Читать интересную книгу Ветеран особого подразделения - Валерий Рощин

— Это точно, — выдохнул дым капитан Белый. — Не знаю, чего наши генералы с ними церемонятся. Послали бы эскадрилью бомбардировщиков — и дело с концом. Те же америкосы давно бы так сделали — им только повод дай…

Юрка Белый был, пожалуй, самым странным парнем среди офицеров бригады. В армию пошел вовсе не по зову сердца, а попал случайно — как признавался сам, вариантов имелось всего два: либо в тюрьму, либо в военное училище. Выбрал второе. В лихие девяностые удивительным образом совмещал службу с коммерцией — посылал гонцов за товаром в столицу и разбрасывал его по «комкам». До сих пор ходил холостым, иногда покуривал травку, читал какую-то мутную литературу… Однако обязанности исполнял справно, товарищей не подставлял и отличался отчаянной смелостью.

И как-то так получалось, что эти пятеро: Серебров, Супрун, Куценко, Белый и Матвеев издавна отправлялись на операции вместе. Сработались, притерлись, доверяли друг другу. Остальной контингент именовался «волонтерами», постоянным не был и варьировался в зависимости от сложности и особенностей задания.

Командир опустил бинокль и задумчиво сказал:

— Сейчас вернутся гонцы и сделаем так: каждый берет по волонтеру и следует до своей позиции. Палыч остается в этой избушке без крыши — обзор здесь отличный, сектор обстрела удобный. Илья возвращается по балочке наверх, Борька занимает позицию метров на тридцать ниже развалин, Юрка спускается до реки и пойдет к селу с юга, я обхожу с востока. Начинаем по моей команде. Вопросы имеются?

— Когда зарплату повысят? — улыбнулся кто-то из приятелей, давая понять, что яснее задачи не бывает.

— Вопрос не по окладу, — посмотрел майор на часы и качнул головой — посланные вниз по лощинке Савельев с Кузьминым задерживались.

Рука его потянулась к плечевому карману, из которого торчал короткий огрызок антенны портативной радиостанции…

И вдруг внизу у реки раздался хлопок. Раскатистое эхо, отражаясь от противоположного склона, многократно повторило резкий звук.

Бойцы, не сговариваясь, бросились к пролому в южной стене; застыли, узрев поднимавшийся от зарослей дым.

Тишину распорол треск двух коротких очередей. Стреляли там же, внизу.

И опять над ущельем повисло безмолвие. Тяжкое, давящее и зловещее безмолвие…

Глава первая

Краснодарский край; Новороссийск

10 июля 2008 г

Погодка выдалась на редкость отвратительной: низкая облачность наступала на город с моря, сильный порывистый ветер осыпал редких прохожих противным мелким дождем. Да еще вдобавок резко похолодало, что было особенно неприятно после затяжной тридцатиградусной жары.

Потрепанного вида мужчина лет сорока трех ежился от холода и беспрестанно поправлял на голове капюшон старенькой болоньевой куртки. Из-под непослушного ворота выглядывала спортивка «адидоз», купленная на базаре у азеров еще при Горбачеве. Раздолбанные штиблеты на босу ногу насквозь промокли и издавали жалобно-хрустящий звук. Изредка доставая из внутреннего кармана початую бутылку водки, он делал изрядный глоток. И упрямо не покидал темного местечка меж двухэтажных домов — осторожно высунув голову из-за угла, наблюдал за странной троицей молодых людей…

Он засек их на другой стороне улицы минут пятнадцать назад. Вначале взгляд безразлично скользнул по фигурам куда-то спешащих парней и вновь с безнадежной скукой принялся выискивать островки на асфальте, огибаемые потоками дождевой воды. И вправду, что было необычного в припозднившейся компании? Торопливая походка, легкие темные куртки с поднятыми капюшонами, спрятанные в карманы руки и слегка сгорбленные фигуры…

Однако что-то заставило сбавить шаг и присмотреться повнимательнее. Перепрыгивая через лужи, ребятки почти бегом пересекли небольшую площадку перед высоткой и нырнули под козырек над дверью отделения Сбербанка, что с недавних пор располагался в первом этаже новенького жилого дома.

«Кажется, в той освещенной нише недавно установили эту бронированную штуковину… как ее, господи?.. Банкомат!» — остановился Аркадий Сергеевич посреди тротуара. И очень скоро интерес его к троице многократно возрос. Хлебнув водки, он сделал последнюю затяжку, выбросил раскисший окурок, пересек проезжую часть, занял удобную позицию для наблюдения между старыми двухэтажками и радостно подумал: «Вот она — долгожданная встреча! Не подвела меня интуиция… Давненько я предчувствовал фарт и ждал момента!..»

