Читать интересную книгу По следам Таманцева - Сергей Трахименок

— Уже веселее…

Сейчас сработает знаменитый немецкий порядок… Часть комендантского взвода помчится на место взрывов, посты удвоятся, но это и нужно нападающим. По уставу немецкой армии у часового те же обязанности, что и у нашего: он должен не только охранять, но и оборонять пост. И если они не будут убиты в первые секунды, то потом им не дадут поднять головы, часть группы будет вести непрерывный огонь, пока другая не проникнет в комендатуру.

Группу не интересуют «языки», это не операция армейской разведки. Задача у нее иная: документы. Под них каждый боец имеет свободный вещмешок.

Вот немцы усилили стрельбу и тем самым обнаружили посты. Вот тревожная группа на мотоциклах рванула на окраину города, где завязался бой. Значит, теперь пора и нам.

— Начали, — шёпотом произносит командир, и огонь восьми автоматов разрывает ночную тишину. Пятеро бойцов должны прикрыть трёх штурмовиков, которых ждёт комендатура. Коловратов один из трёх. Он впадает в то почти нереальное состояние, которое всегда возникает у него в бою. Граната в окна. Очередь впереди себя, и он уже в коридоре, но коридор почему — то пуст. Мелькает мысль: а не ловушка ли это? Но все становится на свои места, когда Коловратов видит дежурного офицера, который почему-то без оружия. Коловратов нажимает на спусковой крючок, поворачивается направо и выбивает ногой дверь, краем глаза видя, что его напарник то же самое делает с левой дверью. Его охватывает состояние какой-то жуткой радости, а мозг автоматически фиксирует происходящее вокруг.

На стуле в комнате — девочка-подросток с чёрным от многодневных побоев лицом. Рядом две мужские фигуры. Одна в штатском, другая — в военной форме. Военный хватается за кобуру, но его пистолет лежит на столе. Две короткие очереди. Затем Коловратов, оглядываясь на дверь, сгребает бумаги со стола, достаёт документы из открытого сейфа.

За всем этим следят испуганные детские глаза. Надо же, она ещё может пугаться!

— Сё — знаю, сё знаю, — вдруг произносят распухшие губы девочки…

— Свои, — раздаётся голос Трошина, который появляется в проёме двери, затягивая горловину вещмешка.

— Всё знает, — Коловратов кивает на девочку.

— Она говорит, что она связная, — произносит Трошин, — пошли.

— Сё — знаю, — слышит за спиной Коловратов и бьётся головой в дверной косяк. Когда-то его за этот рост, грозную внешность и виртуозное умение стрелять взял к себе в группу Граббе.

Коловратов возвращается в комнату, берёт одной рукой девчонку и, держа автомат в другой, движется к выходу. Его обеспечивает огнём группа поддержки. То, на что решился Коловратов, конечно же, нарушение всех гласных и негласных правил рейда за линией фронта. Однако никто не говорит ему об этом, не требует оставить девчонку. Штурмовая троица отходит первой. Остальные, меняясь и отстреливаясь, следуют за ней.

Уже на выходе из города в некотором отдалении заметили группу людей. Это могли быть только немцы, но они сознательно «не видят» продвигающиеся к окраине тени: лето сорок четвертого — всем выжить хочется.

Вскоре к штурмовикам присоединяется первая часть группы.

— Потери? — спрашивает Граббе.

— Макаров, — отвечает кто-то.

— Отпусти её, — говорит Граббе Коловратову, — пусть уходит.

Но ему, да и всем понятно, что девочка в таком состоянии никуда не сможет уйти.

— Оставим партизанам, — хрипло возражает Коловратов.

— Хорошо, — соглашается Граббе, — вперёд…

Группа идёт вместе с девочкой, но все прекрасно понимают, что если ситуация изменится, её придётся оставить.

Однако всё складывается как нельзя лучше. В нужную точку они выходят на рассвете. Там их уже ждут партизаны. Далее передвигаются ещё быстрее. Партизаны соорудили носилки, в которые уложили девочку. Уже на подходе к основной базе Граббе дал сигнал о высылке самолёта.

С ним отправили всё, что взяли в комендатуре, и раненую девочку. Коловратов только и смог узнать, что её зовут Настя.

Отлежавшись на базе трое суток, они пошли в новый рейд. Но то ли удача от них отвернулась, то ли немцы после нескольких нападений разгадали тактику таких операций. Рядом с комендатурой их ждала засада. А затем их ещё долго и организованно преследовали. Потеряв половину группы, они вернулись на партизанскую базу. Был легко ранен и Коловратов. Но что ему, Коловратову, такое ранение, на нём этих шрамов, как на бродячей собаке блох. Одним меньше, одним больше.

