хочется, да и видеть его тоже.
В какой-то момент я нащупываю в кармане пуховика ключи. Достаю связку с брелоком в виде пираньи и долго рассматриваю их, пытаясь вспомнить, откуда они взялись? Точно же! На позапрошлой неделе папа дал мне их и попросил съездить на Кутузовский проспект, где раньше жил его товарищ. Друг семьи. Он десять лет назад укатил в столицу и вроде как работает там в полиции.
Так вот, на позапрошлой неделе в доме некоего Глеба Воронцова прорвало канализацию. Отец был занят, мать, как обычно, моталась по курсам личностного роста — оставалась одна я. Меня попросили открыть дверь сантехнику и подождать там буквально полчаса. Ничего сложного я в общем-то не делала: сидела в телефоне, разглядывала непримечательный интерьер и покрытую пылью мебель, а потом просто забыла вернуть связку ключей отцу.
Квартира Глеба находится на соседней улице, и мой мозг срабатывает моментально! Мне нужно туда! Отсидеться, подумать о нашем с Ромкой будущем и выпить шампанского. А вдруг полегчает, отпустит, и я сама вернусь к своему парню, осознав собственную глупость?
Довольная таким вариантом, я быстро-быстро перебираю ногами по свежевыпавшему снегу. За день намело сантиметров тридцать, не меньше. Совершенно окоченев от холода, ледяными пальцами я достаю связку, захожу в знакомый подъезд и вызываю лифт.
Квартира Глеба Воронцова находится на пятом этаже. Я открываю верхний замок двери и удивляюсь, что нижний не заперт, но не придаю этому значения. Ставлю бутылку на пол, снимаю шапку, угги и пытаюсь нащупать выключатель.
Вдруг в коридоре появляется тонкая полоска света, идущая из ванной комнаты. Я замираю на месте, почти не дышу, теряю дар речи. Чья-то мощная двухметровая фигура двигается прямо на меня и впечатывает в стену. Жёсткие губы вонзаются в мои, колючая щетина ранит кожу, а требовательный язык открывает мой рот. Меня целуют. Целуют так, что я пошевелиться не могу и вдохнуть тоже. Ничего не могу. Только стою обездвиженная и думаю о том, что зря не осталась с Романом, ведь сейчас меня лишит невинности какой-то маньяк.
Глава 1
Только стою обездвиженная и думаю о том, что зря не осталась с Романом, ведь сейчас меня лишит невинности какой-то маньяк.
Он целует одичало и голодно, словно я единственная жертва во всей вселенной. Будто женского тела не видел год или даже больше.
Теперь мне не холодно. Жарко. Кровь усиленно приливает к лицу, потому что маньяк делает со мной такие бесстыдные вещи, которые я не позволяла даже Ромке.
Кажется, маньяк только что принимал душ в квартире Глеба Воронцова. Мужчина по пояс обнажён, его кожа ещё влажная и пахнет освежающим гелем. Он что есть силы согревает моё окоченевшее тело от холода. Без спросу, но всё же.
Мозг работает с перебоями. Я ведь должна думать о том, что меня вот-вот изнасилуют. Должна испугаться, закричать и укусить влажный умелый язык, ласкающий мой рот, но почему-то не делаю этого. Лишь бессвязно мычу и сла-а-або пытаюсь оттолкнуть.
В темноте отмечаю, что у мужчины стальные мышцы. И сам он большой. Огромный. И очень горячий. Чтобы меня целовать, ему приходится здорово наклоняться.
Интересно, как он пробрался в квартиру Глеба Воронцова? Взломал замок? Знал, что здесь давно не живут? Как-то папа обмолвился, что сам хозяин никогда не вернётся в наш город, потому что давно закрепился в столице.
Внезапно мужчина подхватывает меня за бёдра и усаживает на тумбу в прихожей, не прекращая при этом поцелуи. Он опускает огромную лапищу на мой затылок, надавливает, подчиняет, грубо трахает мой рот и не даёт ни единого шанса на бегство. А затем раздвигает мои колени и встаёт между ними, упираясь в промежность своими ногами. К собственному смятению я чувствую его эрекцию. Мама дорогая! По позвоночнику проходит ощутимый холод от мысли, что эта бита окажется во мне… Да он порвёт меня на части!
Я громко мычу и двигаюсь назад, но маньяк с силой дёргает меня на себя и целует глубже. В этот момент ко мне наконец приходит способность здраво мыслить. Надо что-то предпринять: ударить его в пах, закричать или надавить пальцами на глазные яблоки. Так учил меня папа. Хотя вряд ли в новогоднюю ночь, когда за окнами не стихают фейерверки, мой крик хоть кто-нибудь услышит. Но надо попытаться...
Я резко толкаю маньяка в грудь, упираюсь лопатками в стену и начинаю кричать. Кричать что есть мочи. На максимум. До хрипов в горле и болезненного першения. А вдруг мне повезёт? Вдруг кто-то вызовет полицию?
Удивительно, но маньяк не предпринимает ни единой попытки и дальше меня насиловать. Он замирает, потом убирает руки с моих бёдер, которые до этого момента бессовестно лапал, и зажигает свет. А я наконец прекращаю кричать и щурюсь.
Сердце колотится словно ненормальное, тело бросает сначала в жар, а затем в холод. Кажется, я ещё больше себе навредила.
— Ты кто, блядь, такая? – спрашивает мужчина недовольным хриплым голосом.
Я открываю сначала одно веко, затем другое. Концентрирую внимание на маньяке и отмечаю про себя, что выглядит он устрашающе: гора мышц, широченные плечи и лицо с резкими очертаниями. У него короткая стрижка-ёжик, пронзительные синие глаза, волевой подбородок, нос с небольшой горбинкой и плотно поджатые губы. Взрослый, мощный, угрюмый. Он свернёт мне шею и даже глазом при этом не моргнёт.
— Я Ника, — отвечаю тихо-тихо. — А вы кто? И что делаете в квартире Глеба Воронцова?
Его брови ползут вверх, а хмурая маска на лице сменяется удивлением.
— Я и есть Глеб Воронцов.
— Эм… Правда? – приходит мой черёд удивляться. – Папа говорил, что вы здесь не живёте.
— Папа? А ты значит… Ника Крылова?
Он заметно увеличивает интервал между нами. Складывает руки на груди, смотрит пронзительно и долго.
Спокойно. Выдыхаю. Это друг моих родителей, и он не сделает мне ничего плохого… Не маньяк… Не убийца… Слава тебе, боже…
На нём из одежды — ничего, одно лишь банное полотенце на бёдрах, сквозь которое всё ещё просвечивает внушительная эрекция. Мамочки, ну зачем… зачем я туда смотрю? В горле пересыхает, тело по-прежнему вялое и непослушное. Что он сделал со мной? Почему я внутри вся горю?
— Да, я Ника Крылова. Приятно… познакомиться.
Я спрыгиваю с тумбы на пол и неловко поправляю свитер, который он задирал, пытаясь пробраться к груди. Кожа в тех местах до сих пор пылает.
Глеб недовольно усмехается и качает головой, после чего направляется в спальню. Я — следом