Лоретта Грининг, взрослый вариант Алисон, сидела на диване рядом с его матерью. Обе женщины были очень похожи, но его мать улыбалась; на лице же матери Алисон застыло обычное выражение тревоги, смешанной с недовольством. В дальнем конце веранды в плетеном кресле сидел Дуэйн, еще более недовольный, чем миссис Грининг, и со злостью глядел на Алисон, но она не обращала на него никакого внимания.
– Дайте ключи от машины, – сказала Алисон. – Мы хотим прокатиться.
Миссис Грининг пожала плечами и поглядела на сестру.
– Нет-нет, – возразила мама мальчика. – Алисон еще слишком молода, чтобы вести машину.
– Это для практики, – сказала Алисон. – Очень осторожно. Мне же нужна практика, а то я никогда не выучусь.
Дуэйн продолжал смотреть на нее.
– Ну что? – миссис Грининг опять посмотрела на сестру.
– Ты им всегда все позволяешь.
– Я учусь на своих ошибках.
– Как знаешь, – его мать пожала плечами.
– Держи, – мать Алисон протянула девочке ключи. – Только не попадись этому болвану Говру. Если он вас поймает, у меня будут неприятности.
– Мы не станем подъезжать к Ардену.
Дуэйн положил руки на ручки кресла. Мальчик вдруг понял, что он собирается навязаться к ним в сопровождение, и боялся, что его мать отправит их с ним на “понтиаке” Гринингов.
Но Алисон действовала слишком быстро, чтобы его мать или Дуэйн успели вмешаться.
– Ладно, спасибо, – и она вместе с ключами выскочила за дверь. Он нашел ее уже в машине.
– Хорошо, что мы от него избавились, правда? – спросила Алисон через минуту, когда они ехали к Ардену по проселку, ведущему к шоссе. Он посмотрел в окно, ожидая увидеть сзади фары пикапа Дуэйна. Но на дороге никого не было.
Он уже готов был согласиться с ней, когда она заговорила снова, странно вторя его мыслям. С ними это часто случалось, и мальчик думал, что это и есть то, о чем говорила тетя Ринн.
– Старина Дуэйн чуть не навязался с нами. Я ничего бы не имела против, не будь он таким глупым. Похоже, он ничего не делает, как надо. Видел этот дом, который он построил для своей подружки? – она хихикнула. История с домом была постоянной темой для семейных шуток – конечно, в отсутствие родителей Дуэйна.
– Я только слышал о нем. Он не хотел мне его показывать. Мы с ним в прошлом году здорово поссорились.
– И ты даже не ходил на него посмотреть? Иисусе, что за уродина! Это... – она подавилась смехом, не в силах охарактеризовать дом лучше. – А старина Дуэйн ни о чем не догадывается! Ему-то говорить никто не хочет.
Автомобиль вилял из стороны в сторону, и он спросил:
– Как ты научилась водить? Меня мои к машине и близко не подпускают.
– Я каталась иногда со знакомыми. Он просто хмыкнул, думая про себя, что эти “знакомые” звучат еще хуже, чем учитель рисования.
– Знаешь, что мы должны сделать? – спросила Алисон. – Заключить союз. Настоящий. Дать клятву. Что мы, когда вырастем, чтобы там ни случилось, на ком бы мы ни женились, не будем терять связи друг с другом, – она как-то странно поглядела на него и свернула к обочине.
– Дадим клятву. Это очень важно. Иначе мы не можем быть уверены.
Он непонимающе взглянул на нее, удивленный ее внезапным возбуждением:
– Хочешь сказать, что мы должны поклясться видеться, когда будем женаты?
– Женаты, не женаты, в Париже или в Африке – неважно. Просто поклянемся встретиться здесь когда-нибудь. Через десять лет. Нет, это слишком скоро. Через двадцать. Мне будет тридцать четыре, а тебе тридцать три. Чуть меньше, чем сейчас нашим матерям. Да, двадцать первого июля семьдесят пятого года. Если до тех пор еще не случится конец света. Поклянись, – она смотрела на него так настойчиво, что он даже не попытался превратить это абсурдное требование в шутку.
– Клянусь.
– И я клянусь. На ферме, через двадцать лет. А если ты забудешь, я приду к тебе. Если забудешь, Бог тебя накажет.
– Ладно.
– А теперь мы должны поцеловаться.
Его тело, казалось, потеряло вес. Лицо Алисон приблизилось к нему, увеличившись в размере и став похожим на маску. Из-под этой маски блестели ее глаза. Не без труда он заставил свое тело повернуться и наклонился к ней. Их губы встретились, и первым его ощущением была необычная мягкость губ Алисон. Она прижала свой рот к нему плотнее, и он почувствовал ее руки на своем затылке. Ее язык осторожно облизывал его губы.
– Вот чего боялась тетя Ринн, – прошептала она, отрываясь от него и прерывисто дыша. Потом поцеловала снова, и он почувствовал укол возбуждения.
Она, отпрянув, взглянула на его ноги, потом в лицо. За этот взгляд он бы отдал сейчас все, умер бы на месте.
– Ты купался когда-нибудь ночью? – спросила она. Он покачал головой.
– Тебе понравится, – она снова завела мотор и вырулила на дорогу.
Он снова поглядел в окошко и увидел сзади, ярдах в тридцати, фары другой машины.
– Похоже, Дуэйн едет за нами.
Она бросила быстрый взгляд в зеркало обзора:
– Не вижу.
Он поглядел снова. Фары исчезли.
– Он не посмеет. Забудь про старину Дю-эйна. Это надо же – такое имя!
Он с облегчением рассмеялся и вдруг остановился, пораженный мыслью:
– Мы же не взяли плавки! Придется возвращаться.
Алисон с улыбкой посмотрела на него.
– Ты что, без трусов?
И он снова расхохотался с облегчением.
Когда они доехали до грязной дорожки, ведущей к пруду, мальчик еще раз оглянулся, но фар не было. Алисон включила радио и пока они забирались на холм подпевала “Якети Як”, которые пели “Только не передумай”.
Она остановила машину на поляне, отделенной от пруда тонкой оградой кустов.
– О, это будет здорово! – она прибавила звук.
– ...для Джонни, Джипа и всех их друзей Лес Браун и его оркестр играют “Вернись, любовь!”. И еще для Ребы и Лавонн из Арденской молодежной лиги. Лес Браун и “Вернись, любовь!”
От места, где еще недавно стояли сараи рабочих, грязная тропа вела через кусты по каменным уступам прямо к пруду. Они с Алисон сошли вниз и встали в двух футах над черной водой. Как и обо всех прудах, об этом говорили, что у него нет дна, и мальчик мог в это поверить – черная гладь казалась незыблемой. Если ее пробить, можно падать и падать, никогда не достигая дна.
Алисон эти чувства не волновали. Она уже скинула блузку и туфли и теперь расстегивала юбку. Он осознал, что смотрит на ее тело, и что она знает, что он смотрит, и хочет, чтобы он смотрел.
– Давай, снимай это, – скомандовала она. – Ты ужасно медлительный, кузен. Если не поторопишься, я тебе помогу.
Он быстро, через голову, стянул рубашку. Алисон, в трусиках и лифчике, стояла и смотрела на него. Туфли, носки, потом штаны. Ночной ветерок пробежал по его разгоряченному телу. Она смотрела и улыбалась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});