Читать интересную книгу ...Встретимся в октябре... (СИ) - Моран Маша

Волосы упали на ее лицо, скрывая черты. Только голубые глаза горели так ярко, словно это были звезды. Не знаю, когда я успел стать чертовым романтиком, но она казалась мне волшебной. Сказочной.

Сон! Она только что мне снилась. Пальцы дрожали, когда я протянул руку, чтобы убрать сияющие от солнца локоны.

Она удивленно округлила губы, и в животе взорвалась боль, когда я представил их на своей коже, скользящими по груди, животу и еще ниже…

Она вздрогнула, поднимаясь еще выше, по-кошачьи выгибая изящную спину.

Я быстро откинул ее волосы назад, жадно запуская в них пальцы.

Она была похожа… черт, я даже не знаю! Ангел. Фарфоровая кукла? Девушка из повестей Тургенева?

Какая-то абсолютно нереальная. Сказочная. Преступно белокожая. К ней было страшно прикасаться. И в то же время эгоистично хотелось ее замарать своей грязью, чтобы не могла от меня отмыться. Аккуратный, другого слова я не находил, рот. Невинный, но такой искушающий. Задорно вздернутый нос, который ужасно хотелось поцеловать.

Мы смотрели друг на друга, может, минуту. Не больше. Но время растянулось до бесконечности. В окно просачивалось холодное ноябрьское солнце. Оно рассыпалось на ее коже бликами, высвечивало тонкие белоснежные волоски на ее руках, и казалось, что ее кожа осыпана золотом. Золотом были обведены и глаза. Рыжеватые пушистые ресницы вокруг голубых глаз – убийственное сочетание.

Я протянул руку, чтобы коснуться ее губ, но она дернулась, отстраняясь, и села.

Я опустил взгляд вниз.

Черт! Твою ж мать!

У нее была просто потрясающая грудь. Совсем небольшая – словно две капельки. Такая манящая. С маленькими торчащими сосками.

Я даже облизнулся от желания зажать губами и провести языком.

Она поняла, куда я смотрю. Нахмурилась и резко наклонился голову. Шумно выдохнула и схватила покрывало.

Ее пальцы накрыли мой член, сжали и слегка потянули. У меня потемнело перед глазами. Бедра рванулись за ее пальцами. Я отчаянно пытался вбиться в ее руку. Она поняла и тут же отдернула руку, покрываясь алым румянцем.

Больше я выдержать не мог. Она сдернула покрывало, пытаясь прикрыться, а мне снесло крышу.

От одного ее прикосновения через несколько слоев ткани, я кончил. Не смог сдержать предательского стона. Как чертов подросток – прямо в штаны.

Но плевать. По всему телу прошлась сокрушительная судорога. Волна, смывающая все и оставляющая после себя лишь развалины.

По мне прошелся тайфун. Испарина выступила по всему телу. Перед глазами стало темно. В ушах зашумела кровь.

Несколько долгих мгновений мне казалось, что меня просто разорвет на части. Я стиснул зубы, корчась так, что рвало жилы. И все у нее на глазах.

Давно не было так стыдно. И одновременно хорошо.

Я с трудом сфокусировал взгляд. Она смотрела на меня с удивлением. Даже испугом.

Ладно, теперь я знаю, что значит захотеть провалиться от стыда под землю. Если бы мог, я бы сам сиганул в пропасть.

Она успела закутаться в наше покрывало, оставив неприкрытой только голову.

А потом вдруг вытянула вперед руку и неверяще посмотрела на нее. Перевела взгляд на меня, словно сомневаясь в чем-то, и снова посмотрела на пальцы.

От каждого движения головы, ее волосы дрожали, как морские волны. В них путались лучи солнца, жадно целовали пряди.

С трудом управляя ватным телом я сел, но она снова отодвинулась. Приоткрыла губы, толкая меня в черный омут грязных мыслей. Собиралась что-то сказать?

Сердце замерло от ожидания. Я хотел услышать ее голос. Чтобы она произнесла хоть что-то. Произнесла мое имя!

Но вместо этого в квартире что-то грохнуло, и послышался возмущенный возглас:

— Ди-и-има-а-а-а! Ты где?! Боже, ну и лабиринты… Пусто-то как… Дома нет, что ли? Разувайся скорее, а я пойду поищу его. – И еще громче: – Ди-и-ма-а-а-а-а!

Господи, да весь дом услышал уже!

Я подорвался с матраса и бросился в ванную.

Но тут же остановился и приказал своему ожившему сновидению:

— Не вздумай уйти!

