Читать интересную книгу Цементная блондинка (Право на выстрел) - Майкл Коннелли

Гарри Босх думал обо всем этом, покуривая на ступенях у входа в здание федерального суда. Вот, кстати, еще! В помещениях суда курить запрещено. Поэтому во время перерывов в заседаниях ему приходилось спускаться вниз на эскалаторе, чтобы выйти на улицу. Снаружи, возле бетонного постамента статуи, изображающей женщину с завязанными глазами и весами правосудия, стояла высокая пепельница, наполненная песком. Босх поднял глаза на статую. Он никак не мог запомнить, как ее имя. Богиня Правосудия. «Как-то по-гречески», — подумал он, не будучи уверен в своей правоте. Он снова развернул сложенную газету, которую держал в руках, и еще раз перечитал статью.

В последнее время по утрам он мог читать только спортивный раздел в конце газеты, где в аккуратных схемах приводились ежедневно обновлявшиеся цифры — результаты боксерских поединков и тому подобное. Колонки с цифрами и процентами почему-то успокаивали его. Они были ясными и краткими — кусочек абсолютного порядка в этом беспорядочном мире. Зная, какой игрок из команды «Доджерс» больше других отличился в последнее время, Босх лучше чувствовал связь с окружающим миром — и с собственной жизнью.

Но сегодня он даже не развернул спортивные страницы, сразу засунув их в атташе-кейс, лежавший под его креслом в зале заседаний. Теперь в его руках был полицейский раздел «Лос-Анджелес таймс». Он аккуратно сложил газетный лист вчетверо — так, он видел, делают шоферы на трассах, чтобы можно было читать, управляя автомобилем. Статья, посвященная процессу, была помещена в нижнем углу первой полосы. Он снова перечитал ее и вновь почувствовал, как жар приливает к его лицу, когда прочитал про себя самого:

"НАЧИНАЮТСЯ СЛУШАНИЯ ПО ДЕЛУ О ПОЛИЦЕЙСКОЙ «СТРЕЛЬБЕ ПО ПАРИКУ»

Джоэл Бреммер, корреспондент «Лос-Анджелес таймс».

Сегодня начинается необычный судебный процесс, связанный с защитой гражданских прав, где в качестве ответчика выступает полицейский детектив, необоснованно применивший оружие четыре года назад. Он застрелил человека, заподозрив его в том, что он виновен в серии убийств, и думая, что тот собирается применить против него оружие.

Сорокатрехлетний детектив из Лос-Анджелеса Гарри Босх привлечен к ответственности в окружном федеральном суде по иску вдовы Нормана Черча, работника аэрокосмической промышленности, застреленного Босхом во время расследования дела Кукольника.

Примерно в течение года до того, как прозвучал выстрел Босха, полиция занималась поисками убийцы-маньяка, прозванного журналистами Кукольником, поскольку он раскрашивал лица своих одиннадцати жертв их собственной косметикой. Охота за убийцей, широко освещавшаяся в прессе, отличалась тем, что преступник регулярно посылал стихи и записки в адрес Босха и редакции «Лос-Анджелес таймс».

После того, как Черч был застрелен, полиция заявила, что имеет неопровержимые доказательства того, что инженер-механик и являлся тем самым преступником.

Босх был отстранен от работы и позже переведен из отдела по борьбе с кражами и убийствами полицейского управления Лос-Анджелеса голливудское в районное подразделение по борьбе с убийствами. Комментируя это понижение, полицейские чиновники сообщили, что оно вызвано дисциплинарными нарушениями со стороны Босха: он не счел нужным вызвать подкрепление к дому в Сильверлейке, где прозвучал трагический выстрел.

Полицейские чиновники продолжали настаивать на том, что выстрел Босха был «хорошим» — так, согласно полицейской терминологии, называется стрельба, являющаяся оправданной.

За время, прошедшее со дня смерти Черча до начала судебного процесса, полиция — публично и под присягой — предоставила не слишком много доказательств его вины. Теперь, с началом судебных слушаний, ситуация, скорее всего, должна измениться. Сегодня, очевидно, завершится отбор присяжных заседателей, продолжавшийся в течение недели. Процесс откроется выступлением адвоката со стороны истца".

Чтобы продолжить чтение, Босху пришлось развернуть газету и сложить ее по-новому. На мгновенье он был оглушен при виде собственной фотографии, помещенной на внутренней странице. То, что было изображено на этом старом снимке, можно было скорее назвать не лицом, а харей. Точно такой же снимок красовался на его полицейском удостоверении. Вид этой фотографии разозлил Босха даже больше, чем сама статья — помещать подобный снимок в газете было равносильно вторжению в его личную жизнь. Он вновь попытался сосредоточиться на статье.

