Читать интересную книгу Феникс. Начало (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Давай вперед и без глупостей.

Терять мне было нечего. Сдача в плен японцам капитана из разведывательного отдела штаба армии было не мысленным. Даже если останусь жив после интенсивных допросов, семью — жену, сына и дочь ждет незавидная судьба, поэтому для меня варианта, кроме героической гибели, желательно с подтверждением ее, не существовало. Необученную лошадь на дыбы поднять не удалось, но развернуть ее и прикрыться я смог, что заставило «комсомольца» замешкаться с выстрелом, а может быть ему была дана команда не стрелять в меня. Я привстал на стременах и из всех сил, не глядя, швырнул гранату в сторону засады, а потом потянул «наган» из кобуры. Лицо комсорга приняло плаксивое выражение, и он, вытянув руку с обрезом в мою сторону, выстрелил. Удар бросил меня на заднюю луку седла, я повис на крупе вертящейся, напуганной взрывом гранаты и выстрелом в упор, лошади. Глядя в мечущееся перед глазами черное небо с яркими звездами, уже не имея сил поднять раскинутые в стороны руки, я вспомнил, где я видел этого ловкого и хваткого комсорга. Тридцать девятый год, третья атака за день на изрытые траншеями, курящиеся ядовитым дымом, но еще зло плюющиеся огнем, японские позиции. Половина «Т-26» моей роты чадят жирным дымом впереди. Мой командирский танк, с заметной издалека дугой антенны вокруг башни, за последние четыре часа потерял гусеницу и дважды был пробит японскими противотанковыми снарядами в тонкую броню клепанного корпуса. И вот по рации, среди хрипа помех, я скорее угадываю команду командира полка на новую атаку. Высунувшись из люка, я даю знак флажками «Вперед» но проехав двести метров и выглянув из чуть приоткрытого люка за спину, со злостью вижу, что пехота, поднявшаяся в атаку, пробежав метров сто пятьдесят, залегла, и сейчас либо бодро отползает назад, либо копает индивидуальные ячейки на месте. Судя по всему, командиров в пехотной роте не осталось. Продолжать атаку нельзя. Три моих танка, в предыдущих атаках, вырвавшиеся вперед, теперь, застывшие на японских позициях, дошли до них, но были сожжены, потому что пехота залегла на середине дистанции. Японские пехотинцы, бросающиеся в самоубийственные атаки со всех сторон, кто с шестовой миной, а кто с прижатым к животу зажигательным зарядом, сопротивления от слепых за глухой броней танкистов, почти не встречали.

Я пнул механика-водителя в спину, чтобы он остановил танк, выскочил через люк и побежал, стараясь прикрываться корпусом боевой машины от японских пулеметчиков, в сторону залегшей пехоты. Пробегая мимо активно закапывающихся в песок пехотинцев, я крикнул парочке сообразительных и привставших, чтобы очевидно, сопроводить меня в тыл: «Лежать, готовиться к атаке», а сам припустил быстрее. Самых шустрых, юрко, как ящерицы, ползущих подальше от линии соприкосновения, я догнал метров за двадцать до линии окопов, и со всей силы заорал:

— Замерли все! Командиры, сержанты есть?

Бойцы лежали, казалось, не дыша. Командиров среди лежащих справа и слева от меня людей я не заметил. Парочка бойцов, сейчас уткнувшихся лицом в колючий песок, щеголяли сержантскими треугольниками в петлицах.

— Сержанты, ко мне!

Нет движения, замерли, не шевелятся, только стараются плотнее втиснуться в сухую, пережаренную почву.

— Сержанты, ко мне!

Остроконечная пуля «нагана» взметнула фонтанчик песка у головы одного из сержантов. Намек поняли, пригнувшись, но подошли.

— Подняли людей, и вперед, в атаку.

На отчаянно — дерзкий взгляд одного из сержантов ответил твердым взглядом:

— Не вздумайте мне в спину выстрелить, мои танкисты за мной наблюдают, кто плохое задумал, того просто на траки намотают. Случайно.

С грехом пополам, пинками и угрозой оружием, подняли бойцов, и жидкая цепочка пошла вперед, по дороге впитывая в себя, тех, кто окапывался в поле. Пока шли в сторону стоящих на месте и отчаянно стреляющих в сторону противника танков, я быстро перемещался вдоль цепи, где большинство звеньев были слабыми, стараясь достучаться до каждого:

— Держитесь за танками, наблюдайте вправо и влево. Танк — ваша жизнь. Дойдем до окопов — рывком вперед, выбивайте японцев, не давайте приблизится к танкам. Сгорят танки — никто из нас не уйдет, там все и ляжем. Если опять заляжете, разверну пулемет, всех постреляю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Когда дошел до линии танков, влез башню, и кое- как, прикрываясь узеньким люком от визжащих пуль, наблюдал, чтобы пехота не отставала, грозя пистолетом и делая страшное лицо.