* * *

Год назад мне позвонил пограничник, который когда-то служил на границе по Амуру, но с распадом Советского Союза вернулся в Беларусь. Он попросил встречи, намекнув, что обладает уникальной информацией по спецоперациям «Смерша» на территории Белоруссии.

В то время я пытался найти материалы и свидетелей деятельности партизанской группы Шаповала. На информацию о ней я натолкнулся почти случайно. В книге «Всенародное партизанское движение в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны» нашёл несколько строк о том, что эта группа, в состав которой входили выходцы из России, оказавшиеся волей судьбы на белорусской земле, в апреле сорок четвертого пустила под откос вражеский эшелон с тремя вагонами с живой силой и 14 вагонами техники. На счету бойцов Шаповала было много других боевых рейдов и диверсий. Но написать очерк об этих людях, как планировалось вначале, не получилось: Шаповал после войны из Беларуси уехал, но в место призыва не вернулся…

С бывшим пограничником мы встретились в кафе «Узбекистан».

— Моя фамилия Терский, — сказал он, — я из кубанских казаков. Я видел ваши фильмы «про шпионов» и готов дать ещё одну «наколку». Как вы к этому отнесётесь?

— Думаю, положительно, — ответил я.

— Вы читали «Момент истины» Владимира Богомолова?

— Да.

— Дак вот, в Амурской области в сорока километрах от пограничного посёлка Поярково в деревне Канино живёт прототип богомоловского Таманцева.

— А вам-то это откуда известно?

— Я служил там в пограничной комендатуре.

— А почему бы вам самому не взяться за это?

— Я пробовал, — честно признался он, — но у меня ничего не получилось.

И он достал из папки с замком-молнией три рукописных листка.

— Вот фактура по Таманцеву-Коловратову.

К тому времени я действительно был автором сценариев пяти фильмов «шпионской» тематики. Этот опыт давал надежду, что удастся справиться и на этот раз, независимо от того, жив герой или его уже нет. Просмотрев оставленные мне тексты, я окончательно решил делать сценарий.

* * *

Но как добраться до Благовещенска? Это не Москва и не Питер, куда я ездил устанавливать контакты с родственниками моих героев и самими героями. Тут всё намного сложнее, но никто ведь не отменил ещё принцип барахтающейся в молоке лягушки. Той самой, которая долго молотила лапками по молоку, взбила масло и выбралась из кринки.

Начав «молотить лапками», я почти сразу вышел на одного из своих друзей, который порекомендовал обратиться в организацию под названием «Белазсервис»: её представители часто ездили в Минск из-под самого Улан-Удэ.

— Давай, давай, — сказал мне друг, — Улан-Удэ — это почти рядом с Благовещенском, я по карте посмотрел.

И я стал искать выходы на «Белазсервис».

Так бывало и раньше, когда я писал предыдущие сценарии, а потом искал деньги на съёмки фильмов. Всё это похоже на попытку раскрутить огромное, старое колесо, к тому же надетое на ржавую ось. Сначала эти попытки не удаются, и у тебя возникает желание бросить всё к чёртовой матери. Но наступает момент, когда ты чувствуешь: колесо стронулось с места и стало потихоньку крутиться.

Так вышло и на этот раз. Помочь мне взялся представитель «Белазсервиса», который работал в Восточной Сибири. Звали его Александр, а вот отчество он имел редкое — Оттович. Разгадка его появления у белорусского парня не таила в себе никакой интриги: его дед, как истинный патриот своей Родины, назвал своего сына и будущего отца моего партнёра в честь руководителя экспедиции на пароходе «Челюскин» — Отто Юльевича Шмидта.

Чётко уловив суть предложения и цепко удерживая в своих руках ситуацию, Александр Оттович сразу же заявил, что представители его фирмы не ездят в Минск на машинах, потому что это неудобно и долго. Но помочь мне белорусские сибиряки могут и сделают это в рамках сотрудничества Беларуси и России.

— Если ваш журнал или какое-то издательство напишет бумагу с просьбой помочь вам съездить в творческую командировку, чтобы осветить жизнь тех, кто каким-то образом был связан с Беларусью в годы войны, наша бухгалтерия не будет иметь претензий.

И вот я мчусь, хотя к поезду, который огибает Байкал, это мало относится, по просторам Сибири на встречу с очередным своим героем.

Коловратов