Читать интересную книгу Устав преподобного Венедикта - Венедикт Нурсийский

Итак, братья, вопросили мы Господа, кто может сделаться обитателем Его жилища, и услышали заповеди, к которым обязывается желающий обитать в нем. Теперь, если исполним что повелевает нам сей обучитель, то несомненно будем наследниками царства небесного. Уготовим же сердца наши и тела к воинствованию во всеоружии святого послушания заповедям, а к чему наша природа не сильна, будем просить Господа, да благоволит Он ниспослать нам помощь Божественной благодати Своей. Если истинно желаем избежать мук геенских и сподобиться нескончаемой блаженной жизни, пока есть время, пока мы еще в этом теле, будем делать то, что пригодно для вечности.

В таком виде изображена нами школа служения Господу, в установлениях которой, надеемся, нет ничего жестокого, ничего тягостного. Но если и покажется что, по требованию закона правды, для исправления пороков и сохранения любви, несколько стеснительным, не поражайся от того страхом и иди путем спасения, которого нельзя начать иначе, как только узким путем (Мф. 7:13–14)…. С продолжением такого рода жизни в вере, расширится сердце, и течение путей заповедей Господних пойдет с неизъяснимой сладостью любви; так что, если не оставим сего училища и в обучении его пребудем до смерти, то через терпение сделаемся причастными страданий Христовых, а затем сподобимся наследий Царствия Его.

1. Роды жизни христианской.

Известно, что монахи бывают четырех родов.

Первый — киновиты, живущие в одном монастыре и по общему уставу, под управлением одного аввы.

Второй — анахореты, т. е. пустынники, которые удаляются в пустыни после долговременного испытания себя в монастыре, научившись бороться с дьяволом при молитве и совете многих среди братского воинства, и будучи уверены, что с Божией помощью могут уже вступить в единобортсво с врагом, низлагать его, отгоняя ег внушения в воле плоти и помышлений.

Третий, несьма нехороший вид монахов — сарабаиты, которые не обучившись под руководством опытного наставника и не будучи искушены, подобно золоту в горниле, еще рабствуя делам века и мягкие как свинец для принятия греховных впечатлений, принимают постриг, думая, что могут обмануть и Бога, а не одних людей. Они по два или три, или по одиночке, поселившис в своих, а не Господних овчарнях, вместо всякого закона имеют свои самоугодливые пожелания: что задумают и облюбят, то для них и свято; к чему же сердце не лежит, то они считают негожим.

Четвертый род монахов — гироваги (шатайки), которые всю жизнь блуждают туда и сюда, по три и по четыре дня, гостя по разным келлиям; все шатаются и никогда не сидят на одном месте, — это самоугодливые рабы чрева; они гораздо хуже сарабаитов и о поведении их лучше умолчать, чем говорить.

Мы же, оставя все другие роды монашества, с Божией помощью приступим к начертанию законов жизни киновитов — рода иночествования самого благонадежного.

2. Каков должен быть авва?

Авва, достойный главенства в монастыре, всегда должен помнить, как именуется, имя начальника оправдывать делами. Он в монастыре представляет, как верится, лицо Христа; почему ничего, кроме заповедей Господних не должен он ни внушать, ни учреждать, ни повелевать, но всякое повеление его или учение да будет закваской Божественной правды в душах учеников его.

Да помнит авва, что как об его учении, так и о послушании учеников, — об обеих этих вещах на страшном суде Божием будет произведено строгое рассмотрение, и да ведает, что на пастыря падает вина, если Домовладыка найдет в овцах пользы менее чем должно. Только тогда будет он свободен от вины, когда окажется, что он употреблял все пастырское попечение, а стадо оставалось беспокойным и непослушным. Если к пагубным болезням своих овец пастырь заботливо прилагал врачевство, то он будет оправдан на суде Господнем, сказав с пророком Божиим: Правды Твоей не скрывал в сердце моем, возвещал верность Твою и спасение Твое (Пс. 39:11) а они презрением презрели меня. Тогда усугубится вина овец непокорных, и наказанием для них будет вечная смерть.

Когда кто принимает имя аввы (и бремя), то должен двояким руководством предшествовать своим ученикам, т. е. не словом только предлагать, но делом показывать все доброе и святое: ученикам более способным пусть и словом изъясняет заповеди Господни; а более грубым по сердцу и простым пусть делами своими показывает Божеские заповеди. О чем учит учеников своих, что оно противно (воле Божией и их званию), пусть делами показывает, что всего того делать никак не должно, чтобы проповедуя другим, самому не остаться недостойным (1 Кор. 9:27), чтобы, если будут грешить, не сказал ему Бог: Что ты проповедуешь уставы Мои и берешь завет Мой в уста твои, а сам ненавидишь наставление Мое и слова Мои бросаешь за себя? (Пс. 49:16–17); смотришь на сучек в глазе брата твоего, а бревна в своем глазе не чувствуешь (Мф. 7:3).

