Их обязанности исполняли некоторые официантки, готовые за плату ублажать постояльцев. Я же хотела для себя иного. А именно: тихого семейного счастья, любящего мужа и ораву детишек.
— Э, нет! Я слышал, что подавальщицы в этом трактире не прочь согреть койку щедрому постояльцу! — запротестовал мужчина, протянув лапу, чтобы схватить меня. Но я вовремя увернулась.
И чего, спрашивается, пристал. Красотой я не блистала. Обычная, ничем не примечательная внешность, русые волосы зачесаны в гладкий пучок. А платье с целомудренным вырезом было изрядно поношено и скрывало все, что могло вызвать хоть какой-то интерес.
Моника, одна из девушек, заметив назревающую проблему, покачивая пышными бедрами, подошла к нам.
— Господин, позвольте, я помогу вам? — призывно улыбнулась, откинула на спину рыжую прядь длинных распущенных волос. Чуть наклонилась, демонстрируя роскошную грудь. Моника была самой востребованной проституткой в «Сирене» и порой даже не тратила время и силы на основную работу. Но хозяин никогда не придирался. Она мастерски разводила клиентов на деньги. Сначала они готовы были оплатить любые блюда, которые она им предложит, лукаво сверкая глазами, а затем уже в комнатах наверху оставляли щедрые чаевые за особые услуги.
Джо забирал у девушек часть выручки, но Моника никогда не оставалась в накладе.
Вот и сейчас Бородач и двое других, которых я мысленно окрестила как Тощий и Верзила, сразу обратили на красотку свое внимание.
— Я бы опробовал рыжуху, — похабно ухмыльнулся Верзила. Тощий согласно закивал.
И, только я начала отступать, решив, что про меня, наконец, забыли, снова вмешался Бородач.
— А меня и на двоих хватит, — подмигнул мне, вставая с лавки.
Я крепче вцепилась в поднос и, выставив его перед собой как оружие, воззвала ко всем Светлым Богам разом, чтобы это Хаосово отродье оставило меня в покое. Моника лишь непонимающе пожала плечами, с заинтересованной улыбкой на красивом лице наблюдая за разыгрывающейся сценой. Она на самом деле искренне отказывалась понимать, почему я так стерегу свою девственность. Пару раз даже порывалась приобщить меня к своему ремеслу. Но отстала, когда я заявила, что раз я не осуждаю ее жизнь, то и не потерплю, чтобы она или другие девки лезли в мою.
Бородач надвигался, а у меня уже тряслись поджилки от страха. Никто же не заступится! Джо плевать на личные проблемы работников. Лишь бы доход приносили и клиентов не злили. Решила про себя: подойдет и тресну по голове этим самым подносом, но в койку себя затащить не позволю! И плевать, какие обвинения потом Джо предъявит! Я не постельной грелкой сюда нанималась!
— Кажется, девушка ясно дала вам понять, что подобная работа не по ее части, господин, — раздался громкий голос позади меня. Знакомый голос. Сердце забилось в груди чаще, а голова пошла кругом. Кажется, я даже почувствовала, как губы сами по себе растягиваются в идиотской улыбке.
Оливер! Хвала Светлым Богам!
— Не будем ругаться и омрачать ясный день, господин, — продолжал Оливер. — Не все наши работницы оказывают… хмм… дополнительные услуги. Тем более Лила уже занята, и ее мужчине очень не понравится, если она займется подобным ремеслом.
И тут я совсем сомлела, поворачиваясь к парню. Как и всегда, до невозможности красив. Светлые чуть длинноватые волосы, зеленые глаза. Оливер был сыном хозяина Джо. И не в пример своему отцу всегда обходительно и непринужденно общался со всеми. Будь это заезжий торговец или посудомойка на кухне.
Похоже, Бородач признал сына владельца таверны и решил отступить, примирительно поднимая руки.
— Прошу прощения, не знал, — он усмехнулся в густую бороду и глянул в сторону Моники. — Тогда пусть рыжая красотка нас обслужит. Тебя хватит на троих, детка? Или позовешь подмогу?
Она облизнула пухлые губы и как бы невзначай провела рукой по тонкой талии, остановив ладонь на бедре.
— Вы останетесь довольны, господа.
Моника составила заказанный обед на поднос, и вся компания, посмеиваясь, двинулась вверх по лестнице. Я облегченно выдохнула.
— Спасибо, Оливер, — тихо поблагодарила, не решаясь задать вопрос, который так и вертелся на языке. Я давно была влюблена в Оливера, и он, если верить его словам, любил меня. Именно меня! Несуразную, ничем не примечательную…
Мотнув головой, парень велел следовать за ним. Когда мы оказались на улице он схватил меня за руку и повел за конюшню. Ладонь, сухая и горячая, приятно согревала.
— Лила, моя Лилаааа, — выдохнул, прижав меня спиной к стене. Его губы легко скользнули по моей щеке. А потом нашли мои и втянули в поцелуй. — Придешь ко мне сегодня? Я хочу тебя, моя нежная Лилия. Не отказывай, не мучь меня.
Три дня назад я уступила ему. Отдала свою девственность. Теперь и в глаза его смотреть стыдно было. И страшно. Женится ли? Или ему и того, что есть, достаточно? Бабушка как-то сказала, что незачем покупать корову, если молоко можно получать бесплатно. А спросить не решалась.
— Бабушка болеет, мне нужно домой, — выдавила из себя, уворачиваясь от вездесущих губ. Руки парня крепче огладили мою талию и спустились ниже, сжали ягодицы.
Светлые Боги! Я выдохнула сквозь зубы, пытаясь поймать отголоски ускользающего разума.
— Прекрати, — попросила, не узнавая собственный голос. Хриплый, чуть слышный. — Увидит кто…
— Плевать, — бросил Оливер, прикусив тонкую нежную кожу на шее. — Пусть все знают, что ты моя. Чтобы никто не смел смотреть на тебя больше. Я люблю тебя, Лила. Отпросись пораньше у отца и приходи.
И тут я сдалась. Любит, значит, и жениться не откажется.
— Приду, — улыбнулась лукаво, вспоминая ужимки Моники и других проституток. — Сейчас отпусти только.
Вечером, как и договаривались, я отпросилась у Джо. Тот отпустил на удивление легко, что было ему несвойственно. Краснея и смущаясь, заглянула в комнатушку к Монике, которая и жила здесь, в таверне.
— Можно? — прошмыгнула, закрывая за собой дверь. Рыжая отдыхала на узкой койке. Видимо, трое клиентов ее изрядно вымотали. При виде меня она подняла голову и приветливо улыбнулась.
— Дай угадаю, хочешь порадовать Олли? — усмехнулась, и, заметив мое вытянувшееся от удивления лицо, добавила: — Ой, да брось ты! Все давно знают, что он тебя в койку затащил!
Я покраснела еще сильнее, если это было вообще возможно. Моника засмеялась. Встала с кровати, схватила меня за руку и усадила на стул перед зеркалом.
— Твое, конечно, дело, но должна предупредить, чтобы не плакалась потом: Оливер тот еще прохвост. Ты его интересовала, пока твоя целка была не тронута. А сейчас поразвлекается еще немного и кинет, когда новизна пропадет!
Я вскинула голову:
— Неправда! Оливер любит меня!
— Поступай, как знаешь, — Моника пожала плечами. — Мне вообще все равно. Но