Пустое это все.
Все уж было хотели посмеяться над её словами, но только общая печаль от гнёта многолетнего не дала даже малейшей улыбке заиграть на лицах людей. Тишина обреченного ожидания нависла над толпой, взгляды которой будто приковались к одинокому воину, бредущему навстречу судьбе.
IV
− И ничего ты не виноват, − покачала головой Васька и топнула ногой. — Разве ты виноват, что малина колючая.
− Вот и я о том же! А Васютка как обозлится на меня, так его и видели, убежал сломя голову, − Ванька сидел на одиноком пне на краю деревни и раздраженно пинал ромашки под ногами.
− Мой батюшка такое чудо сотворил, ему никакие приметы нипочём, − взметнула руками Васька. − Чудище трехголовое от одного удара сгинет!
− Правда так думаешь? — Ванька резко перестал мотать ногами и с надеждой взглянул на Ваську. − Мы в самом деле скоро сможем покинуть деревню?
− А зачем тебе покидать деревню? — с любопытством поинтересовалась девчушка.
− Ну как же! — Ванька резво подскочил на ноги, напугав Ваську. − Подвиги, приключения — разве здесь такое возможно!
− Ну Добрыня же и в нашей маленькой деревне подвиги совершает.
− Ничего ты не понимаешь, Васька! — махнул рукой Ванька. − Там, где есть один герой, второму не место.
До слуха детей донёсся внезапно невнятный гул.
− Что это там такое? — Васька пыталась разглядеть среди домов источник шума, но тщетно. Ванька вскочил на пень и, встав на цыпочки, изрёк:
− Люди. Бегут куда-то.
− Неужто чудище! — Васька опасливо сжалась.
− Не бойся, Васька. Добрыня и меч-кладенец нас в беде не оставят, − на веснушчатом лице Ваньки расплылась широкая улыбка. Васька успокоилась и протянула руку мальчишке, но Ванька не успел протянуть ладонь в ответ.
Раздался оглушающий рык. Он разнесся по долине, взметнул воды реки, вспугнул зверушек, которые в панике помчались прятаться в гущу леса.
«Вот он — час истины», − разом пронеслось в мыслях деревенских.
Огромная тень накрыла деревню. Солнце исчезло, подул пронизывающий до костей ветер.
− Надо бежать! Надо укрыться в землянке, там его пламя до нас не дойдет! — прокричал Ванька.
− Что? — Васька отчаянно сражалась с порывами ветра, прижав ладошки к ушам.
− Бежим за мной!
Ванька, не заметив, что Васька за ним не последовала, стремительно помчался подальше от домов, в сторону редкой лесной чащи, от которой многочисленные пожары почти ничего не оставили.
Рёв чудища раздавался снова. За сковывающим ветром последовало обжигающее дыхание едкого пламени. Щеки Васьки обдало жаром, и она зажмурилась в страхе, съежилась на земле в комочек и громко закричала, но её крик перекрывал гул разгорающегося пожара. Дома поедал желтый огонь, избы вспыхивали как щепки и с треском таяли, испуская в воздух черный уродливый дым.
− Добрыня! Где же Добрыня? — отчаянно кричала Варвара. Девочка держала на руках свою сестру, которая горько плакала и звала маму. Злата схватилась за пояс Варвары и следовала следом за подругой и другими жителями деревни в сторону чащи на краю Подлесной. — Нет нам спасения!
− Вон, гляди! Это же он, Добрыня! — прокричала Злата.
Бравый воин стоял на небольшом пригорке и грозил мечом средней голове гигантского чудища. На зубастой пасти промелькнула ехидная улыбка, а затем сгусток пламени вырвался из глотки правой головы и окутал богатыря огнём. Воин исчез, не издав ни звука.
Крики жителей деревни Подлесная раздавались отовсюду, даже грозный рёв трехглавого чудища не смог заглушить призывы о помощи. Складная фигура богатыря затерялась в огне и дыме пожарища.
Ветер тут же стих. Огромная тень напоследок закрыла солнце на мгновение, а затем скрылась во мраке Дремучего леса. Тишина на миг воцарилась в деревне, пока пожарище не вступило в полную силу. Огонь с треском пожирал дома, деревенские с покорной скорбью следили за тем, как погибает их родная деревня.
Васька, едва заметив, что ветер стих, в панике побежала к отцу, в кузницу, но не смогла отыскать правильную дорогу: всё заволокла желтоватая пелена, пропахшая едким запахом серы. Во рту стало кисло, Васька плевалась, кричала о помощи, плакала навзрыд, но не нашлось того, кто смог бы помочь потерявшейся девчушке. В дымном тумане Васька натыкалась на кочки и постоянно спотыкалась и падала, но тут же вставала и упорно искала путь домой, к отцу. Перед глазами девочки плясали чёрные точки, они кружились в танце, увлекая все мысли Васьки за собой. Точек стало так много, что среди них уже нельзя было заметить света, и как только тьма едва не утянула Ваську за собой, девочка почувствовала крепкую руку на своем плече.
− Батюшка… − с трудом выговорила Васька, проваливаясь в беспамятство.
V
− Мы должны принять меры, − послышался строгий голос деда Микулы. Он стоял посреди переполненного дома старосты, который чудом остался цел после нападения чудища. Отовсюду на старосту, глубокого старика Демида, глядели десятки деревенских, которым удалось укрыться от пожирающего пламени трехглавого змея.
− И что же ты предлагаешь, Микула? — Демид сурово поглядел на старика, а тот нисколько не смутился и воскликнул:
− Пускай виновник ответит за всё!
− На то и был расчёт, старый! — горько плакала прачка Малуша. − Что Добрынюшка наш, родненький, сможет супостата-то черного одолеть и освободить нас от гнёта многолетнего. Да только толку-то, не смог, родненький, пал!
Громкий плач раздался под дырявой крышей дома старосты. Вся деревня оплакивала храброго воина, который несколько десятков лет защищал деревню от страшных напастей, и даже ужасный Змей не смел близко подлетать к деревне, если Добрыня был рядом.
− Нет теперь у нас надежды, − скорбно изрёк Кузьма. — Была, да теперь канула в небытие вместе с нашим героем. Как же мы теперь? Кто защитит нас?
− Кто ж проклял нас, ничтожных? — причитала в ответ Малуша. — Кто обрёк нас на вечные страдания?
Васютка вытер рукавом брызнувшие из глаз слёзы, а Ванька угрюмо смотрел в пол, оцепенев всем телом. Мальчик не мог сдвинуться с места, каждое слово, будто сковывающими иглами впивалось в него.
− Никто не проклинал нас! Своими же руками обрекли себя на погибель! Руками того, кого считали другом! — разъярился дед Микула, не обращая внимания на общую скорбь по ушедшему герою. — Если бы меч Добрыни не подвел его в бою, то и богатырь живым остался б, и мы б свободны были.
− Это о чём это таком ты толкуешь? — качала головой Малуша.
− А вот о чём! Кузьма-то