Я быстро переоделся, торопясь так, что напялил рубашку наизнанку. А, плевать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Главное, опередить мать. Если она сюда ворвется, то устроит разборки, которые я вряд ли вывезу. Она обязательно захочет узнать, с кем я провел ночь и какие у нас отношения. А я даже имени своего воплотившегося в реальность сновидения не знаю.

Мою маленькую фарфоровую куклу с самыми голубыми глазами на свете нужно защитить. Даже от собственной матери.

Я наскоро плеснул в лицо холодной воды и пригладил влажными руками волосы. Почти нормально. Сойдет и так.

В спальне было подозрительно тихо, и я быстро выскочил из ванной. Моя колдунья стояла посреди комнаты и, сдвинув брови, смотрела на домик Злыдня. Она все так же куталась в покрывало, совсем утонув в нем. Такая крошечная и беззащитная. Только изящные ключицы виднеются среди складок ткани.

Захотелось обнять ее. Прижать к себе и держать так долго-долго. Не отпускать, даже когда она попросится на свободу.

Она вскинула на меня удивленный взгляд, задирая голову и обнажая красивую шею. Точно так же на меня смотрел Злыдень – снизу вверх, откидывая голову чуть ли не на спину.

Даже смешно стало: сравниваю девушку с кошкой. Хотя она так ластилась ко мне… Едва ли не мурчала… Нутро снова начало скручивать от возбуждения. Я с трудом взял себя в руки.

Шаги матери раздались совсем близко, и я быстро прошептал:

— Будь здесь и не выходи! Когда я с ней разберусь, вернусь.

Она испуганно кивнула и сглотнула.

Боже… Лучше поскорее забыть то, о чем подумал, когда увидел это движение. Я с такой скоростью бросился к дверям, словно собирался брать их штурмом.

Едва успел захлопнуть их за собой, как появилась мать.

— Дима! Ты что, не слышишь?! Я уже устала кричать!

Я прислонился спиной к дверям, чтобы помешать ей войти, если вдруг вздумает вломиться в мою спальню. Там, где дело касалось моей личной жизни, у матери тут же пропадали такт и совесть. Личное пространство? Границы? Нет, такие понятия у нее вообще отсутствовали.

Вот и сейчас. Она даже шапку и пальто не сняла – сразу отправилась меня искать. Спасибо, хоть разулась.

— И тебе привет, мам.

— Не умничай! Я чуть инфаркт не получила, пока искала тебя.

— Я спал.

— Спал? Спал?! В такой час?!

Ну, началось. Надеюсь, моя белокожая незнакомка этого не слышит.

— Мам, я только вчера вернулся из командировки. Да, в такой час я спал. И собираюсь еще спать. Зачем ты приехала и почему не предупредила?

У нее так вытянулось лицо, словно черта перед собой увидела:

— Вот так ты разговариваешь с матерью? Гена! Иди сюда! Послушай, что твой сын мне говорит! Давай-давай, повтори. Скажи отцу то, что только что сказал мне.

Я любил свою мать. Маму ведь любит каждый ребенок. Она прекрасная женщина. Но у нее есть огромный недостаток: она считает, что все должно быть так, как скажет она. Только ей известно, как жить правильно. И если кто-то посмеет с ней поспорить, то этим, по ее мнению, обеспечит себе вечный абонемент на посещение ада.

Как только смог обеспечивать себя самостоятельно, я старался держаться от нее как можно дальше. Но иногда на нее накатывали такие вот приступы материнской заботы. Чтобы их выдержать, рецепт был только один: смириться и ждать, когда желание устроить мою жизнь немного утихнет.

Обычно, я терпеливо сносил ее попытки научить меня правильной жизни, пока они не сходили на нет. Но сегодня, сейчас, у меня были совсем другие заботы. И если мать считает, что я неблагодарный сын, то пусть так оно и будет.

— Давай! – Она ткнула в меня пальцем. – Повторяй!

Я кивнул отцу:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Привет, пап.

— Здравствуй, сын! Как ты тут?

Вообще, своего настоящего отца я не знал. Мать никогда не говорила, кто он. Пару раз упоминала, что я похож на него внешне, но она очень надеется, что во всем остальном буду отличаться. Я часто спрашивал о нем. Однажды услышал, как она рыдала в трубку какой-то своей подруге, что он бросил нас, едва узнав о ее беременности. Вроде бы какой-то богатей, решивший развлечься с простой девчонкой. Он оставил ей гроши на аборт и укатил в неизвестность. После этого я перестал спрашивать. И тоже начал надеяться, что не буду на него похож. Даже внешне.