Не должен он смотреть на лица; ни одного любить больше чем другого, разве только найдет кого лучшим в добрых делах и послушании; ни знатного предпочитать обратившемуся из рабства, разве другая какая будет разумная тому причина. Если по требованию справедливости авва найдет это нужным, пусть сделает, а если нет, пусть всякий держит свое место, потому что раб ли кто, или свободный (1 Кор. 12:13), все мы едино во Христе, и все под одним Господом одинаковое несем бремя воинствования: ибо нет лицеприятия у Бога (Рим. 2:11). Тем только в этом отношении различаемы мы у Него, если один перед другим оказываемся более успевающими в добрых делах и более смиренными. Итак, да будет у аввы одинаковая ко всем любовь, — и одинаковая ко всем да прилагается дисциплина, смотря по делам их. В своем учении он должен всегда соблюдать то правило апостольское, в котором говорится: обличи, запрети, умоли (2 Тим. 4:2), т. е. применять время ко времени, и к устрашению примешивать ласковость. Пусть и строгость учителя показывает в нем нежное расположение отца: необученных и неспокойных он должен обличать строго; послушных, кротких и терпеливых умолять — да преуспевают на лучшее; а нерадивых и презорливых да запретит запрещением.

Пусть не пропускает без внимания погрешностей и опущений, но как только они начнут показываться, с корнем да отсекает их, чтобы не усилились, помня беду, какой подвергся Первосвященник Илий (1 Цар. 2). Мужей честных и разумных в первое и второе увещание пусть вразумляет словом, а невежды и грубых сердцем, гордых и непокорных, пусть в самом начале остепеняет даже телесным наказанием, зная написанное: глупый словами не исправляется, — и еще: жезлом бей сына твоего и избавишь его от смерти (Прит. 23:13–14).

Всегда должен помнить авва, что он есть, помышлять о том кем называется и знать что кому больше вверено, с того больше и взыщется. Да ведает, сколь трудное и тяжелое дело взял он на себя управлять душами и устроять нравы многих. Пусть старается действовать на всех, на кого ласками, на кого угрозами, на кого убеждениями, ко всем применяясь, судя по их свойствам, или по их разумности, чтобы не допустить чего вредного во вверенное ему стадо, а напротив всегда радоваться о его умножении и преуспеянии.

Паче же всего да опасается он, вознерадев о спасении вверенных ему душ, более заботиться о вещах преходящих, земных и тленных, но всегда да помышляет о том, что он взялся управлять души в царстве, за которых и отчет должен будет дать. Пусть не оправдывается скудостью потребного, помня написанное: «ищите прежде царствия Божия и правды его: и это все приложится вам (Мф. 6:33), и еще: нет лишения боящимся Его (Пс. 33:10).

Да знает он, что кто взялся управлять душами, тому наиболее должно готовиться к отчету. Сколько ни есть братий на его попечении, в день суда он несомненно имеет дать отчет Господу за душу каждого из них, с приложением, конечно, отчета и за свою душу. Боясь таким образом предстоящего истязания ему, как пастырю вверенных ему овец, он, опасаясь за дела других, и о своих делается более заботливым, и стараясь исправить других, себя самому находит в этом побуждение и вящей исправности.

3. О том, что надобно братий приглашать на совещания.

Коль скоро надобно делать по монастырю что–либо особенное, авва пусть соберет все братство и скажет ему в чем дело. Выслушав мнение братий, он обсудит все сам, и сделает что найдет более полезным. Того ради мы сказали приглашать на совет всех, что нередко Господь юнейшему открывает что лучше. Братия пусть предлагают свои мнения со всякой смиренной подчиненностью, не дерзая настойчиво защищать то, что им придумалось. Всячески при этом в воле аввы состоит постановить что почтет он более спасительным, и все должны ему покориться. Но как ученикам надлежит повиноваться наставнику, так и ему пристойно всем распоряжаться осмотрительно и с правдой.

Итак пусть все во всем последуют воле настоятельской, как неотложному закону, да никто от нее не уклоняется неразумно. Никто в монастыря не должен следовать собственной воле, и не думай кто–либо дерзостно вступить в спор с аввой относительно его распоряжений по монастырю. Кто осмелится на это должен подлежать установленным мерам исправления. Впрочем, и сам авва пусть делает все со страхом Божиим и с соблюдением правды, зная, что всеконечно о всех судах своих даст отчет Богу, — Судье Праведнейшему. Если же надобно делать что–либо незначительное на пользу монастыря, то пусть авва пользуется советом только старших братий, как написано: «Без рассуждения ни делай ничего, а когда сделаешь, не раскаивайся» (Сир. 32:21).