– А ну, цыц! Плетей захотели?
Матвей Лукича на корабле уважали. За то, что попусту к матросам не лез, и в бою за спины не прятался. Но и скалится лишний раз не давал. А еще он с капитаном на "Лансдоу" с самого начала ходил. Поговаривали, что корабль был выкуплен у англичан, а до этого был отбит у французских корсар. Они модернизировали его руль, придав значительной маневренности. Андрей был из крепостных, «за смекалку и благообразный лик» приближенный самим Вороновым к хозяйскому дому. До десяти лет жил – не тужил. Исполнял мелкие поручения, помогал по дому, даже в играх хозяйской дочери Дарьи и то преуспел, да так, что однажды она взяла его за руку, завела на девичью половину и потребовала от него клятвы в верности и любви, до самой гробовой доски. Но дворовые людишки усмотрели в детских забавах некую опасность, о которой незамедлительно донесли хозяину. Тут то Андрей в одночасье был отправлен со двора в юнги на флот. Дарья поубивалась горючими слезами с пару недель, да и затихла. Но, странное дело, все, кто донесли хозяину о сей дружбе крепостного мальчишки и хозяйской дочки, один за другим со двора убрались. Матрена, переспелая баба, ведавшая хозяйской кухней, была отослана в дальнюю деревню, Фомич, заправлявший лошадьми и выездом, неожиданно отдан в солдаты. Одна Прасковья, кто сказал тогда, «что ж вы на детей наветы клянете», осталась при Дарье. А Андрей, хоть и тосковал по господскому дому и детским играм с хозяйкой, все ж мальчишеская страсть к приключениям взяла свое. К службе относился со своей смекалкой и тщанием. Пару лет «ходил» на торговцах юнгой, потом был взят младшим матросом на военный шлюп. На "Лансдоу" он поступил уже мичманом, а нынче, так и вовсе заменял помощника капитана – Лаврушина, тот слег с чахоткой в походе, да так и сгинул – за два месяца от рослого пятидесятилетнего моряка остался один скелет, харкающий кровью. Ну, а когда его, накрыв флагом и прочитав положенную уставом молитву, похоронили согласно морским традициям, Андрею было приказано вступить в обязанности помощника, хоть и без повышения звания.
Андрей собрался было вернуться на ют, как заметил среди бурунов обломки мачт. Он достал трубу и оглядел находку, затем перевел трубу на скалы и вдруг углядел там, между двух утесов, слабую вспышку. Словно молния блеснула.
– Гроза, что ли? – буркнул он сам себе под нос и еще раз приложился к подзорной трубе. Однако, вспышка повторились и сквозь туман, на миг проступил силуэт корабля. В голове пронеслось: «Это враг!» – он оглянулся на матросов!
– Ложись! – крикнул им Андрей, оглянувшись, увидев боцмана, кивнул ему на якорный канат:
– Правый якорь отдать!
Боцман, пригибаясь, ринулся к баку по палубе, из трюма выглянул вестовой.
– Зови капитана! – крикнул Андрей и только тогда сам кинулся на палубу. Плотник Ерема услышал крики, но не понял, в чем дело. Лишь когда к шуму моря прибавился нарастающий свист, и в скалах захлопали запоздавшие звуки выстрелов пушек, схватился за бушприт.
На корабль обрушились ядра, расщепляя деревянные поручни и дырявя корпус вдоль корабля. Лукич выбил блок, держащий якорный канат. Якорь упал за борт, вспенив воду. Еще несколько секунд на корабль сыпался град из вражеских ядер и картечи, и вдруг все смолкло. Корабль дернулся и развернулся левым бортом к неприятелю. Андрей поднялся и на ходу крикнул:
– Орудия товь! Открыть порты!
Из каюты быстрым шагом навстречу ему вышел капитан.
– Проглядели, ротозеи!?
Андрей указал ему на маневрирующий мимо прибрежных камней неприятельский корабль.
– Он был за скалами, капитан!
– Вижу, что за скалами! – процедил капитан, вглядываясь в туман. Потом обернулся на офицеров: По местам! Целься по ватерлинии!
Плотник, чудом уцелевший под этим градом вражеских снарядов, открыл глаза, перекрестился и полез со шпангоута на борт. На нижней палубе уже накатывали орудия. Поднимались порты. Из них высовывались чугунные жерла пушек. Юнга выглянул из люка, стараясь разглядеть шведа. Боцман дождался кивка капитана – тот стоял на мостике и смотрел в трубу на шведский корабль, и над палубой зазвучал его голос, воплотивший легкое движение головы командира в зычный крик:
– Огонь, левый борт!
И вот, одна за другой, грохнули 6-ти дюймовые пушки фрегата, выбрасывая в воздух колючий запах пороха и белого дыма. Вражеский корабль шел наперерез, поминутно скрываясь за скалами. Маневр с якорем позволил развернуть русский фрегат левым бортом к идущему по диагонали шведскому кораблю. Залп не принес видимых разрушений противнику – мешали скалы. К тому времени, когда между кораблями оставалось сажень пятьдесят, обе команды успели перезарядить орудия.
Сходясь в этой корабельной дуэли, противники дали второй залп почти одновременно. На этот раз взаимный урон был существенен. Рядом с Андреем расщепило борт, осколок рассек ему щеку, штурвального и капитана сбило ядром, но и шведу досталось – помимо раненных матросов, на палубе обрушилась грот мачта, накрыв парусами часть корпуса.
В трюме старый канонир бранил молодого, торопя: тот замешкался, подавая пальник, и уронил его на палубу – его пушка так и не выстрелила. Шведы дали еще один залп – канонира отшвырнуло к переборке. Молодой парень, забрызганный кровью, продолжая сжимать в руке пальник, обомлел, смотря на лежащего старшего товарища, затем опомнился и приложил пальник к фитилю.
Взрыв, который последовал на корабле у шведов после выстрела, был ужасающей силы. После него настала тишина. Даже не было слышно криков чаек. Оглохшие матросы и солдаты оторопело смотрели друг на друга, на черный дым, поваливший из корпуса, не понимая, что за адская сила разодрала воздух. Только один голос отчетливо раздался в тишине:
– Похоже, мы попали им в пороховой погреб..!
– Абордаж! – крикнул охрипшим голосом Андрей. Корабли уже сблизились вплотную, и корпуса сцепились в этой схватке гигантов, сплетая такелаж. С борта Лансдоу перекинули трапы. Андрей обнажил палаш и обернулся к солдатам:
– За мной, ребятушки!
Они побежали по трапам. В этот момент из-за упавшей мачты поднялся строй шведских стрелков. Они приложились к ружьям, и грохнул залп. Андрей не почувствовал боли.
Все замедлилось, как во сне. Солдаты, бежавшие с ним, вдруг отстали, кто осел, кто шарахнулся в стороны. В плече появилось острое жжение. Андрей оглянулся назад – там, за ним, по трапам бежали другие солдаты. Он заметил у борта боцмана Лукича и юнгу – оба смотрели на него с каким-то сожалением. Потом мелькнули паруса, он увидел грязное небо, которое скрыла от его глаз холодная серая вода.