Читать интересную книгу Газета День Литературы # 114 (2006 2) - Газета День Литературы

ПОЗДРАВДЕНИЯ Владимиру Григорьевичу БОНДАРЕНКО

Сейчас уже трудно представить литературную жизнь России без "Дня литературы", без его удивительно деятельного и неутомимого, вызывающего на открытую полемику с оппонентами, главного редактора Владимира Бондаренко — критика, писателя, публициста. Словами поздравления с 60-летним юбилеем, а также размышлениями о творчестве и месте Владимира Бондаренко в отечественной критике и литературе делятся известные писатели

НЕ РАЗДЕЛЯЯ НА СВОИХ И ЧУЖИХ Свое шестидесятилетие Владимир Бондаренко встречает на развалинах литературы, и на пепелищах, заросших интернетовской полынью, но не от нашествия со стороны — от хамства денег и наглого навала "массовой культуры".

Как устоять? Незаурядный и непредсказуемый литературный критик Бондаренко не разделил литературу на своих и на чужих.

Собрав в своей гостеприимной книге (а книга — это дом!) любимых авторов из разных непримиримых кланов и союзов, он проявил своё непоказное благородство.

С неподдельной искренностью и любовью Владимир Бондаренко написал о творчестве Юрия Кузнецова и Беллы Ахмадулиной, Иосифа Бродского и Валентина Распутина, Владимира Высоцкого и Бориса Примерова…

Предпочтение — не кланам, а талантам, потому что он сам талантлив, он обладает редким даром проникновения и пишет о стихах, не о поэтах и не о сюжетах — о СТИХАХ…

Игорь Шкляревский

“МНОГАЯ ТЕБЕ ЛЕТА!” Присоединяюсь ко всем поздравлениям, которые есть и которые ещё будут! Шестидесятилетний Владимир Бондаренко — это серьёзный, глубокий критик, имеющий за плечами большую школу жизни, литературной судьбы, взаимоотношений с людьми…

Если, к примеру, поэт может не вступать в противоборство, противостояние с некими персоналиями своего литературного цеха, и только в поэтическом слове отразить своё видение мира, то критик обязан всё-таки вычерчивать прямые линии, давать прямые оценки, высказываться лицеприятно или нет по поводу тех или иных явлений литературной жизни. Если он этого не делает, то очень сомнительна его перспектива занять в критике своё место. Конечно, у каждого значимого в литературе критика есть недоброжелатели, люди, не принимающие его позиций. Думаю, таковые есть и у Владимира Бондаренко.

Познакомились мы в 1982 году. В то время главный редактор "Нового мира", секретарь СП, отвечающий за работу с молодыми, Сергей Залыгин, организовал критический семинар представителей разных литературных направлений в Петрозаводске, который всё-таки нельзя отнести к глухим уголкам, т.к. там был журнал "Север" (я думаю, ещё предстоит большая работа, по выявлению роли этого журнала, редактируемого Гусаровым, в развитии нашей реалистической школы, в частности, там было впервые напечатано "Привычное дело" Василия Белова…) В то время я находился в опале, был снят с главных редакторов "Комсомольской правды". Меня сразу привлекли острые, динамичные, неординарные высказывания Бондаренко… Правда, чувствовалось, что он немного нервничает. Я задал Володе вопрос, и он рассказал мне о беседе с Ананьевым, который пригрозил Володе увольнением в случае его участия в работе этого семинара… Володя же принял однозначное решение ехать на семинар русских писателей, критиков. В то время ананьевский "Октябрь" уже был неким антиподом таких журналов как "Наш современник" и "Молодая гвардия"…

С той поры я с большим вниманием относился ко всему, что писал Бондаренко. Видел, как он "прорастал" вместе с эпохой. Вначале его характеризовало повествовательное отношение к текущему литературному процессу, потом пошло оценочное… Он стал расширять диапазон своих интересов, стал захватывать и социальные сферы, и политические, и общественные… И из критика чисто литературного вырос, я бы сказал, в общественно-политического деятеля. А отсюда и приход в газету "День"-"Завтра", где был востребован его острый взгляд на социальные проблемы, на те беды, которые обрушились на нашу страну. С другой стороны, Володя немного сторонился карьеры политической, пытаясь расширить диапазон своих встреч, представлений… Иногда он это делал успешно, иногда, на мой взгляд, переходил рамки дозволенного, с точки зрения нравственных, этических критериев, свойственных взыскательному критику…

К одной из самых значительных его заслуг я отношу серьёзную попытку проследить литературный процесс в лагере (если это можно назвать лагерем) нашей традиционной, патриотической, реалистической литературы. И его три книги, несмотря на то, что можно не соглашаться с подбором имён, с оценочными характеристиками, — это колоссальная работа, которую он провёл на литературной ниве нашего Отечества, и это наше большое общее богатство.

