в тот момент, когда ночь донесла далекий вой хищника, шорох листвы под чьими-то лапами и громкий треск сломанной ветви.
Поежившись от зябкого ветра и сырости, Меррит сильнее закуталась в старый черный плащ. На миг в ее голове мелькнуло паническое желание вернуться в обитель, забраться под теплое одеяло и уснуть беспокойным сном, пустив все на самотек.
Девушка обернулась на, выделяющуюся темным пятном на звездном небе, мрачную обитель и вздохнула — другого шанса не будет. Если она хочет быть счастливой, ей придется преодолеть все, что встанет на ее пути. И ночные хищники не станут ей помехой. Не сейчас, когда цель близка.
Словно желая поколебать ее решительность, высоко в небе яростно ухнула какая-то птица, пугая ее до продирающего душу ужаса.
Чуть отдышавшись, девушка снова побежала, ориентируясь на мягкий свет ночного светила.
Где-то вдалеке грозно прозвенел гром. Запахло озоновой свежестью. Ветер пробежал по верхушкам деревьев, громко постанывая, заволакивая небо и луну низкими темными свинцовыми тучами. Бегущей Меррит, казалось, что сами боги задались целью напугать ее и наставить на путь истинный.
Вновь закралось желание вернуться под защиту древних стен и принять с честью уготовленную судьбу. Меррит скривилась, вспомнив нудные проповеди настоятельниц о женском предназначении, обязанностях, соответствии и чести быть послушной воле Двуликого.
Прикусив нижнюю губу, девушка качнула головой, прогоняя