Читать интересную книгу Нуониэль. Часть первая - Алексей Николаевич Мутовкин

мрак. Густой мрак, стремящийся сожрать и окна, и каменный пол, и стены, которых я не видел, и меня самого. Я понимал, что окружающая тьма хочет схватить льющийся из окон свет, сжать его своими лапами крепко-крепко. Лучи света треснут, потом вовсе сломаются и рухнут осколками на пол, выложенный из немых надгробных плит. И когда я уверовал в то, что это вовсе не сон, а явь – видение закончилось, и я очутился в красной палатке, по которой стучал проливной дождь.

Ломпатри, голый по пояс, сидел на табуретке у входа под навесом. Он глядел в открытое поле, где хлопотал его слуга: Воська шлёпал по лужам, стаскивая пожитки с телеги и пряча их под неё, чтобы не намокли под дождём. Из палатки я увидел, как к нашему лагерю приблизился всадник. Он был одет так же бедно, как и Воська. Всадник быстро спешился и, не мешкая, зашёл в палатку. Озябший от проливного дождя, он стал снимать с себя мокрую одежду и греться у очага, выложенного камнями посередине палатки.

– Это Закич, – сказал мне Ломпатри, поправляя шкуры, под которыми я лежал. – Он наш коневод. Помните, господин нуониэль?

Мокрый до нитки коневод Закич повесил свою куртку и рубаху на шесток у очага и приблизился ко мне. Он легонько коснулся пальцами моей перевязанной шеи.

– Будем менять, – сказал он, глядя на бинты. – Кашля не было?

– Он идёт на поправку, – ответил Ломпатри. – Как там впереди?

– Идёт на поправку, – недовольно повторил Закич. – А впереди ничего хорошего. Пара деревень – обе пусты. Думается мне, что в этом краю наглухо засели разбойники. Вот, раздобыл в одной из деревушек карту здешних мест.

Он достал из кармана своих широких штанов влажный кусок тонкой кожи, перевязанный бечёвкой, и подал его своему хозяину. Ломпатри развернул карту и стал разглядывать её, почёсывая бороду.

Коневод Закич был обычным мужиком, но, на фоне крупного и плечистого рыцаря, выглядел маленьким и неказистым. Молодость его закончилась уже давно, но вот зрелым он, похоже, так и не стал. Он принадлежал к тем людям, которые из молодцов постепенно превращаются в стариков, минуя зрелый возраст. Волосы у него росли жиденько, как и завивающаяся кудрями бородка. Глубоко посаженые глаза чаще смотрели не на собеседника, а вниз, при этом брови его чуть ли не смыкались над переносицей, но не оттого, что так посажены, а потому, что Закич почти всё время хмурился.

– Хорошего мало, говорю тебе, – продолжал коневод, вернувшись к огню разбирать свою дорожную сумку. – Есть ещё там на полночь одна деревушка. Но я до неё не пошёл – далеко. Да и боязно. Разбойник – это не по моей части. Схватят меня – кто будет ставить на ноги нашего зверушку?

– Закич! – рявкнул на него Ломпатри.

– Молчу, молчу, – стал извиняться тот. – Только тебе, господин рыцарь, пора бы привыкнуть, что все эти любезности – не про меня. Я своё дело знаю, этим и будь покоен.

– За конями ходить твоё дело, – не отрываясь от изучения карты, сказал рыцарь.

– Да будет тебе известно, господин рыцарь, что кони и люди, ну и зверушка, нуониэль наш – господин нуониэль – по сути одно и то же. Кожа, кости, внутренности всяческие – всё у нас и у коней одинаково работает.

Тут он глянул на меня с некоторым недоумением и продолжил:

– Вроде так должно быть. Только вот выходит, что не так.

Закич подошёл к рыцарю и гляну на карту.

– Что думаешь по поводу этой крепости? – спросил коневод, указав пальцем на маленькую башенку, нарисованную на карте.

– Форт, – ответил Ломпатри. – Граница провинции Дербены. Точнее, граница королевства Вирфалия. И всего Троецарствия.

Закич достал из сумки несколько бинтов и жестяных коробочек, ступу и пестик. Затем он открыл маленький деревянный сундучок, откуда достал кожаный свёрток медицинских инструментов.

– Я вот что думаю, – сказал Закич, – У нас Троецарствие, а состоит оно из трёх королевств. Да и правителей мы называем королями, а не царями. Думаю, надо назвать всё Троекоролевствие.

– Ты думай меньше, – ответил на это Ломпатри. – Гляди, и дело скорее соспорится.

Закич фыркнул и подошёл ко мне. Он помог мне сесть, подложив за спину гору шкур и остального тряпья, на котором я лежал. Всё вокруг сразу помутнело и поплыло. Звуки стали тише, а слова Закича и Ломпатри некоторое время сложно было различить в нарастающем гуле. Я ощутил, будто проваливаюсь ниже и ниже в огромную пустоту. Затем в нос ударил резкий запах то ли цветов, то ли какой-то травы, и я снова увидел перед собой Закича.

– Не хочу, чтобы ты терял сознание, – услышал я, уже после того, как его губы перестали шевелиться.

Он снова поднёс к моему лицу маленький пузырёк с зелёной жидкостью, и едкий запах трав снова пробрал меня до самых пят. Закич обратился к рыцарю. Тот ответил. Слов я не разобрал. Потом снова заговорил коневод, но первых его слов я тоже не понял.

– Ну ладно короли, – наконец донеслись до меня его слова. – А жрецы? Почему они жрецы? Да и с магами всё как-то странно.

– Других забот у тебя нет, как задавать странные вопросы! – буркнул в ответ рыцарь.

– Видишь ли, господин рыцарь, – говорил Закич, осторожно разматывая бинт на моей шее, – Я, конечно, уважаю и магов и жрецов как умных и даже мудрых представителей нашего мира. Так же я нисколько не умаляю их важности в государственных делах. Однако, верить я привык явным вещам. Маги не предоставляют доказательств того, что где-то есть ещё миры, населённые людьми и прочими существами. Жрецы напротив: предельно чётко обосновали свою позицию относительно уникальности, как нашего мира, так и человека среди прочих существ. Маги говорят: есть другие, равные нам существа, но показать не можем. А жрецы говорят: нету, а если есть, то покажите нам, и мы признаем за вами правду. Конечно человек существо уникальное, но я всё же против праздничных казней сказочных существ. Надо судить людей и других тварей, по поступкам. Вот наш господин нуониэль, к примеру, никому ничего плохого не делал. Разве что тогда на перекрёстке…

– Перестань трепаться! – обрезал его рыцарь.

Закич осёкся. Но не оттого, что на него рявкнул Ломпатри. Коневод снял последний слой бинта и увидел рану. Я понял это не столько по его лицу – всё было как в тумане – сколько по холодку, пробежавшему по горлу в грудь. Приблизился Ломпатри.

– Отойди! – скомандовал Закич. – И убери отсюда эту грязную карту.

– Что там? – робко спросил рыцарь, делая шаг назад. – Мертвянка?