Очень интересна деятельность Владимира Бондаренко и как критика, и как редактора, и как издателя. Сейчас уже трудно представить нашу литературную жизнь без его газеты "День литературы". Она занимает своё особое место — по широте, по полемической остроте постановки вопросов, не боясь вызывать на себя огонь, в том числе, и справедливой критики.

От всей души благодарю тебя, Володя, за яркую, подвижническую, творческую работу. Многая тебе лета!

Валерий Ганичев

МЕЖДУ ПЕРОМ И ПТИЦЕЙ Только в момент юбилея или именно в сам юбилей, наиболее очевидно — какой скверный жанр мы, всё-таки, выбрали! Или он выбрал нас — по грехам, как говорится.

Как славно поздравляют друг друга поэты: одой, сонетом, вдохновенным посвящением: "Мой первый друг, мой друг бесценный…" Как пристойно приветствуют друг друга прозаики, глубоко и осмысленно: "Милостивый государь…" и т.д.

А критика так и подмывает даже в юбилей товарища начать с какой-нибудь каверзы, с собственно критического — таков закон жанра.

Не будучи по своей природе "школой злословия", одновременно при абсолютной противоположности нашей с Владимиром Бондаренко творческой природы, я хотела бы поздравить его не столько с очередным юбилеем, сколько с тем:

что "посетил сей мир в его минуты роковые" — и это уже не умозрение, а судьба;

что ему, Владимиру Бондаренко, достались самые уникальные друзья — учителя и герои его книг.

Я хотела бы вспомнить всё ab ovo — то трогательное, худое, как сказал бы классик Личутин, пальтецо, в котором увидела его впервые на совещании молодых критиков. Его первую статью о Николае Рубцове, которую он принёс в "Литературную учёбу", и которую я защищала от строгой критики любимого нами Александра Михайлова.

Я помню (интересно, помнит ли Володя?) его совершенно детское волнение на Съезде русской молодёжи в Натуа под Брюсселем в 1989 году — перед выступлением. Мне пришлось принести ему валокардин и посоветовать: "Начни с "Христос Воскресе!" — и всё будет хорошо".

Я помню всё хорошее, тёплое, трепетное, человеческое. И это важнее любой литературной памяти.

Видимо, потому, что критика во мне меньше, чем хотелось бы Владимиру Бондаренко. Он, кстати, время от времени забрасывает камешки (не тяжёлые, правда) в мои 6 соток — мало, мол, пишешь, подруга.

И это верно. Каждому своё.

Не всякому дано (и с этим я тоже поздравляю Владимира Бондаренко) ворочать в исследованиях поколениями — сорокалетних! Неопознанными политическими литературными группами — di pi! Не всякому дано стягивать вместе под своды русской литературы противоположные фигуры: Юрий Кузнецов — Иосиф Бродский, Станислав Куняев — Владимир Высоцкий…

А ему даётся. Удаётся ли! Конечно, не всё. Однако именно Владимир Бондаренко добивается в себе критика "без догмата".

Кажется, что даётся всё это Бондаренко легко: литературные передовицы сразу в двух газетах, книги как из рога изобилия, путевые заметки из Италии… Иногда так и хочется сказать ему как бы в духе жанра, из Поля Валери: "Нужно быть лёгким, как птица, а не как перо". Но именно в этот момент Владимир Бондаренко приготовит интервью с Юрием Кузнецовым по поводу его поэм о Христе — глубоко и тонко — глубже пока не читала.

Манифестный лозунг Володи "Живи опасно!" порадовал меня молодостью и сердечной энергией, заложенной в него.

Ну что же, дорогой друг, живи опасно, коль по-другому не можешь! Но только обязательно долго живи! Долго-долго!

Твоя малопишущая

Лариса Баранова-Гонченко

Владимир Бондаренко — один из наиболее значительных современных критиков. При этом в русской культуре конца ХХ-начала ХХI века — он наиболее противоречивое и пока еще не осмысленное нами явление. Он всегда горяч, слова его никогда не знают штиля, но в его творчестве, как в беспристрастном зеркале, отразилась вся сегодняшняя многоликая Россия. Писатели, которые никогда бы не поняли друг друга, становятся героями его литературной публицистики, одинаково для него внятными, одинаково достойными его сочувствия и понимания. Вот и я иной раз поругиваю Владимира Григорьевича за эту его, многих раздражающую, эстетическую всеядность, а иной раз, читая бондаренковские книги, вдруг принимаю созданную критиком реальность с какою-то счастливой грустью: экий же Ноев ковчег получается у него из текущей литературы! И кажется мне "золотым веком" та пора, когда "либерал" Маканин и "правый" Личутин давали мне рекомендации в Союз писателей, когда и я сам в этих писателях различал лишь одинаково для меня значительных, одинаково заражающих меня своей творческой энергией художников.