Читать интересную книгу Знакомые истории - Сергей Данилов

Вежливо поздоровался, ощущая, как близка ему мягкая подушечка мизинца, к которой хотелось прикоснуться губами, но тут же необходимость в этом отпала – Витенька вдруг начал быстро срастаться с этой прелестной ручкой, оказавшейся где-то глубоко внутри, возле сердца, где она производила безболезненные манипуляции по освобождению пространства, что-то удивительно приятно трогала, перемещала, сразу сливаясь кровью, срастаясь всё в большей степени с ним и уютно погружаясь в него вместе с мягко льющимися по плечам белокурыми волосами, не подходящим для пути театрально нарядным платьем с великолепно оголённой грудью, мягкой мочкой уха, в котором блеснула золотом паутинка серёжки – внутрь, вглубь, и для всего находилось своё единственное, родное место.

Она так смотрит на него! Витенька обернулся бы, коль не знал, что за спиной нет никого и в купе они вдвоём. Да, ему здорово повезло ехать с такой необыкновенно голубоглазой и белокурой красавицей. Не зря мерещилось! Алла смотрела, как заворожённая. Она всё ещё не верила собственным глазам, даже не поздоровалась на его «здравствуйте», лишь кивнула и чуть рот не открыла от восхищения. ОН! Всё, пришёл. Наконец-то! А если не ОН, то пора в монастырь.

Витенька поставил чемодан, снял шапку и скинул пальто. Под пальто оказался школьный ещё костюм с короткими рукавами, тоненькие дудочки брюк, в таком наряде даже мужские усы не производили впечатления. ОН как-то сразу превратился в худого юношу с торчком стоявшими на спине острыми лопатками. Боже, за что? Лет восемнадцать, не больше. О, как она могла так промахнуться? То ли студентик, то ли вообще школьник. Да какая разница? После всего грандиозного, что с ней только что почти случилось – и не случилось, разбираться в этом недоросле нет ни малейшего желания. Сражена наповал, убита. Но в монастырь всё равно не уйдёт!

Поезд тихо тронулся с места. Маневровые тепловозы, водонапорная башня, обшарпанные склады и километры заборов, потом серенькие пригородные домики, утонувшие в снегах, а если чуть повернуть взгляд, то золотистые живые завитки волос над оголённой шеей, светлое, мягкое лицо, с лёгким сиянием от падающих на страницу книги последних лучей солнца, губы маленькие, свежие, чуть подкрашенные, уголками уходящие в припухлости щёк. Глаза широко открыты, и совсем теперь не голубые, а вроде морской волны с малахитовым отливом, волосы непокорные надо лбом и золотая волна на плечах. Снова – тонкие частые осинки на краю заснеженных оврагов, синие дали, бесконечные столбы и провода, провода, провода. Чудесное голубое платье, на ногах маленькие изящные туфельки. А уж ножки… Он быстро отвёл глаза подальше в сторону.

– Сиротский поезд, – поймав недоуменный вопрос Витеньки, пояснила, – не было провожающих. Совсем не было.

– Холодно.

– Конечно. Но это дела не меняет. Поезд никому не нужных людей, вот угораздило так угораздило. Ведь с таким скоплением несчастливчиков может случиться что угодно, не правда ли?

Вошедшая проводница начала собирать билеты.

– Никто в мороз не поехал, так и провожать не пришли, – тихим голосом обратилась к спутнице в голубом: – В другое купе переходить будете?

– Да, но ближе к ночи. А то скучно совсем одной сидеть, – она улыбнулась Витеньке, как королева пажу.

За чаем выспросила, кто он, где учится, на каком курсе. Витенька всё рассказал, как есть. От её снисходительного тона первоначальное восхищение в нём тоже сбавило градус.

– А вы артистка?

– Почему?

– Одеты так… красиво, и вообще сами… выглядите.

– Нет, я экономист.

– А, понятно.

«Сколько ей может быть лет, если разговаривает с ним, как с маленьким? Но хороша, конечно, ничего не скажешь. Очень красивая девушка двадцати шести лет, а ему всего-то двадцать. Обнаглеть, что ли?»

Узнав, в каких частях служит брат и где работают родители, Алла потеряла к студенту-третьекурснику всяческий интерес. Отвернулась к окну и долго смотрела, как в полутьме быстро, у самого стекла пролетают столбы. Скучно. Витенька тоже решил не наглеть. Слишком красивая взрослая тётенька, ну её. Капитан вылез из своего купе, встал перед их раскрытой дверью, белозубо улыбаясь. «Зубы хорошие, – вздохнула Алла. – Хоть какой-то плюс. – Посмотрела на живот вояки, на погоны. – Лет под сорок, бесхарактерный тюля, подкаблучник, изображает из себя ветреника. Для храбрости уже принял. Ну и чёрт с ним, всё равно терять нечего, пригласит – пойду. Такого отбить можно в два счёта, но если уж уводить от жены, то можно было получше найти. Всё не хотелось. Хотелось своего и по-честному. Да видно, придётся по этой дорожке катиться»

– Пойду посмотрю расписание, когда большие остановки нам предстоят, – сочла нужным оповестить Витеньку, встала и элегантно проскользнула мимо военного.

