Читать интересную книгу Западня - Понсон дю Террайль

Все прыснули со смеху.

– Но мадам… – с трудом выговорил несчастный Аржелесс.

– Вы хотите знать, кто я?

– Только это и больше ничего.

– У вас ничего не получится.

– Почему?

– Потому что вы меня не знаете.

– Вот так история! – произнес один из паликаров.

– Уверяю вас, господин де Сентак, – убежденно сказала дама.

Молодого человека со скрытым под маской лицом крайне удивило, что его узнали.

– В скобках замечу, господин де Сентак, что рада вас видеть. Как поживает госпожа де Сентак?

– Моя жена?

– Она самая. Ей давно позволено вернуться из ваших владений в Беноже, где вы из предосторожности каждый год запираете ее больше чем на шесть месяцев?

– Какое отношение моя жена может иметь к вашим речам?

– Ах, да никакого, ведь она особа мудрая и на редкость очаровательная. Потому-то все и удивляются, что вы изводите ее ревностью, которую вполне можно было бы назвать беспощадной.

– Вот ты и попался! – прошептал один из молодых холостяков.

– На этот раз, любезная молочница, пророческий дар вас подвел, – молвил де Сентак, – ведь я не ревную жену, вы плохо осведомлены.

– Вы себе льстите, сударь.

– Как прикажете вас понимать?

– Как хотите, так и понимайте. Кроме того, позвольте заметить, в виде доброго совета, что вам следовало бы проявлять больше деликатности и не обманывать госпожу де Сентак.

– Мне?

– Да, в один прекрасный день она разглядит в вас злобного развратника, и тогда…

– И что тогда?

– И тогда плевать ей будет на общественное мнение и правила приличия.

Сентак вздрогнул.

– И потом, вам было бы поделом, если бы она явилась на этот костюмированный бал.

При этих словах Сентак поспешно и с недоверием огляделся по сторонам.

Молочница, воспользовавшись подвернувшимся случаем, чтобы продемонстрировать премилые зубки, весело расхохоталась.

– И он еще осмеливается утверждать, что не ревнив! – воскликнула молодая дама.

И хитро добавила:

– Послушайте, вы что, хотите, чтобы я показала вашу жену?

– Прошу вас, – ответил Сентак, разволновавшись не на шутку, – не говорите так.

– В самом деле?

– Если вы что-нибудь знаете о мадам да Сентак, скажите мне. Уверяю вас, когда я ее накажу, ей будет не до смеха.

– Ах, боже мой! Вот уж поистине Синяя Борода! – воскликнула молочница. – Сюжет – трагичнее не бывает.

– Мадам!

– Эх, сударь… Если вам неприятны шутки, лучше не ходите на костюмированные балы.

– Мадам, даже на маскараде никому не позволено обсуждать мою жену.

– Но я обсуждаю не мадам де Сентак, а такой ваш пагубный недостаток, как ревность. Может, вы желаете, чтобы я сменила тему? У меня в запасе есть и другие откровения.

– Если это не затрагивает мою супругу и, как следствие, мою честь, я вам разрешаю.

– В таком случае, господа, слушайте.

– Нас ждет какая-нибудь история? – спросил белокурый юноша без маскарадного костюма, но с бородой, что в те времена было редкостью.

– Да, господин Мэн-Арди, история, причем очень даже интересная.

– Мы вас слушаем.

– В тридевятом царстве, в тридесятом государстве, словом, в одном большом южном городе…

– Это что, сказка? – спросил Танкред де Мэн-Арди.

– Как пожелаете. Так вот, в одном большом городе на побережье Средиземного моря, щедром и известном своими винами, жила-была темноволосая, белоликая принцесса. И хотя она отнюдь не вышла из плеча Юпитера, это не мешало ей кружить голову всем молодым людям на десять лье вокруг.

– Начало неплохое.

– Ох, не торопитесь с овациями, – возразила на это молочница, – интрига еще даже не начиналась. Ну так вот. Среди почитателей этой обольстительной принцессы был один юный синьор, душой и телом преданный торговле, как и большинство моих соотечественников. Он был вовсе не безобразен, порой блистал умом, честно составил состояние и впоследствии удвоил его с помощью брака по расчету.

– Значит, он был женат? – спросил д’Аржелес.

– Женатее некуда. Но это совершенно не мешало ему упорно добиваться от принцессы, известной своими твердыми принципами, назначить ему свидание.

– Эге…

– Да-да, свидание. К несчастью, я не помню имени принцессы. Погодите-ка, как же ее все-таки звали? Ее звали… Помогите же мне, господин де Сентак.

– Я, мадам? Но я понятия не имею об этой очаровательной сказке, которая мне интереснее больше, чем кому-либо другому.

– Вы не желаете мне помочь? Ладно, мы к этому еще вернемся. А пока я продолжу. Принцесса, придя в возмущение, если не сказать в раздражение, от наглости своего почитателя…

– Насчет наглости это вы хватили через край, – сказал Сентак, старавшийся, чтобы голос его звучал насмешливо, но в душе испытывавший живейшую тревогу.

