Читать интересную книгу Кто поедет в Трускавец - Магсуд Ибрагимбеков

— Извините, я сейчас кончу, посидите минутку.

Все как надо, не придерешься. Он пишет, у него вполне интеллигентное подвижное лицо, тонкие выразительные черты, высокий лоб и усталые глаза — вполне допустим развитый интеллект. Пишет. Непредвиденная пауза. Ненужная. Самое главное — не сбиться с ритма, не потерять в себе ощущения чуда. Сосредоточиться. Чем я болен, чем же? Остановись! Никакой подготовки! Только импровизация! Он кончил писать, смотрит на меня, потом листает карточку.

— Вы в первый раз у нас? На что же жалуетесь?

На что я жалуюсь? На что я жалуюсь? Когда же это было? Ну, конечно, прошлым летом, совсем неважно когда, ведь на всю жизнь это останется в памяти. Ты только что вышел из дому утром на работу, и вдруг на расстоянии полушага от тебя раздался звук тупого удара об асфальт. Потом выяснилось, что он упал с четвертого этажа, сорвался с лесов. Но в первый момент ты ужасно испугался и у тебя заколотилось от страха сердце. Он лежал на асфальте в пыльном комбинезоне штукатура, с закрытыми глазами, без сознания. А ты бестолково суетился над ним, испытывая ощущение смертельной тоски и горя, — ты думал, что он умирает. Этот человек был в эту минуту самым родным для тебя — роднее не бывает, роднее всех людей, которых ты когда-либо знал в жизни, потому что это был первый человек, который умирал на твоих глазах. И в это мгновение ты был для него и отцом, и братом, покровителем, и защитником, и истинно мудрым вождем, скорбящим о смерти своего единомышленника. А может быть, в это мгновение ты был только тем, что именуется Человеком в подлинном, первозданном смысле этого слова. Потом он открыл глаза; и это ощущение безвозвратно оставило тебя. Ты помог ему встать и, с трудом приподняв, отнес, перетащил его в тень и сидел с ним рядом до приезда «Скорой помощи». За это время он еще два раза терял сознание, а комбинезон у него был мокрый от пота. Тебе казалось, что у него не осталось целой ни одной кости. Ты поехал с ним в больницу и ушел оттуда, окончательно убедившись, что он будет жить. А в машине он хватал тебя за руку и хрипел от боли, и у тебя не было сил смотреть ему в глаза и слышать этот хрип. И нестерпимо было слышать сдавленный крик, когда санитар раздевал его, положил руку ему на колено. Это все до сих пор стоит в глазах твоих, живет в сознании.

— Вам очень больно? — с тревогой в голосе вдруг спросил врач, вглядываясь мне в лицо.

Я кивнул головой. Никаких гримас, ни одного слова жалобы.

— Где у вас болит?

— Колено.

— Какое?

«Какое? А ведь все равно какое. Левой — правой, левой — правой… Стой!»

— Левое.

— Пройдите, пожалуйста, за ширму, разденьтесь. Помогите больному раздеться, — это он медсестре.

— Нет, нет, спасибо, я сам.

Никакой помощи со стороны медперсонала, да еще вдобавок женского пола. Мужество всегда вызывает уважение. Пожалуйста, посмотрите на человека с достоинством. Несмотря на сильную боль, острую и режущую боль в левом, колене, он неукоснительно блюдет все приличия. По дороге к ширме не хромает, просто очень бережно ставит левую ногу при ходьбе, только для опытного взгляда врача.

Раздеваюсь медленно, не спеша. Каждый раз восхищаюсь, увидев свое тело. И радость эта не от какого-то Нарцисса идет, собою восхищающегося, да и сложение у меня далеко не безупречно, радуюсь я скорее за все человечество, за то, что предоставлено в распоряжение каждого человека — такой удобный, функционально целесообразный агрегат — человеческое тело. И до чего в нем все разумно и логично распределено! Пользуйся себе с наслаждением. Только с умом! А вот это колено, левое, — гвоздь сегодняшней программы. Под пальцами чашечка свободно передвигается над суставом. Удивительное сооружение! Под кожей, наверное, у этой чашечки поверхность блестящая, как у луковицы с содранной шелухой. Очень ясно я все это увидел — и чашку коленную, и сустав. И еще увидел, как распухает все вокруг чашки, мышцы жидкостью нездоровой наливаются, темно-красной, все сетью воспаленных сосудов покрываются, а каждая нитка нервов на своем месте от боли вздрагивает — пульсирует.

Сижу за ширмой, а в глазах эта действующая картинка-схема стоит. Я никуда ее с глаз не отпущу до прихода врача. Смотрю себе на эту картинку, и все детали, самые мелкие, как на ладони.

