– Ну что ж, посмотрим кто доберется до них первым! – Бен, стараясь не привлекать к себе внимание, проскользнул к набережной и вскоре обнаружил беглецов на небольшой дощатой пристани, заставленной товаром. Андрей и Мэри, переводя дух, стояли по обе стороны от арки, прячась за бочками. Мичман, убедившись, что погони нет, посмотрел на спутницу. Она присела на бочонок и сняла сапог, потирая ушибленную щиколотку. Волосы у Мэри растрепались, щеки порозовели, нельзя не отметить, что все это придало ее, и без того соблазнительному виду, еще большее очарование. Но Андрея интересовало не это:
– Чем же вы так их разозлили, миледи?
– Мы не сошлись в цене!
– Смею спросить, что стало предметом торга?
– Моя жизнь!
В этот момент к докам вышел разгоряченный погоней Хвостов. Он увидел сидевшую девушку и выхватил пистолет:
– Попалась, мерзавка!
Мэри не испугалась, напротив, встала и вышла из-за укрытия, улыбнулась. Хвостов глянул на нее, почуял неладное. Поняв, что главная опасность кроется позади, он попытался обернуться, но не успел, как на его голову обрушился бочонок и он, облитый пивом, рухнул к ногам англичанки. Бен, наблюдавший всю сцену из-за бочек, макнул палец в разливавшуюся лужу, попробовал на язык и сочувственно покачал головой:
– М-да, с таким ароматом к начальству с докладом лучше не ходить!
Тем временем Мэри глянула на своего спасителя и подошла к нему вплотную:
– Сегодня Вы спасли меня дважды.
– У вас просто дар навлекать на себя беду!
– А у вас – быть спасителем! – улыбнулась Мэри и прильнула губами к губам Андрея, увлекая его к стене за бочки.
– Определенно, он занял мое место! – посетовал Бен. Прошло минут пять, и из-за бочек появилась Мэри. Отряхнувшись, она накинула капюшон плаща и скрылась в арке.
– Неужто и его убила? – прошептал удивленный Бен, уже не жалевший, что мичман занял его место. Доктор вытянул шею и опасливо глянул за бочки. Там, растянувшись на расстеленном кафтане, лежал Андрей, жмурясь от удовольствия. Он все еще ощущал поцелуй иноземки.
– Вот ведь девка!
Глава девятая
Анатоль прошелся по зале, показал танцевальное па и изящно обернулся. Это был час, когда в доме господствовал только он. Сам Воронов и тот никогда не прерывал занятий танцами. Даже говорил вполголоса. Это он-то, кого, как огня, боялись дворовые. Но что не сделаешь ради любимой дочери. Да и куда денешься супротив государева указа «Учить отпрысков науке западных манер и танца!» Анатоль улыбнулся самой мысли, что сейчас властелин в этом доме он и строго проговорил, обращаясь к Дарье, дочке хозяина:
– Спина пгямо! Па де катр! Сель ву пле!
Он кивнул квартету музыкантов и они заиграли. Дарья выполнила движение под музыку, но тут, моющая окно Прасковья, замерев, уставилась во двор:
– Свят, свят…никак Андрейка Збруев, наш… Возвернулся! Живой!
Анатоль поморщился. Но Дарья, уже не обращая на него никакого внимания, сама подбежала к окну и отодвинула тяжелую портьеру. Там, у ворот, рядом с Егором, стоял молодой человек в морском мундире. "Ну, точно – он! Андрейка! Как вырос!" – Дашка глянула на себя в отражение открытого окна. Да и она уже не босоногая девчонка. Но тут воспоминания детства заполнили ее и она со всех ног бросилась вниз. Однако в сенях остановилась и вышла чинно, как подобает барышне. Тем временем Егор, бывший денщик Воронова во времена службы хозяина в Тайной канцелярии, все не унимался:
– Вернулся, бисов сын! Живой! А мы-то думали сгинул!
– Да и ты жив, старый хрыч! – смущенно отвечал Андрей. Как и Дарью, его захватили воспоминания детства. "Вот через эти самые ворота он и отбыл одиннадцать лет назад во флот царя-батюшки. А вот там – девичья половина!" – Андрей глянул на окна второго этажа и заметил прильнувших к ним музыкантов и Анатоля: "А это что за барышня выходит из дверей..?" – опустил он глаза на крыльцо: " Бог ты мой, это ж… Дашка! Вот это краса-девка".
Оба остановились, в изумлении разглядывая друг друга. Наверное, так и стояли бы, не раздайся окрик кучера: "Отворяй!", и в распахнутые холопами ворота въехала карета Воронова. Дворовые сняли шапки и согнулись в поклоне. Из кареты показался грузный придворный. Андрей сразу признал бывшего хозяина, но кланяться не стал – по-военному отдал честь, прикоснувшись к треуголке. Воронов сначала не обратил на него внимания, однако, подойдя ближе, признал:
– А! Вернулся? А мы-то тебя похоронили! – он строго оглядел мундир Андрея, потом посмотрел на Дарью, на собравшуюся вокруг дворню, и недовольно дернул головой:
– Ну, а вы что уставились? Чай не принц заморский пожаловал, битый час на него смотреть!
Воронов направился ко входу, но на крыльце остановился и, не оборачиваясь, поманил Андрея пальцем. Когда тот подбежал, буркнул, обращаясь то к Егору, то к Андрею:
– Разместить его в гостевой! На обед придешь, поведаешь, что там с тобой приключилось! – и вошел в дом.
К трем часам все собрались в столовой, но садиться никто не смел. По установленному правилу без главы семейства столоваться не дозволялось. Анатоль все мучился вопросом, что за птица этот молодой офицер, Дарья не решалась заговорить с другом детства, скорее из-за смущения, которое не проходило с момента появления Андрея в доме. Поэтому весь диалог свелся к паре фраз, которыми обменялись молодые люди:
– Что ви ис далека прибыль Санкт-Питерсберг? – первым поинтересовался Анатоль.
– Издалека. – ответствовал Андрей и глянул на Дашку. Та улыбнулась и решилась познакомить Анатоля с Андреем:
– Это батюшкин воспитанник. Был послан во флот еще отроком!
Сия информация понимания у Анатоля не встретила. "Воспитанник. Это что за зверь? Какого роду племени?" – размышления учителя танцев были прерваны приближающимися гулкими шагами по паркету, и в зале появился Воронов.
– Жарко, отвори, Егорка, окна! – сел во главе стола и, глянув на склонившихся в поклоне Анатоля, Дарью и Андрея, продолжил:
– Садитесь, в ногах правды нет! Прими и вели подавать! Воронов снял жаркий парик, под котором появилась седая стриженая голова и протянул его Егорке. Но и без того в залу устремилась вереница девиц с угощениями, от которых исходил невероятный аромат домашней стряпни.
– Хоть ты рождения и холопского, всё ж таланты твои я разглядел – морскому делу учиться направил, ему ж тогда годков десять было… Да? Егор?
Егор послушно закивал, распахивая очередное окно:
– А то как же, Ваше сиятельство!
Анатоль же уже смотрел на Андрея с некоторым превосходством. "Так, значит, это холопского роду малый! Странно, что за стол посажен, даже неловко…". Воронов же продолжал, нисколько не заметив закусившего губу Андрея: