Знакомый женский смех послышался словно в отдалении.
Нет, она не позволит…
Чьи-то руки начали срывать с нее одежду. Настя пыталась сопротивляться, но конечности отяжелели и почему-то совсем ее не слушались. На обнаженную кожу падал холодный дождь, но она чувствовала только разгорающийся внутри жар.
Да что же такое?!
Она должна сопротивляться! Должна бороться…
Странная музыка, звучащая на поляне, вдруг стала громче. Раздался какой-то хлопок, и кто-то закричал.
А потом о ее руку потерлось что-то мягкое и гладкое.
— Ай, тва-а-рь! Поцарапала меня!
Настя взмахнула руками, когда кто-то грубо сжал ее шею.
— Да расслабься ты! Тебе понравится…
Она пыталась ударить этого человека, но его лицо все время расплывалось. А потом он вдруг исчез.
— Да что там такое?!
Над Настей нависла жутковатая серая тень с зелеными глазами. Тихонько мяукнув, тень протянула длинную когтистую руку и погладила Настю по щеке.
Больше она не увидела ничего.
Глава 1. Дима
Когда мы закончили разбираться с отморозками, возомнившими себя колдунами, уже светало.
Я осмотрелся.
Василий Михайлович, мой начальник и, фактически, второй отец, удерживал вырывающуюся дочь. Наташе было восемнадцать или около того. Она только в прошлом году окончила школу. Но вместо поступления в институт вступила в секту этих уродов.
Всех подробностей я не знал, но и того, что рассказал Василий Михайлович, было достаточно. Сначала начались загулы по каким-то подозрительным клубам, потом воровство денег и побеги из дома. Василий Михайлович не говорил, но судя по покрасневшим глазам и самой натуральной трясучке, Наташа плотно подсела на наркоту.
Она дергалась и извивалась, то ли пытаясь изобразить танец, который мы застали, то ли вырываясь из хватки отца. Потом вдруг начала рыдать и тут же истерично расхохоталась.
— Она стала кошкой! Ко-о-ошко-о-ой…
Несколько дней назад она пропала. Ушла из дома, украв все деньги. Перестала отвечать на звонки.
Василию Михайловичу пришлось подключить все связи, чтобы отыскать ее. И даже на это ушло прилично времени.
Теперь любители плясать голышом лежали ровным рядком, уткнувшись мордами в землю. Ублюдки! И без них отморозков хватает. Хуже всего то, что мы не знаем, сколько таких доверчивых и глупых Наташ оказалось под их влиянием. И если бы это не коснулось одного из наших, они так бы и остались безнаказанными. Но теперь их наверняка ждут неподъемные статьи. Михалыч постарается.
— Мой отец – депутат! Вам яйца за такое оторвут!
Один из двоих, кто оставался одетым, оторвал голову от земли.
— Я вас всех запомнил!
Я впечатал его морду в грязь, саданув ногой по затылку:
— Заодно и папашу твоего пристроим.
Михалыч оскалился:
— Будете у одной параши мочиться!
Он злобно сплюнул на землю и встряхнул извивающуюся Наташу:
— Да успокойся ты!
Она продолжала что-то завывать про кошек и хохотать.
Я повидал уже многое. Заложники. Террористы. Пытки. Спецоперации, которые никогда не покажут по телевизору. О которых не будет известно никогда. Но это… Два десятка голых обдолбышей, решивших поиграть в магию, просто выводили из себя.
Вокруг были разбросаны страницы, исписанные кривыми символами, и явно выдранные из книги. В костре горел лошадиный череп. Рядом камнями выложен какой-то символ, вокруг которого лежали еще три черепа.
Сатанисты хреновы.
Я поднял из центра каменного круга чью-то ветровку и протянул Михалычу. Он быстро закутал Наташу, которая снова начала истерить и вырываться.
— Не хочу! Не хочу! Это ее…
Если у меня будет дочь, везде буду водить ее за руку. Да и пацана тоже. Из дома одних не выпущу.
Я усмехнулся. Ну да, если доживу. С такой-то работой.
Послышался шум двигателя, и прямо в рощу въехал внедорожник. Врачи.
Михалыч передал сопротивляющуюся дочку на их попечение и подошел ко мне.
— Спасибо, что выручил.
Я кивнул:
— Без проблем.
— Наши знают, что мы поехали за Наташкой. Но… ты не распространяйся сильно, в каком она состоянии, ладно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Могли бы и не просить.
Он тяжело вздохнул и вытер лицо:
— Я знаю, что ты не из болтливых. Просто… Какая же все это жопа… Убил бы. – Он посмотрел мне за спину, а потом сплюнул. – Сгною, ублюдков.
Я снова кивнул. Никогда не умел говорить сочувствующие слова. Понимал, как ему сейчас тяжело, но утешить не мог никак. Все, что было в моих силах, я сделал – помог их взять, не создавая лишнего шума.
Михалыч неожиданно повеселел:
— Смотри, кот!
Я оглянулся. В ворохе чьей-то одежды действительно копошился серый мокрый кот. Видимо, он прятался под курткой, которую я отдал Наташе. Животное озиралось по сторонам, бешено водя головой и покачиваясь на дрожащих лапах.
По ходу, эти выродки собирались еще и жертвоприношение устроить. Больные ублюдки! Развлечений им не хватает. Ничего, будут им развлечения. По самое не могу их развлекут.
— Кис-кис-кис… – Михалыч пошел к коту, который в ужасе шарахнулся в сторону. Лапы запутались в мокрых джинсах, и животное как-то нелепо упало.
Может, он больной? Или его тоже чем-то накачали?
Михалыч поднял кота и закутал в найденную тут же майку.
— Смотри, какой… Бедный… Перепугался, небось.
Я уставился на ворох одежды. Джинсы. Кроссовки. Носки. И красивое женское белье. Намокшее, но все равно привлекающее внимание. Нежно-розовое, ажурное и какое-то… слишком чистое, что ли, для этого места. Я быстро осмотрел всех девушек, лежащих на земле. Все были укурены настолько, что, похоже уснули. Может, чье-то из них? Но как-то мне не верилось, что одна из этих долбанутых идиоток может носить нечто подобное.
— Слушай… – Михалыч ткнул кота мне в лицо. – Забери его, а? У Тони аллергия, она меня на порог с ним не пустит. А кот хороший. Точно не уличный. Чистый. Вроде даже породистый. – Он повертел несчастное животное, которое слабо дернуло лапой. – Хороший же! Эти выбл**ки наверняка собирались над ним издеваться.
Он сунул кота мне в руки, и я автоматически подхватил сверток.
— Давайте его сдадим… куда-нибудь? – Я с сомнением посмотрел на кота. Он осоловело повел головой, ткнулся розовым носом мне в руку, а потом как-то лениво прошелся когтями по пальцам. Вот же!
Михалыч погладил животное между ушей, встопорщив серую шерсть.
— Не надо его сдавать. Он явно домашний. Породистый. Ты его пока у себя подержи, а я найду, кому его пристроить. Ну не могу я, когда с животными… вот так…
Василий Михайлович покачал головой и, не говоря больше ни слова, пошел к внедорожнику, в который грузили Наташу.
Я так и остался стоять на месте, держа в руках дрожащего кота.
Глава 2. Дима
Домой я попал только в десятом часу. После ночной зачистки Михалыч отправил меня отсыпаться, а сам поехал разбираться с компанией отморозков.
Квартиру я купил недавно и даже не начинал в ней обживаться. Некогда. А от мысли, сколько времени нужно убить, чтобы все здесь обставить, становилось уныло. Белые стены, самый дешевый паркет и матрас вместо кровати меня вполне устраивали.
Новостройка была элитной, и в моем распоряжении оказалось почти пятьсот квадратов жилой площади. Я не совсем представлял, зачем мне столько и что со всем этим пространством делать, но точно знал одно: жить в тесноте коммуналки я больше не буду.
Пусть лучше здесь останется пустота и гуляющее среди стен эхо, чем слушать за стенкой чью-то ругань.
Вот как раз и кот, которого по обычаю нужно впустить первым.
Правда, мой неожиданный сосед выглядел совсем уж печально. Может, показать его ветеринару? Серое существо сжалось в комок, дрожало и как-то нервно мяукало. Он что, захлебывается? Или задыхается?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я поднес его к лицу и посмотрел в круглую морду. У него даже уши уныло повисли. А в голубых глазищах читался явный ужас.