До сих пор ее взаимоотношения с мистером Локвудом доставляли ей одно удовольствие, а кроме того, были выгодны им обоим. Он не пользовался домом или лужайкой, в то время, как ей они были жизненно необходимы. Она все еще надеялась, что ее самые мрачные предчувствия необоснованны и что предполагаемые перемены их отношений не коснутся. Она не знала, удастся ли ей справиться с повышением арендной платы, если именно это он задумал, как она подозревала. Тогда ей снова придется сесть за кассу, а может, и устроиться, к кому-нибудь помогать по дому, хотя такая перспектива мало ее радовала. Что бы там ни было, она сумеет справиться с ситуацией. С тех пор как ее младшая сестренка, Джуди, вышла замуж и переехала, жизнь, пожалуй, текла слишком размеренно.
Челсия порылась в гардеробе в поисках подходящей обуви. Ее заранее бросало в дрожь при мысли об уличной слякоти, уже покрывшей землю слоем в дюйм толщиной. Единственное, что ей удалось обнаружить, — это бесформенные сапоги свекольного цвета, купленные под плащ, который она давно уже не носила. Брат считал, что ей присуще фамильное чувство независимости от диктата моды. Пока что при взгляде на свое отражение в зеркале ей оставалось только тяжко вздохнуть. Пончо делало ее похожей на шхуну, несущуюся на всех парусах, а сапоги напоминали деревянные колодки. Лицо без всяких признаков косметики обрамляли короткие завитки темных волос, разлетающихся в беспорядке — из-за мокрой погоды они совершенно не желали подчиняться гребешку. С чувством глубочайшего отвращения она натянула капюшон и направилась к двери.
Больница находилась в нескольких милях ниже по дороге в долину, на окраине городка. Челсия направила джип на стоянку позади здания, отыскала место для парковки и ринулась к входу, пряча лицо от пронизывающего ветра. Сапоги уже начали промокать. «Черт», — выругалась она, чувствуя озноб во всем теле. Перепрыгнув через лужу и с трудом удержав равновесие, она бегом поднялась по лестнице.
Добравшись до верхней ступеньки, она плечом толкнула тугую дверь и, с налету наскочив на кого-то в тускло освещенном тамбуре, пробормотала: «Извините, мне очень жаль». Капюшон сполз с головы, и влажные завитки рассыпались вокруг лица. «Ничего», — раздался в ответ приятный мужской голос.
Челсия подняла глаза. Мужчина, на которого она впопыхах налетела, был без плаща — видимо, ждет приема, подумалось ей. Она виновато улыбнулась, потопала ногами, чтобы сбить грязь, и стала искать в надетой на плечо сумке бумажную салфетку — промокнуть лицо.
— Только в Новой Англии бывает такая сумасшедшая погода, — проговорила она, чувствуя потребность что-то сказать, находясь с ним в ограниченном пространстве небольшого тамбура. — Невозможно понять, зима это или весна.
— И вправду говорят, апрель — ужаснейший из месяцев. — Он произнес это тем дружелюбным тоном, какой принимают незнакомые люди, когда ненастным днем на короткое время оказываются вместе, спасаясь от непогоды.
— Это, кажется, Чосер?
Он улыбнулся, пожав плечами.
— Что-то в этом роде.
Челсия совершенно отчетливо поняла, что он знает, кто автор этих строк, и что это точно не Чосер. Она все еще напрягала память, пытаясь вспомнить, откуда эта цитата, но он уже отвернулся к окну, возобновив наблюдение за бушевавшим снаружи ненастьем и тем самым, как бы завершив краткую беседу.
Она бросила салфетку в урну и искоса взглянула на незнакомца. Он обладал той обезоруживающей красотой, которая берет врасплох и оставляет чувство легкого головокружения. Худощавый, мускулистый, высокий, примерно шести футов ростом или чуть больше, с густыми, цвета ореха, волосами и светло-карими глазами, в которых по временам вспыхивали золотые искры. Классический прямой нос, четко очерченный чувственный рот и твердый, с легкой ямочкой, подбородок.
Но Челсия была потрясена не столько его необыкновенной внешностью, сколько тем, что… Однако ей не удалось определить, что в этом человеке так поразило ее. Но в одном она была вполне уверена — никто еще не производил на нее подобного впечатления.
Она с трудом сглотнула слюну, осознав, что рассматривает его в упор. Едва ли он это заметил. Он казался погруженным в себя и не расположенным к разговору. Чувствуя необъяснимое разочарование, она оставила его со своими мыслями и, приоткрыв дверь, прошла внутрь.
В приемной ее окликнула регистраторша.
— Эй, Челсия! Ты к нам по какому делу сегодня?
— Привет, Кэрол. Я просто заехала за Мими. Она еще здесь?
— Угу. Хочешь войти? — Регистраторша махнула в сторону коридора позади нее с надписью «Физиотерапия».
— Нет, я подожду ее тут.
Челсия прошла к единственному незанятому месту в заполненной посетителями приемной. На кресле рядом с ней лежало чье-то темно-серое пальто. Наверно, кашемировое, решила она. Прекрасно сшитое, модное и дорогое.
Она расстегнула молнию на пончо, и оно свалилось с плеч за спину, открыв черные колготки над свекольными сапогами, прямую черную юбку и желтый свитер из толстой шерсти. Признаться, сегодня пестротой одежды она могла бы поспорить с собственным воздушным шаром. Протянув руку, она взяла со столика журнал «Образцовое домоводство» и раскрыла его наугад.
— Извините, — пробормотал рядом знакомый голос.
Челсия, подняв глаза, обнаружила, что тот самый мужчина, с которым она незадолго до того столкнулась в тамбуре, уставился на ее сапоги.
— О, простите. — Она проворно подобрала ноги под себя, почувствовав, как запылали у нее щеки. Что за абсурд, одернула она себя. Загородить кому-то дорогу — не такой уж тяжкий проступок. А может, все дело в том, что этот «кто-то», сидящий теперь в кресле рядом с ней, — тот самый? Единственный?
Челсия сосредоточила все свое внимание на журнале, но вскоре обнаружила, что не понимает, ни слова из прочитанного. Мыслями она все время возвращалась к незнакомцу, словно приемник, настроенный на одну волну.
Она украдкой взглянула на него. Он тоже читал — «Еженедельный бизнес». Как странно, подумалось ей, ведут себя люди в ожидании приема. Хотя всего минуту назад они разговаривали, никаким этикетом не предусмотрено считать эту встречу знакомством. Они по-прежнему совсем чужие друг другу, независимо от того, какие личные причины привели их сюда. Ей хотелось бы, чтобы это обстоятельство не расстраивало ее так сильно.
Челсия невольно вздохнула и, хотя он ничем себя не выдал, почувствовала, как его внимание переместилось с журнала на нее. Странный, мучительный жар волной прокатился по телу, пульсирующими толчками проходя сквозь кожу, и это продолжалось до тех пор, пока она не подумала, что пластиковое пончо, пожалуй, начнет плавиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});