То, как подозрительные личности подбирались к банкомату, лишь подтвердило предположения. «Будут вскрывать», — смекнул мужчина, глядя на молодцов кравшихся вдоль стены к камере слежения. Оказавшись под камерой, самый высокий что-то поднес к объективу; стоя неподвижно с поднятой рукой, хищно посматривал по сторонам. А двое приятелей, не теряя времени, повынимали из сумки инструменты, и принялся курочить автомат по выдаче денег…

— Удачно мы встретились, — прошептал Аркадий и тоже окинул взглядом округу.

Из-за непогоды и позднего времени народу на темной улице не было, а если в пределах видимости и маячила чья-то фигура, то опасаться не стоило. Любой прохожий сейчас помышлял только об одном: побыстрее оказаться дома.

Решительно допив остатки спиртного, он аккуратно поставил пустую бутылку на асфальт, утер рукавом губы и крякнул:

— Повезло мне сегодня!..

* * *

Ничем особенным, за исключением крепкого телосложения и отсутствия мизинца на левой ладони, внешность Аркадия Сергеевича Сереброва не отличалась. Рост под сто девяносто, от нужды и полуголодной жизни — ни грамма лишнего веса. Темноволосый, со смугловатой кожей и непримечательным лицом; лишь у глаз сетка тонких морщинок, да небольшой косой шрам от щеки до шеи — память о пощадившем осколке.

Оказавшись выброшенным на обочину жизни, он столкнулся с реалиями нового бытия. Трудно было в первые месяцы, после того как комиссовали из армии. Очень трудно! Да и сейчас, по прошествии нескольких лет, Аркадий не смирился с потерей профессии офицера спецназа. Не помогло возвращение в родной город, где окружили заботой родители; не спасала и близость любимого человека — жены Ирины, не оставившей в тяжелую пору.

Те первые месяцы вспоминать он не любил. Еще не оклемавшись после жуткой контузии и не привыкнув к изуродованной ладони, заполучил новый сюрприз. Семья бедствовала, и супруги были рады любому заработку. Оттого жена и обрадовалась, случайно отыскав место кондуктора на городской автобусной линии. А в один из летних дней в ее автобус на огромной скорости врезалась милицейская машина; пострадавших было пятеро: двое ментов, двое пассажиров и Ирина. Поначалу травма показалась пустяшной — ушиб спины средней тяжести. Все говорили: ерунда, скоро пройдет. Однако через пару месяцев начались проблемы с позвоночником. Не желая тратиться на лечение своего работника, начальство с радостью оформило молодой женщине отпуск по болезни, и супруги зачастили по бесплатным врачам и поликлиникам. Однако состояние Ирины ухудшалось с каждым днем; на лечение требовались немалые деньги, а найти достойную работу Серебров не мог…

Казалось, густая сеть кривых переулков приморского города прямиком вела в закоулки русской души и помогала раскрыть тайны менявшегося на глазах народного менталитета. Но тайны так и оставались непостижимыми: каждый день он видел смесь разнузданной преступности и безнадежной нужды, поблекшей интеллигентности и невежества, несдерживаемой жестокости и проблесков доброты. Привыкший к предельной простоте отношений, он не замечал стремительных перемен; оттого и ошибался, наступая на одни и те же грабли.

Аркадий хотел одолжить денег на лечение Ирины у государства, но… взять кредит в нашей стране — все равно что наложить в штаны при минус сорока: поначалу даже тепло, а потом… Оттого и не гнушался никакой работы: возил на базары тележки с чужим товаром, охранял по ночам торговые центры, ездил по соседним городам экспедитором… И был обречен на промахи — проворные «бизнесмены» всюду кидали, подставляли, обманывали. Несколько раз не выдерживал и ломал обидчикам челюсти, да большого проку от срывов не поимел. Лишь нажил неприятности в районном отделе милиции, где обитала «крыша» все тех же новоявленных нуворишей. Дважды обходилось: отоспавшись в камере, вновь обретал свободу. А на третий — завели уголовное дело. Во время следствия и завязались новые знакомства, благодаря которым научился тонкостям незаконных ремесел.

Следствие шло лениво с проволочками — к судному дню минуло четырнадцать месяцев. Потому, приговор к одному году исправительных работ означал освобождение из-под стражи. Однако свободе не слишком-то обрадовался: из-за страшных болей в позвоночнике жена окончательно слегла. Срочно нужны были деньги, а с клеймом судимости мечтать о нормальной работе уже не приходилось.