Осмотр идет по намеченному плану. «Здесь болит, здесь не очень», ревматизмом не болел. Венерическими тоже. «Ну, что вы, доктор, я бы сразу сказал — ничего позорного в этом не вижу, болезнь как болезнь, с каждым может случиться, но не болел». Вид у него довольно-таки озабоченный, пора приходить на помощь. «Травмы? Не знаю, доктор, может ли это иметь отношение к этому случаю. Три года назад, на тренировке, я а институте баскетболом занимался. Колено сильно ушиб». Расскажем, как это было, великая штука — подробности. Воспрял, воспрял доктор-то мой! Говорит, что вполне вероятно. Говорит, что для организма ничего бесследно не проходит. Родной ты мой! Я же тебя сейчас всей душой люблю! Я понимаю, доктор, понимаю. Откладывать не буду, и на рентген пойду, и анализы все сделаю. Значит, абсолютный покой. Мне бы вот только на работу завтра во что бы то ни стало сходить надо. Всего один день?! Это для страховки, на всякий случай. «Никаких выходов на работу. Абсолютный покой!» Молчу, молчу! Перебьюсь как-нибудь. Обойдутся без меня на работе. «Через три дня покажитесь с результатами анализов». Договорились. Возможно, что у меня артрит? В первый раз слышу. Возможно, что он перейдет в хронический, если я не буду беречься? Господи, так и ноги можно лишиться!

— Доктор, а можно мне массаж колена делать? Он боль хорошо снимает, — побольше заинтересованности в голосе.

— Никаких массажей. Вы можете внести неясность в картину болезни. Принимайте только то, что я вам прописал. Там есть и болеутоляющее.

Удивительно симпатичный человек! Умница и интеллигент. Я настоящего интеллигента сразу могу распознать. А у этого врача за плечами минимум два поколения интеллигентов. Добрый доктор Айболит из районной поликлиники. И на лице сострадание к моим мукам и ярко выраженное желание помочь мне от них избавиться. Все правильно — не зря, значит, человек давал клятву Гиппократа. Произносил, наверное, ее возвышенные и трогательные слова и мечтал о нейрохирургии, об операциях на мозге, о своей школе и Нобелевской премии. Ведь тогда небось и предположить не мог, что меня будет пользовать в этой районной поликлинике, сказали бы сразу — засмеялся, тем более что тогда меня еще и на свете не было… Мечтал. По глазам вижу. Типичные глаза мечтательного человека. Так и получается — «Судьба играет человеком, а человек играет на трубе». Грустно, доктор, но не получилось у тебя, не умел схватить жизнь за ворот жесткой рукой. Не у всех это получается. А ведь самое главное в жизни — это момента не упустить. Вовремя понять это и все время быть готовым к тому, чтобы распознать свой шанс. И тогда уж действовать без промаха… А за сочувствие, за внимание и доброту — спасибо.

В бюллетене прописью и цифрами первые три дня прекрасной жизни. На лестнице слегка прихрамываю. Это уже по инерции. Двадцать минут приема — девять дней свободы. Как минимум! Неслыханно высокий коэффициент полезного действия! Черт! С девочками из регистратуры попрощаться забыл. Так можно все впечатление о себе загубить. Ну да ладно. Возвращаться неохота. В следующий приход компенсирую.

Что это?! Для районной поликлиники очень неплохо… Очень недурно и неожиданно. Спускается по лестнице походкой Марии Стюарт, идущей на плаху в фильме под названием… Ну да бог с ним с фильмом! Нет вы только посмотрите на нее! Такая девочка и идет как ни в чем не бывало по этой пошлой лестнице, а все вокруг, вместо того чтобы немедленно забросить все свои дурацкие дела по оздоровлению своих и чужих организмов и прибежать полюбоваться ею, делают вид, что не замечают ее. А может, и впрямь не замечают? Вот ведь что болезнь делает с человеком. Обогнать, немедленно обогнать и отворить ей дверь на улицу.. Прошла мимо. Даже головы не повернула в мою сторону, кивнула только слегка без улыбки, мол, воспринимаю как должное, спасибо, и на этом все… Девяносто девять процентов мужчин на моем месте попытались бы использовать тот кивок и заговорить с ней, и из девяноста девяти процентов попыток ничего бы не получилось! Не тот случай.

Духи, очень знакомый запах. Ага… «Быть может». Это уже, конечно, не высший класс. Жаль. Удивительно общей картине не соответствует. Но ничего, не будем торопиться с выводами.

А ведь она чувствует, что я за ней пошел. Ни разу не обернулась, хоть и была возможность два или три раза на перекрестках сделать это, но не обернулась. А то, что я за ней иду, она знает, это даже по походке заметно. Чуть напряженней она стала после встречи у выхода, еле уловимо, еле заметно, но изменилась. Значит, какой-то контактик все-таки намечается.

Ну не будем преувеличивать насчет контакта, скажем, имеем ситуацию, в которой, кажется, намечается возможность наладить контакт, так точнее будет. Размеры и форма возможности пока неизвестны. А мужчины на улице ее все замечают, ни один встречный равнодушно не прошел мимо… Реагируют все по-разному, это уже от воспитания зависит или общего развития. Один проходит мимо с равнодушным лицом и еще при этом делает вид, что молочной витриной любуется, другой идет навстречу по строгой прямой, никого и ничего вокруг не замечая, наморщив лоб и выкатив глаза, как на сеансе гипноза в пионерском лагере в вечер, свободный от фильма. А вот этот дурак, например, с физиономией мясника, успешно окончившего институт искусств, остановился как вкопанный и неотрывно смотрит ей вслед.