8
Мечтаем мы до умопомраченья,мечтой сменяя прежнюю мечту,—так убегаем мы от скудной явив пестрящую мечтами пустоту.За далью даль, рубеж за рубежом, —в дали мы ставим дом, в дали живем,а я живу своей долиной Дорис,живу недурно и вполне здоров,как всякий житель призрачных миров.
О чудо-корабле, везущем нас,не думает никто, и лишь подчасобряд кремации напоминает нам,что нет у нас путей к иным мирам,и встрепенется стая черных дум,мечась под сводом непреодолимым;лишь эхо откликается на шумв молчании пространств непостижимом.А Мима-утешительница ждет,всегда полна приманок и щедрот.
И тысячи кишат тогда в проходе,потоком устремляясь к Миме в зал.И тут мы вспоминаем наш корабль:что он длиной в шестнадцать тысяч футов,а шириной — в три тысячи, людей жев нем обитает восемь тысяч душ;что предназначен он возить переселенцев,что он — один из тысячи таких жеголдондеров, которые стартуютна Марс и на Венеру регулярно;что сбился с курса только наш голдондери что астролоб корабельный объяснил:нам, выпавшим из внутреннего поля,необходимо приложить все силы,чтоб жизнь во внешнем поле превратиласьв эксперимент, не знающий подобных:полет к другому внутреннему полю.
Когда же Руководство уяснило,что путь к Земле отрезан навсегдаи что законы внутреннего поля,дающие возможность путешествий,во внешнем поле попросту другие,то панику отчаянье сменило,потом апатия под бурей чувствраскинулась подобно мертвой зыби.Тогда-то и явилось утешенье:показывая нам другую жизнь,экран видений озарила Мима.
9
Как только Мима начала работать,незамедлительно открылось,что мысль ее идет своим путем,не схожим с человеческим ни в чем.Вот, например: как совершает блок отборазахват, расклад и синтезпри ходе третьего вебена,когда включен протатор 9и фокусировке в фазе полного мерцанья?Изобретатель был сражен, увидев,что половина созданной им Мимыего анализу не поддается.Наполовину Мима — самородок.Изобретатель скромно изменилспой пышный титул, тем признав,что Мима как сложившаяся личность —превосходящая величина,а он — лишь подчиненный ей миматор.Миматор умер, Мима процветает.Миматор умер, а она нашласвой стиль и до конца позналасвои ресурсы и свои пределы:она — не гордый, но прилежный, честный телегратор,искатель неподкупный, работящий,фильтровщик истины, кристально чистый.И разве удивительно, что я,служитель Мимы здесь, на Аниаре,введен во искушение толпоймолящихся самозабвенно Миме?И я шепчу одновременно с ними:— Даруя утешенья, дай ответ,не с ними ли идет к нам вечный свет,который в этот беспросветный часв пустынном мирозданье ищет нас?
10
Пустой, бесплодный космос ужасает,он не спускает с нас стеклянных глаз.В хрустальных круглых окнах кораблясозвездия застыли без движенья.Мы бережем свои воспоминаньяо долах Дорис. В море без воды,без бурь, без волн, без ряби — вздорожалии взрывы чувств, и даже сновиденья.Пустячный вздох — как ветер в жаркий день,рыданья — родники, корабль — олень,что к Лире мчит бесшумно и легко,а Лира непостижно далеко,как будто не прошли мы долгий путьи время здесь не движется ничуть.
Все будто вмерзло в вечность, как в скалу,[8]все кажется навек окоченевшим,алмазной крошкой[9], вкрапленной в кристалл,чьи грани заключают бесконечностьв один прозрачный, монолитный зал.Как часто мы в горах или на моренеправильно слова употребляли,не проникая в сущность их значений,не ведая, что эти пошлые словечкикогда-нибудь понадобятся намна корабле, держащем курс на Лиру.Вот здесь они воистину уместны,а мы авансом истаскали их.Теперь же бессловесно созерцаем,как безгранично и неизмеримопростерся во все стороны Аид.
