В работе не ставилась задача исследования всех процессуальных и тем более криминалистических аспектов осуществления осмотра, освидетельствования, обыска, выемки, эксперимента и других следственных и судебных действий, основанных на закономерностях наглядно-образного восприятия материальных фрагментов объективной реальности. Эти вопросы достаточно подробно проанализированы в трудах О. Я. Баева, Р. С. Белкина, В. М. Бозрова, В. М. Быкова, И. Е. Быховского, Л. В. Винницкого, И. Ф. Герасимова, Г. И. Загорского, В. В. Кальницкого, А. М. Ларина, А. Р. Ратинова, В. А. Семенцова, А. Б. Соловьева, М. С. Строговича, Ф. Н. Фаткуллина, М. А. Чельцова, С. А. Шейфера и многих других выдающихся представителей отечественной науки. В последнее время проблемы следственных и в особенности судебных действий стали предметом целого ряда диссертационных исследований.
В настоящей монографии следственные и судебные действия рассматриваются в контексте их направленности на формирование определенных познавательных результатов. Автор также старался обратить внимание на наиболее спорные моменты, возникающие в нормативном регулировании и практике применения отдельных «невербальных» следственных и судебных действий. Поэтому ввиду ограниченного объема работы другие вопросы, связанные с производством следственных или судебных действий, не освещались или были затронуты лишь фрагментарно. В частности, не представилось необходимым подробное рассмотрение процессуальных правил составления протоколов как завершающего элемента формирования результатов «невербальных» следственных и судебных действий, поскольку данные проблемы проанализированы в специальной литературе, в том числе в вышеупомянутых кандидатских диссертациях, весьма обстоятельно. Вместе с тем в книге уделяется повышенное внимание особенностям протоколирования «невербальных» следственных действий, осуществляемых в новой сложной организационной форме – в форме специальной операции.
Настоящая работа представляет собой своеобразный итог научных исследований, проводимых автором на протяжении более чем 10 лет.
Автор выражает признательность коллективу кафедры уголовно-процессуального права Московского государственного юридического университета им. О. Е. Кутафина (МГЮА) за поддержку и помощь в работе над монографией. Особые слова благодарности хотелось бы выразить профессорам Лидии Алексеевне Воскобитовой, Юрию Кузьмичу Орлову, Ларисе Николаевне Масленниковой, Людмиле Мильтоновне Володиной и, конечно, безвременно ушедшей Полине Абрамовне Лупинской за те неоценимые советы и рекомендации, которые были учтены и использованы при написании книги.
Автор благодарен коллективу кафедры уголовного процесса и прокурорского надзора судебного-следственного факультета Байкальского государственного университета экономики и права и лично профессору Ираиде Вячеславовне Смольковой, а также профессору кафедры уголовного процесса и криминалистики юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета Наталии Павловне Кирилловой за положительную оценку монографии, данную при ее рецензировании. И наконец, хочется высказать слова признательности всем остальным ученым и практическим работникам, оказывавшим содействие и помощь автору в его научных изысканиях.