Не посторонившийся капитан жадно втянул запах духов, сверкнул глазами. Он уже понял, что Витенька человек посторонний, его стесняться нечего. Дамочка выскочила из купе. Началась игра в поддавки? Сейчас проверим. Резво двинул следом. Заговорил прямо в спину, как она хорошо выглядит, и начал перечислять, что именно в ней особенно сильно, до глубины мужской души поражает гусарское воображение. И всё, – больше не отстал. Обратно привёл нежно поддерживая за талию, встали напротив его купе рядом у окна, и капитан говорил не переставая, сыпал шуточки, рассказывал анекдоты.

– Вы, наверное, ракетчик? – спросила девушка с деланным восхищением, – в тайге на командном пункте дежурите, руку на красной кнопке держите?

– Мы? В тайге? Обижаете, мадемуазель. Мы кремлёвские связисты. Видели парад на Красной площади? Вот там и обеспечиваем связь.

Витенька сидел у раскрытой двери, слушал, пока вдруг не услышал:

– А что на ногах стоять, давайте ко мне зайдём, сядем-посидим. Кофе есть с коньячком, лимончик, конфеты, поговорим по душам, вы одна, и я тоже один, как перст… еду, скоротаем вечерок в разговорах на общие темы.

И дверь за ними закрылась. Вот и всё. Как просто. Сначала легко и непринуждённо ему понравилась, а теперь так же просто ушла к толстому вояке. И что таких тюфяков в армии держат? Живот в китель не влазит. Плечи покатые, глазки бегают, щёки рыхлые, тьфу, смотреть противно. А она пошла. Вот дура. И чего в ней хорошего сам Витенька нашёл? Ну, волосы – да, просто отпад, ну, глаза – тоже лазурь небесная, ну, личико, пальцы, уши, шея, талия, ножки. Да всё хорошо, – ума нет. Иначе, с чего бы попёрлась? Кофе с коньяком не видала? Долго Витенька ругал соседку про себя, однако и он успокоился. Смирился. Всё равно собиралась перейти на ночь в другое купе, ушла к капитану. Какое ему, Виктору, до шибко красивой тётеньки дело? Ушла и ушла. Баба из купе – мужчине легче.

За окном тьма хоть глаз коли, он раскатал матрац на своей нижней полке, застелил постель, лёг. Полежал. Встал. Нет, лучше забраться на вторую полку, что тут внизу потом будет, его абсолютно не волнует. Перестелил на верхнюю полку, снял брюки, пиджак, оказался в трико и рубашке, влез, улёгся. Он лично спит, а прочие пусть как хотят. Поезд с шумом и грохотом летит и летит в бесконечном пространстве ночи. Блондинка в соседнем купе хохочет и хохочет, прямо заливается над анекдотами связиста. Фу, наконец-то перестала, а он уж боялся, что всю ночь напропалую будет веселиться. Вот теперь нормально, можно спать.

Задремал ненадолго, потом сразу проснулся, сел, соскочил на пол. Бросился натягивать ботинки. За стенкой негромко визжала женщина, будто сдерживая себя. Голос непохож на соседский, однако определённо из капитанского купе. Ещё какую подселили неуравновешенную? А где тогда Алла? Витенька выскочил в коридор, рванул соседнюю дверь и, слегка качнув корпусом вправо – влево – вперёд – назад, мягко вошёл в купе, сделал, пританцовывая, ещё два шага, оказавшись прямо перед кремлёвским связистом.

Зажатая в тёмном углу грузным телом капитана, Алла сверкнула взглядом затравленного животного, а увидев рядом Витеньку, точно напугалась ещё больше, даже визжать перестала.

Правой рукой капитан крепко охватил её талию, а левой вытащил из выреза платья одну штучку, как базарная баба-торговка цыпушку из корзины, и весь трясся, обрадовано смеясь, разминая пальцами. Очень красивый узорный лифчик валялся на столике перед ними, между бутылкой коньяка и тарелочкой с аккуратно нарезанными лимонными дольками. Выражение лица девушки быстро переменилось, появилась жалкая мольба: помоги, если сможешь. Она не была уверена и в Витеньке. Капитан тоже оглянулся. Удивлённо. Это кто здесь?

Открыт полностью со всеми своими болевыми точками, да ещё руки заняты. Можно вырубить сразу, можно заставить помучиться. Но первым делом Витенька коленом блокировал возможный удар ногой снизу, и далее молниеносно, расслабленными пальцами пробежал по глазам, носу, щекам и кадыку вояки. Тот дёрнулся назад, стукнувшись затылком о стену. О, пьяная реакция. Вообще никакой противник. Что, однако, не помешало капитану мгновенно догадаться о неприятностях, его поджидающих в самые ближайшие секунды, – мигом оставил дамские прелести. Не до жиру, быть бы живу, вскинул ладошки вверх к плечам, и расплылся добродушной улыбкой: мы тут ничего, так просто сидим, по-дружески балакаем.