– Нет, уверяю вас, наглость будет в самый раз… впрочем, дело не в этом. Юная принцесса решила жестоко отомстить молодому синьору. «Ах! – подумала она. – Вы, сударь, принимаете меня за дурочку! Ну что же, мы еще посмотрим, кто из нас глупец». И красавица назначила галантному кавалеру свидание, которого он так добивался. «Мой дорогой сударь, – сказала она, – поскольку я не могу устоять перед той любовью, которую вы мне внушаете…»

– Мадам, прошу вас, не надо продолжения, – сказал Сентак.

– Как! Стоило мне завести речь о том, как было назначено свидание, и вы тут же потеряли к этой истории всякий интерес? Упаси меня Бог отказаться от дальнейшего повествования.

Сентак грыз перчатки, а вместе с ними и ногти.

Молочница продолжала:

– «Я согласна встретиться и буду ждать вас у себя, – сказала принцесса, – но при условии, что вы позволите мне принять некоторые меры предосторожности, представляющиеся необходимыми». «Любые меры предосторожности, какие вы только пожелаете, божественная моя красавица!» – воскликнул молодой синьор, млея от любви и хмелея от восторга. «Ну что ж, тогда слушайте, – сказала прекрасная принцесса. – Я знаю только одно время и место, где мы можем увидеться, не привлекая внимания моей личной стражи. Завтра в половине шестого приходите на мессу в церковь Святого Бруно. После нее вас будет ждать экипаж с задернутыми шторками. Садитесь в него, я буду там. Таким образом, вы дадите мне возможность отвезти вас в место, где мы сможем спокойно поговорить». В своем опьянении молодой синьор дошел до того, что хотел покрыть поцелуями премилую ручку, но хозяйка ладошки остановила его и сказала: «Не сейчас, прекрасный мой рыцарь».

– Кем бы вы ни были, мадам, – вскричал Сентак, – умоляю вас – не продолжайте!

– Вот как! Мой дорогой сударь, почему вы постоянно вмешиваетесь?

– Я вмешиваюсь, потому что…

– Может, этим молодым синьором были вы?

– Я этого не говорил, но…

– Если это вы… тогда признайтесь, и мы обо всем расскажем мадам де Сентак. Если же нет, то вас это не должно касаться.

– Итак, – продолжала молочница, – на следующий день в половине шестого утра наш Амадис не преминул явиться на мессу в церковь Святого Бруно. Этот самый Амадис весьма ленив, за ним водятся и другие недостатки, поэтому он принес предмету своей страсти колоссальную жертву тем, что встал в пять утра и отправился на противоположный конец Бордо, чтобы… Зачем – вы вскоре узнаете.

– Мадам, согласитесь, что ваша история – глупее некуда, – сказал Сентак

– До этого момента – да, но теперь она примет более веселые очертания. Итак, завидев обещанный фиакр, наш молодой синьор, как ни в чем не бывало, сел в него и увидел женщину, лицо которой было скрыто глубоко надвинутым капюшоном. Фиакр тут же помчался рысью. Нашему герою не было никакого дела до того, куда его везли, и никакого беспокойства по этому поводу он не испытывал. Сей юный вельможа слишком сгорал от любви, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. «Ах, мадам! – говорил он проникновенным голосом. – Как мне вас благодарить?» Дама, по всей видимости, пребывавшая в плену живейшего волнения, ничего не отвечала. Прекрасный Амадис попытался было рассказать, какой пожар полыхает у него в груди, но добился лишь пары сдавленных вздохов да одной фразы, произнесенной надтреснутым голосом: «Пощадите». Как вы понимаете, тем самым дама подала кавалеру сигнал ничего не бояться и предпринимать самые дерзкие попытки. Лошади, будто по молчаливому соглашению с молодым синьором, перешли на шаг, и фиакр покатил по какой-то пустынной улице. Занимался новый день. Один лишь Бог знает, насколько предприимчив был наш Амадис! Набравшись смелости, он просил о тысяче вещей. Дама слабо сопротивлялась. «Вы меня любите? Ты меня любишь?»

Надо было видеть, с каким очаровательным выражением лица миловидная молочница вела свой оживленный рассказ.

– «Вы меня любите?» – вновь взялась за свое безжалостная маска, сопровождая слова комичными ужимками. – Дама, голос которой становился все более и более хриплым, тихо и сбивчиво произнесла несколько слов, не означавших ни да, ни нет. И тогда молодой синьор решил, что настало время проявить настойчивость, и попытался сорвать маленький поцелуй с розовых губок дамы. Он бросился вперед, но наткнулся на великое множество препятствий в виде прозрачной вуали и кружев, которые помешали ему осуществить свой замысел. Можете представить, как он стенал по поводу варварства в виде подобной непробиваемой брони. Ему пошли на уступки. Вуаль приподнялась и перед взором молодого синьора предстал лик дамы. Но это была отнюдь не прекрасная принцесса. Ах, господа, вы даже не представляете себе, как он разгневался.