лестнице.
— Но Роберто, она же человек.
— Тебе об этом надо было подумать прежде, чем нанимать детектива. Представляю, как ты развлекалась, рассматривая фотографии. Ну что ж, — Роберто остановился на самом верху лестницы, — комедия окончена, мама, финал, — он поклонился. — Можешь аплодировать, ах да, ты же хочешь похороны, устраивай. Мои похороны. Того Роберто, твоего сына, которого ты знала — больше не существует, — он повернулся и пошел по коридору.
Рамона проводила сына взглядом.
«Даже из могилы ты меня достаешь, будь ты проклята, девчонка. Ты не отберешь у меня сына. Скоро он забудет о тебе».
Рафаэль провел планерку. Он старался вникать в проблемы учреждения, но как же трудно не быть обычным человеком. Не думать о своем горе и радости одновременно. Луз мертва, но есть возможность увидеть маленькую ее копию. Крошечку. Их ребенка. Именно это позволяло Рафаэлю двигаться дальше, вставать каждое утро. Он запретил себе приходить к Луз постоянно, лишь раз в день, в конце рабочего дня садился на стул у кровати своей жены. Брал ее за руку. И под звуки работающей аппаратуры разговаривал, делился своими мыслями. Ее вел Винсенте. Он доверял ему и старался не вмешиваться в выбранный курс поддержания его жены на аппаратах. Правила больницы — никогда не лечить своих родных. Теперь он остро это осознавал, что нет объективности в принятии решения, когда дело касается близкого человека. Рафаэль принимал каждого пациента, вникая в его проблемы. Он всегда с теплом, вниманием и заботой относился к людям, ведь это и есть профессия врача — заботиться о других.
— Все идет хорошо, дружище, — сказал Винсенте, заходя в палату. — Есть вероятность нормально развития плода.
— Я вижу, что внимательно следишь за моей женой и ребенком, — Рафаэль подошел к Винсенте. — Пожалуйста, это самое дорогое, что у меня есть, береги их, — он вышел из палаты, скрывая скорбь. Ведь впереди столько дел и забот.
— Я позабочусь о них, не переживай, — Винсенте улыбнулся в след. Уж он позаботится. А сейчас надо вернуться в кабинет — его там дожидается Августа.
Августа сидела на кресле у стола Винсенте. Его долго не было. Чтобы занять свои мысли, она перебирала бумаги на его столе. Это были результаты анализов. Ей попалось имя Алехандро Гарсия. «Документы моего мужа, надо будет ему их отдать». Погруженная в свои мысли, она положила документы к себе в сумочку.
— Августа, — Винсенте зашел в кабинет, — не трогай мои бумаги. Мне не нравится, когда кто-то трогает мои документы.
— Извини, Винсенте, — женщина растерянно убрала руки. — Что ты хотел мне сказать?
— Твой муж нашел способ решения проблемы, но тебе придется создать видимость беременности, и по документам будешь проходить ты. Роды как я думаю пройдут на ранчо. Ты должна приготовиться к этому, и чтобы нигде не проговорилась, — Винсенте разговаривал с ней как с ребенком, понимая, что Августе нужно время, чтобы успокоиться. Он уделял ей больше внимания, чем Алехандро, ее муж. Старался успокоить ее разговорами, зная ее. Вот и сейчас он что-то говорил, стараясь, чтобы Августа приняла ситуацию, и не злила своего мужа. Они оказались заложниками своего прошлого.
Время. Наше дорогое время. Порой мы стремимся подогнать его, заставить двигаться быстрее, но оно, как назло, замедляет свой ход. Возможно, давая нам передышку, чтобы набраться новых сил, возможно, чтобы осознание происходящего пришло к нам, чтобы иметь желание — что-то изменить. Ведь порой, решаясь на поступок, понимаем — назад уже нет.
Кристину вырвало. Она с ужасом прижала руку к животу. Прошло всего две недели. Неужели она беременна или она съела что-то не то, хотя на это не стоило рассчитывать, так как за ее едой следил Алехандро, ведь она должна была выносить и родить его ребенка. Но вот так быстро. С одной стороны облегчение, что ей больше не придется терпеть его, а с другой — теперь в ней растет ребенок, ее ребенок. Она его не отдаст. Пусть и сложилась все так, но это ее ребенок. Она будет защищать его до конца. Надо скрыть пока это. Пусть снимут гипс, и она постарается сбежать.
Рамона была вне себя от злости. Роберто как подменили. Он стал чужим и незнакомым. Больше они не разговаривали о Кристине. Но и других тем у него не находилось. На все ее вопросы, предложения — была тишина. Ночами и вечерами он проводил в притонах. Развлекался с женщинами. Становясь черствее, грубее. И та пропасть, что возникла между ними на следующее утро после пожара, только росла и увеличивалась. Но Рамоне нужно было сделать еще один шаг. Ведь если она хочет, чтобы рядом с ее сыном была достойная женщина, ей нужно срочно все организовать. Через две недели Роберто планирует уехать на некоторое время из города по делам фирмы. Сегодня вечером придут Армандо и Палома. Надо сделать так, чтобы Роберто остался дома.
Роберто сидел в кабинете, просматривал чертежи. В поездке ему придется руководить строительством этого объекта и нужно сейчас решить все проблемы и уладить вопросы, которые могут возникнуть. Прошло две недели. Две недели назад его жизнь превратилась в ад. Изменило его. Но нужно жить дальше. Его поездка остается в силе. Бизнес требует присутствия. Пусть он все делает механически, без радости, чувства удовлетворения. Да и получит ли он когда-либо удовлетворение. Познает радость? Ведь только рядом с Кристиной он чувствовал себя как птица, парящая над обрывом, это чувство полета, восторга наполняло его и опьяняло. Трудно просто делать, ведь когда делаешь это для кого-то, в этом есть смысл, а сейчас смысла не было, была обязанность жить. И он учился и приспосабливался к этой новой для него роли — жить без нее. Пусть она изменила, но и открыла для него многое, а также забрав желание жить. Противоречивые чувства разрывали Роба на части. Сердцем он верил, что та Кристина, которую он знал, не могла с ним так поступить, но в сознание оживали образы с фотографий. Все женщины, с которыми он был не могли дать ему утешения. Только минутное забвение и дальше пустота. Сегодня он решил никуда не ходить. Завтра надо сдать проект. Он просто поработает, погрузится полностью, чтобы не думать, не гадать, не предполагать.
Алехандро с привычной самоуверенностью вошел в комнату. На нем, как всегда, был халат.
Кристина сидела на кровати. Надо молчать. Так лучше для нее. Но ее мутило только от одного его вида.
— Тебе не стоит этого больше делать, — слова сами вырвались.
— О, опять пустые разговоры,