Высоту мы взяли, а через час на ней появился командир стрелковой роты Ляхов, опиравшийся с одной стороны на винтовку, с другой его поддерживал какой- то младший политрук. Ротный старательно подволакивал ногу. Я вызвал фельдшера, и потребовал оказать помощь командиру пехотной роты. Фельдшер долго осматривал белую ногу ротного, мял ее и вертел, несмотря на стоны пострадавшего, затем встал и доложил:

— Товарищ старший лейтенант, я не знаю, почему хромает товарищ старший лейтенант.

Я посмотрел товарищу ротному в глаза, все понял и просто дал ему в морду. На следующий день меня арестовали по рапорту Ляхова, которого мордобоем я дискредитировал перед личным составом. Через три дня и пары допросов, получая у следователя свои документы, в связи с прекращением уголовного дела, я видел, как из кузова полуторки бойцы комендантского взвода выгружали старшего лейтенанта Ляхова, уже без ремня и личного оружия. А мой сегодняшний убийца был тем младшим политруком, помогавшим ротному Ляхову после якобы полученной им травмы.

Воспоминания мелькнули и пропали из головы, перед глазами мелькнуло черное небо и белые скосы оврага, где-то далеко зашелся лаем «дегтярев пехотный», наверное, мое прикрытие пыталось сделать хоть что-то. А потом моя лошадь понесла, меня стало стаскивать с крупа животного вбок, в голове потемнело, в боку пекло, но боли не было. А затем я умер и свет погас. Я, как пузырек воздуха, повис в бесконечном Ничто. Так я висел невообразимой темноте несколько тысяч лет, меня окружал адский холод и абсолютная тоска. И вдруг, без перехода, как включилась лампочка, я увидел перед глазами что-то темное, несущееся в мою сторону и, инстинктивно, отпрянул назад.

Солнечный свет слепил глаза, что-то липкое стекало со лба и носа, а я, щурясь, попытался рассмотреть окружающий мир. Я почему-то лежал. Судя по соленому привкусу на языке, глаза и рот мне заливала кровь. Молодой батыр (ханец? уйгур? не могу рассмотреть) весело щуря глаза-щелочки, заносил ногу для молодецкого футбольного удара. Только вместо веселого мячика его нога целила мне прямо в окровавленное лиц. Я, как колобок, подкатился к парню вплотную, чудом сумел ухватился за опорную ногу и стал выворачивать ступню. Не ожидавший такой подлости от поверженного уже противника, парень удивленно вскрикнул, запутался в своих ногах и, нелепо взмахнув руками, рухнул на землю с высоты собственного роста. Я перекатился в обратную сторону, подальше от группы парней, одетых в цветастые нижние рубахи с коротким рукавом, без пуговиц, которые весело вопили, еще не осознав, что их боец лежит в метре от меня с разбитым в кровь лицом. Я с трудом кувыркнулся еще дальше, едва не потеряв сознание от накрывшей тошноты, видно в первый раз мне в голову ударили от всей души. Затем я смог встать, подтягивая слабое, безвольное тело, двумя руками хватаясь за стенку, и побежал в сторону от моих противников. С каждым шагом бежать становилось легче, тошнота отступала, сил и скорости придавали азартные крики преследователей, судя по всему, догонявших меня. Я свернул за угол кирпичного сарая, краем глаза заметив силуэт самого шустрого из преследователей, отстававшего от меня, максимум, шагов на пять. Еще двое торопились позади лидера, но сильно отстали. Когда самый быстрый, цепляясь рукой за кирпичную кладку, чтобы быстрее пройти поворот, забежал за угол, там его ждал сюрприз. Я, распластавшись вдоль стены, не дал ему ни мгновения на оценку обстановки, схватил его за нижнюю рубаху, с каким-то цветастым флагом во всю грудь, и, придав ему дополнительное ускорение, развернул его спиной к стене. Мой противник тоже схватил меня за лацканы серого пиджака, в который я был облачен, выражение азарта на его лице сменилось неподдельной радостью, заорал что-то типа «я его держу» на каком-то тюркском языке, и тут я его ударил прямым ударом лба в подбородок. И если мой удар, откинувший его голову назад, ослабленный моим болезненным состоянием, вряд ли заставил его отпустить добычу, то встреча затылка парня с каменной кладкой свое дело сделало. Парень поплыл, его руки ослабли, я вырвался и пнул его прямым в пах, после чего он, зажав руками живот, сполз вниз по стене, а я побежал дальше. Больше меня никто не преследовал, но происходило нечто странное. Во мне как будто кто-то проснулся. Не зависимо от моего сознание, тело целеустремленно направились по какому-то маршруту, рука уверенно достала из внутреннего кармана пиджака платок и стала энергично стирать с лица кровавые сгустки. Через несколько минут, пропетляв по местности, где я, точно, никогда не был, я вошел в парадную огромного дома, напоминающего американские «тучерезы» из газетных фотографий.