Отныне стали нашим утешеньемсловечки с уменьшительным значеньем;запретным словом сделалась «звезда»,моднейшими — «грудь», «бедра» и «живот»,но «мозг» не произносим без стыда:мы посланы в Аид его раденьем.
11
Сегодня представитель Руководстватак говорил собранью пассажиров:— Не следует отчаиваться, лучшенаучно-ясно видеть свой удел.Не в первый раз случается такое.Лет шестьдесят тому назад голдондерс четырнадцатью тысячами душпогиб — аппаратура отказала.С огромным ускорением голдондерпошел к Юпитеру, и там в пустыняхбыл погребен под плотной атмосферойиз гелия и водорода — этахолодная перина одеваетпроклятую звезду броней тысячемильной.Такая участь в принципе возможна.Но нам благоприятствует судьба:от звезд и звездных свит мы ускользнули.Теперь нас ожидает одиссеядлиною в жизнь. Там, впереди, конец.И он наступит, рано или поздно.
12
Оркестр фантазмами нас просто загонял.Моя партнерша Дейзи — идеал.Она жила когда-то в Дорисбурге.И хоть не первый год и не второйприходит Дейзи Дуди в этот зал,но разницы не видит никакой,где ей балдеть в ее потрясном йурге —на Аниаре или в Дорисбурге.
Танцуя йург, я понял очень ясно:все, что зовется йургом, то прекрасно,когда кружится Дейзи в ритме йурга,болтая на жаргоне Дорисбурга.
— Негонден будешь, как сголдондишь гамму.А я — глянди — долбаю эту драмму.
И Чэдвика взвинчу я, — шпарит Дейзи, —я радиоактивна, гейгер в лондо,я голодна и оголдую гонда,а гладь на платье оголдеть как мондо.
Я весело кружусь. Я с толку сбит.Глядишь, моя тоска и улетит:дитя Земли, придя в экстаз от йурга,лупцует смерть жаргоном Дорисбурга.
13
Пять лет мы, не снижая скорость, шлик застывшему изображенью Лиры.Вот выступает главный астрономс докладом о космических глубинах.В руке он держит чашу из стекла.
— Мы понимаем, кажется, что космос,в котором мы находимся, — не то,что означало наше слово «космос»,рожденное земным воображеньем.
Мы ощутили глубину глубин,в которых заблудилась Аниара.Весьма наивно было, исходяиз свойства человеческого мозга,решить, что у Загадки есть структура.Мы поняли: стеклянная прозрачность,которая обстала Аниару,есть дух, непостижимый вечный дух,и мы вершим свой путь по морю духа.
То, в чем свой путь свершает Аниара,обходится без черепной коробки,живет без мозгового вещества.То, в чем мы путь вершим свой, существует,в мыслительных процессах не нуждаясь,поскольку дух превыше мира мысли.Сквозь Бога, Смерть, Загадку лег наш путь.Кривая вывезет куда-нибудь.Полезно было б сообщить Земле,что гордый наш корабль в пространстве духа –не более чем пузырек в стекле.
Я расскажу, что слышал о стекле,и вы поймете. Всякое стекло,покуда не сотрется в порошок,хранит в себе пузырики-пустоты,пузырики ползут в стеклянной массе,и через много сотен лет пузырик,глядишь, проделал путь в своем стекле.
И Аниара в пропасти парсековпузыриком таким вершит свой путь,и сводов бездны ей не разомкнуть.Хотя мы и глотаем расстояньяи скорость наша очень велика,но, по масштабам космоса, оналишь скорости пузырика равна,пузырика в стекле прозрачной чаши.***Дрожа от этой ясности, бегу ятуда, где Дейзи кружится, ликуя,и где не гаснет жаркий красный свет.Прижавшись к ней, шепчу я, как заклятья: — Впусти, впусти меня в свои объятья,там ясной и холодной смерти нет!Живут долины Дорис в залах Мимы,долины лоном Дейзи заменимы.Забудем мы, вжимая тело в тело,что Аниарой бездна завладела.
14