обещаю.
На другом конце города в старинном доме, происходил разговор отца и сына. Вроде бы два родных человека, но только по крови.
— Алехандро, я в последний раз повторяю, ты получишь наследство в случае рождения ребенка мужского рода в течение года. Если ребенка не будет, наследство перейдет к Николасу. У него есть семья, сын, — пожилой мужчина устало оперся о стену, его взгляд был направлен на улицу, хотя он и говорил с сыном, который стоял за его спиной, но смотреть на него у Херардо Гарсия не было никакого желания.
— Как ты можешь! Он ведь даже не твой сын. Он сын той женщины, на которой ты женился после смерти мамы. От меня требуешь ребенка, чтобы в его жилах текла наша кровь. А сам оставляешь мысль отдать наследство чужому для нас человеку.
— Для тебя Анна всегда была чужой. Хоть она и старалась дать тебе материнскую любовь, — Херардо прижал правую руку к сердцу, оно все еще ныло и кровоточило. Да и как с этим жить — зная, что твой родной сын стал виновником смерти его второй жены.
— Отец, ты не прав. Она не любила меня. Она везде пыталась подсунуть своего бастарда, — Алехандро сжал руки в кулаки
— Ты эгоист до мозга костей, кроме себя ты никого не замечаешь, — Херардо опустил голову. Перестал гладить грудь, хотя сердце еще щемило. Он опустил руку в карман, чтобы не стукнуть ею по стеклу, чтобы не закричать от боли и эмоций, чтобы не сказать вслух то, что так разрывает его душу на части. Не будет ему покоя. Пока он не научит сына смотреть и видеть. — Что твоя жена? Опять пустая?
— Ты настоял, чтобы я женился на ней. Вливание капиталов. И что? — Алехандро пытался достучаться до отца, но тот даже не повернулся. — Ты, как всегда, просто указываешь, что мне делать. Я ведь не маленький. Я работаю, но не могу добиться от тебя ни слова одобрения, ни поддержки. Когда у нас была мама, у нас была семья, но мамы не стало, пришла та женщина, и она украла тебя у меня.
— Ты сам однажды выбрал такую дорогу. Я любил Анну. И надо было жить дальше. А ты живешь прошлым, зовешь маму, как маленький мальчишка. Ты сказал любви нет. Любви не существует. Что же ты мне говоришь о своем браке так равнодушно. Ты от брака что ждал? Любви? Смешно — ты в нее не веришь! Я не намерен дольше оставаться в этом доме. Я сообщил тебе о своем решении, — Херардо повернулся, и не глядя на сына, направился к двери.
— Мы сегодня едем к доктору, возможно, он нас обрадует, — Алехандро пытался задержать отца. Может сейчас он посмотрит. Он боялся, ненавидел его и так по-детски наивно ждал, что сможет вернуть то, что было ранее, те отношения, то участие в своей жизни. — Это ведь и твой дом, почему ты так бежишь из него. Тебя никто не гонит из него. «Почему ты выбрал Николаса?» — последнюю фразу он уже прокричал.
— Это был мой дом, когда была жива Анна, — Херардо не остановился, его голос был ровен, хотя это с большим трудом ему давалось, — а теперь у меня с Николасом другой дом, — он понимал, что делает ему больно. Хотя чувствовал ли его родной сын боль и вообще знал ли он о ней что-либо? Херардо сомневался.
Из его родного дома его гнали воспоминания, как его родной сын убивает свою мачеху, его жену, его Анну. Такую милую, дорогую. Они прожили вместе всего один год. Год ада и рая. Счастья и боли. А потом Анна заболела. До сих пор стоит картина из прошлого — его сын с капельницей в руках, склоняется над Анной, видит, что дыхания нет, и улыбка озаряет его лицо. В тот момент Херардо отшатнулся от увиденного и не зашел в комнату. Лишь спустя время Херардо сообщили, что его Анна умерла. Почему — он уже не слушал, перед глазами стоял образ сына с капельницей в руках. Это было 5 лет назад. Но как будто бы сегодня, как будто бы минуту назад Херардо открыл дверь и увидел страшную картину. Он никому не мог об этом сказать. Последний раз Херардо взглянул сыну в глаза в день похорон. Но не увидел ни испуга, ни тени раскаяния в том, что он сделал. И тогда Херардо испытал страшную боль от осознания, каким человеком стал его сын. Без души, без сердца. И он поклялся отомстить, отрекаясь здесь в церкви от настоящего сына, и обретая приемного сына, сына Анны — Николаса.
Алехандро разжал кулаки только тогда, когда за Херардо закрылась входная дверь. Он повернулся к портрету женщины, которая круто изменила всю его жизнь.
— Будь ты проклята. Даже из могилы ты не можешь успокоиться, но не праздновать тебе. У меня будет ребенок, чего бы мне это не стоило. И никогда твой сын не будет у власти, не будет наследником Херардо Гарсия. Потому что у него только один сын. И этот сын — я. И я живу в наследном доме. Именно я ношу фамилию отца и в моих жилах течет его кровь. А кто такой Николас? Бастард. — Алехандро так привык разговаривать с ее портретом. Ненавидя и обрушивая весь свой гнев и негодование на простую картинку, как будто бы она его слышала. Алехандро стоял и смотрел.
— Ты никогда не увидишь триумфа своего сынка! Ты всегда будешь наблюдать, как я живу в этом доме. Я, а не он. И поверь, мой отец вернется ко мне. Потому что он меня породил. Я его плоть и кровь.
А в это время на втором этаже дома его жена слушала страшную новость от доктора по телефону.
— Ты не сможешь больше иметь детей, Августа, ты меня слышишь? — Винсенте Майер нервно постукивал по столу пальцами, и этот стук слышала Августа, и сердце то билось, то замирало. — Надо что-то придумать, — он достал из ящика стола трубку, но закурить ее не мог, так как находился в больнице, пусть это и был его небольшой кабинет, но существовали правила.
— Это ты виноват, ты. Ты заставил меня сделать тогда аборт, и из-за него я не могу теперь забеременеть и выносить ребенка, — истерично сказала Августа.
— Прошлое не вернуть, зато ты теперь замужем, а с ребенком тебя никто бы не взял, тем более Алехандро Гарсия. Ему нужны только свои дети, и сегодня я ему об