Глава 1
Результаты «невербальных» следственных и судебных действий в системе механизмов уголовно-процессуального познания
§ 1.1. Обновленная информационная теория доказательств как методологическая основа современных механизмов процессуального познания
Проблемы доказывания обстоятельств уголовного дела традиционно порождали и продолжают продолжать множество научных дискуссий. И в этом нет ничего удивительного. Ведь процессуальное доказывание неразрывно связано с познавательной деятельностью суда, прокуратуры, органов дознания и предварительного следствия. Ведущие отечественные ученые-процессуалисты неоднократно отмечали, что доказывание составляет сердцевину уголовного судопроизводства, пронизывает деятельность всех его участников и осуществляется на всем его протяжении1. Поэтому наряду с правовой сущностью оно имеет весьма глубокие философские (гносеологические) корни, которые подчас достаточно сложно перевести в созданную человеческим разумом и, кстати, далеко не всегда безупречную процессуальную форму. Как справедливо отмечал С. В. Бородин, природа доказательственного права, его сущность обусловлены формой уголовного процесса, присущей той или иной исторической эпохе2. В то же время законы гносеологии существуют сами по себе и не связаны с установленными правилами человеческого общежития. Следовательно, теория уголовно-процессуального доказывания представляет собой совокупность научных положений, уже изначально наполненных целым спектром внутренних противоречий. Причем в условиях нестабильности существующей в нашем государстве процессуальной формы, достаточно частых, в том числе и кардинальных реформ Уголовно-процессуального кодекса3 обозначенные противоречия приобретают еще более острый характер. Существующие здесь проблемы, считает А. А. Давлетов, исчисляются несколькими десятками. И их количество постоянно возрастает, так как научное исследование различных аспектов уголовно-процессуального познания продолжает расширяться и углубляться4. Причем вплоть до настоящего времени ученые даже не выработали единой позиции по поводу соотношения наиболее базовых категорий «познание» и «доказывание», хотя факт их тесной взаимосвязи уже ни у кого не вызывает сомнений. В литературе по этому поводу существует несколько наиболее известных позиций. Так, некоторые процессуалисты советского периода отождествляли указанные категории, полагая, что доказывание и есть познание обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела5. Другие специалисты понимали и продолжают понимать под доказыванием более узкий правовой инструмент (разновидность познания), характеризующийся, например, наличием строгой процессуальной формы6, возможностью опосредованного восприятия обстоятельств уголовного дела7 или направленностью на строго определенный круг обстоятельств8. Кстати, примерно такие же подходы к соотношению познания и доказывания присущи и другим отраслям юридической науки, в частности гражданского процесса и административного права9.
Существует и еще одна достаточно интересная научная позиция, в определенной степени разводящая познание с доказыванием. Ее представители указывают, что доказыванием следует считать процесс формирования и изложения различных доводов и аргументов, позволяющих обосновать правильность своей позиции перед субъектом правоприменения. Так, еще М. С. Строгович толковал понятие доказывания в двух различных смыслах:
а) как исследование, познание истины органами дознания, следователем, прокурором, судом с участием потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого, защитника и других лиц;
б) как обоснование определенного тезиса участников, выдвинувших этот тезис10.
Позднее С. А. Шейфер писал об этом как о доказывании в широком и узком смыслах11. А. Р. Ратинов говорил о доказывании как об удостоверении, подтверждении, обосновании правильности каких-либо мыслей или решений при помощи доводов, аргументов и фактов перед определенным адресатом. Он утверждал, что доказывание имеет как познавательную, так и удостоверительную стороны12. Аналогичные взгляды высказывалась Э. С. Зеликсоном13, В. Д. Арсеньевым (в более поздних работах)14, Р. Г. Домбровским15, А. А. Леви16 и некоторыми другими специалистами.
Вместе с тем наибольшее развитие данная концепция приобрела в связи с переходом отечественного уголовного судопроизводства к состязательным механизмам, сопровождающимся отказом от целого ряда постулатов советской процессуальной науки. Как отмечает Л. А. Воскобитова, сама Конституция РФ определила правовые параметры реформы судебной власти и заложила основы для пересмотра сложившихся методологических представлений о судебном познании17. В свою очередь, В. А. Лазарева пишет, что сложившиеся в советский период представления о доказывании как о процессе, тождественном познанию, мешают развитию состязательной формы уголовного судопроизводства18. Придерживаясь данной точки зрения, Л. М. Володина считает, что доказать что-либо означает не только познать, но и убедиться в достоверности полученного результата, убедить в правильности своих выводов и иных лиц19. Несколько противоречивой точки зрения по данному вопросу придерживается Е. А. Карякин. Автор, с одной стороны, указывает, что процессуальное познание и доказывание являются самостоятельными структурными элементами. Однако при этом процессуальное познание он считает более широкой категорией, включающей в свой состав в том числе и доказывание20.