"Босха защищает городская прокуратура, поскольку в момент, когда был совершен выстрел, он находился при исполнении служебных обязанностей. Таким образом, если по ряду обвинений процесс будет выигран истцом, платить придется не Босху, а городским налогоплательщикам.

Интересы вдовы Черча Деборы представляет адвокат в области защиты гражданских прав Хани Чэндлер, которая специализируется на делах, связанных с превышением полномочий со стороны полиции. В интервью на прошлой неделе Чэндлер заявила, что попытается убедить присяжных в том, что Босх действовал опрометчиво и стрельба на поражение была неоправданной.

«Детектив Босх изображал из себя ковбоя, в результате чего погиб человек, — сказала Чэндлер. — Я не знаю, было ли то просто безрассудством, или тут кроется нечто более опасное. Это выяснится в ходе процесса».

Эту строчку Босх читал и перечитывал по меньшей мере раз шесть с тех пор, как во время первого перерыва в слушаниях купил газету. «Опасное». Что она хотела этим сказать? Он пытался подавить в себе беспокойство, зная, что Чэндлер не упустит возможности использовать интервью, чтобы оказать на него психологическое давление, но это все же было очень похоже на предупредительный выстрел. Она давала Босху понять, что главное — впереди.

"Чэндлер также сообщила, что намерена взять под сомнение имеющиеся в распоряжении полиции доказательства относительно того, что Черч действительно и был Кукольником. По ее словам, Черч, отец двух дочерей, не был убийцей-маньяком, которого разыскивала полиция, и объявлен таковым лишь для того, чтобы прикрыть оплошность Босха.

«Детектив Босх хладнокровно убил невинного человека, — заявила Чэндлер. — Теперь, в ходе процесса нам предстоит сделать то, что отказались делать управление полиции и окружная прокуратура: выявить истину и обеспечить правосудие семье Нормана Черча».

Босх и защищающий его заместитель городского прокурора Родни Белк отказались прокомментировать эту статью. Помимо Босха на этом процессе, который продлится одну-две недели, будут также заслушаны..."

— Монетки не найдется, приятель?

Босх поднял от газеты глаза и увидел отталкивающую, но знакомую физиономию бездомного, прочно обосновавшегося у здания суда. Босх видел его здесь каждый день в течение недели, пока подбирали присяжных — бродяга занимался тем, что постоянно «стрелял» сигареты и мелочь. На нем был заношенный твидовый пиджак поверх двух свитеров и вельветовые штаны. С собой он таскал два полиэтиленовых мешка с пожитками и кружку, которой тряс перед носом у прохожих, выклянчивая монетки.

Босх автоматически сунул руку в карман, но затем пожал плечами: мелочи у него не оказалось.

— Могу взять и доллар, ты же знаешь.

— Лишних долларов нет.

Бродяга отвязался от него и заглянул в пепельницу. Сигаретные фильтры торчали из песка, словно взошедший урожай рака. Человек засунул желтую сумку под мышку и начал по очереди вытаскивать окурки, выбирая те, в которых осталось хотя бы на два сантиметра табаку. Периодически он находил почти целые сигареты и тогда одобрительно щелкал языком.

Собранный им урожай переместился из пепельницы в кружку.

Счастливый от подвалившей удачи, бродяга отступил от пепельницы и поднял глаза на статую. Затем обернулся на Босха и стал похотливо вертеть бедрами, изображая половой акт.

— Как тебе моя девочка? — спросил он.

После этого он поцеловал свою руку и, вытянув ее, похлопал статую.

Прежде чем Босх придумал ответ, на его поясе запищал пейджер. Бродяга отпрянул и поднял свободную руку, словно защищаясь от какой-то неведомой опасности. Босх увидел, как на лице его появилось выражение безумного страха. Он походил на человека, у которого окончательно «поехала крыша». Повернувшись, нищий помчался через Спринг-стрит, держа в вытянутой руке кружку, полную окурков.

Босх провожал его взглядом, пока тот не скрылся из виду, и только потом снял с пояса пейджер. Он сразу узнал телефонный номер, который высветился на маленьком экране. Это был прямой телефон лейтенанта Харви «Девяносто восемь» Паундса[2] из голливудского отделения полиции. Сунув то, что осталось от сигареты в песок, Босх вошел в здание суда. Там, на втором этаже, рядом с залами заседаний выстроилась целая шеренга платных телефонов.