После слов Олджи женщина перестала напевать, но не проявила больше никакого интереса. Старик на тюфяке сел и протянул руку к лежавшей рядом дубине. Он поморщился и взглянул на часы, которые шумно тикали на полке, потом покосился на свой хронометр. Этот старинный и видавший виды прибор был для Товина Томаса самой ценной вещью, хотя и давно перестал работать.
— Рановато Сэм вернулся, — проворчал Товин. — На двадцать минут раньше. Небось, нагулял там аппетит. А ты, Бетти, получше смотрела бы за мясом — от твоей стряпни того и гляди брюхо разболится.
Бетти покачала головой. Это можно было считать и нервным тиком, и ответом на все, что сказал человек с дубиной. Старуха, не оглянувшись, продолжала держать руки над плитой.
Товин Томас с трудом поднялся, опираясь на стол и свою дубину. Он подошел к Седой Бороде, заглянул в окно и попытался протереть грязное стекло рукавом.
— Точно — Сэм Балстоу. Такой рубахи больше ни у кого нет.
Сэм Балстоу шел по грязной улице. Булыжники, битая черепица и прочий мусор усеивали мостовую; из трещин торчали побеги щавеля и укропа, которым не позволил разрастись зимний холод. Сэм Балстоу шагал посередине дороги; в последние годы она служила только пешеходам. Поравнявшись со зданием почтамта, он свернул, и вскоре его шаги послышались внизу. Не испытывая особых чувств, люди в караульном помещении слушали, как Сэм поднимался по лестнице: как стонали дощатые ступени под его ногами, жалобно скрипели перила, в которые упиралась мозолистая рука, и каждый шаг сопровождался тяжелым свистящим вздохом.
Наконец Сэм показался в дверях. Яркие краски его рубашки передавали какую-то часть своего цвета белой щетине на его лице. С минуту он отдыхал, прислонившись к дверному косяку.
— Обедать еще рано, — заявила Бетти, не потрудившись повернуть голову. Никто не обратил внимания на слова старухи, и она неодобрительно покачала головой и что-то пробормотала себе под нос.
Сэм все еще тяжело дышал открытым ртом, показывал свои желтые и коричневые зубы.
— Шотландцы приближаются, — сообщил он. Бетти с видимым усилием повернулась и посмотрела на Седую Бороду. Товин Томас оперся подбородком на дубину и, глядя на Сэма, лукаво прищурился.
— Может, они по твою душу, а, Сэм? — ухмыльнулся он.
— От кого ты это узнал, Сэм? — спросил Седая Борода.
Сэм медленно прошел в комнату, по пути бросив взгляд на часы, и налил себе воды в кружку из стоявшего в углу бидона. Напившись, он опустился на деревянный табурет и протянул жилистые руки к огню. По своему обыкновению, Сэм не торопился с ответом.
— Сейчас только встретил разносчика у северной ограды. В Фарингтон идет. Говорит, шотландцы уже в Бэнбери.
— Где этот разносчик? — Седая Борода слегка повысил голос и снова взглянул в окно.
— Дальше пошел. Говорит: в Фарингтон иду.
— Мимо Спаркота? И не зашел сюда поторговать? Что-то не верится.
— Что слыхал, то и говорю. Я за него не ответчик. Большой Крот велел доложить, когда придут шотландцы, вот я и докладываю. И все. — Речь Сэма перешла в раздраженное брюзжание, довольно обычное для всех этих людей.
Бетти снова повернулась к плите и забормотала:
— Все сюда какие-то слухи приносят. То про диких зверей, то про шотландцев. Слухи, слухи… Так и в последнюю войну было — все говорили: вот-вот вторжение начнется. И знаешь ведь, болтают просто так, лишь бы напугать — а все равно страшно…
— Слухи или не слухи, а человек так сказал, — прервал ее Сэм. — Стало быть, мое дело пойти и доложить. Так или нет?
— Откуда этот человек пришел? — поинтересовался Седая Борода.
— Ниоткуда он не пришел, просто идет в Фарингтон. — Сэм хитро оскалился, очевидно, довольный своей шуткой, и заметил усмешку Товина.
— Он сказал, откуда он? — терпеливо продолжал расспрашивать Седая Борода.
— Да вроде с верховьев реки. Говорит, горностаев сюда много идет.
— Слыхали уж мы и этот слух, — кивая, проворчала Бетти.
— Сиди, помалкивай, старая корова, — цыкнул на нее Смит, вполне беззлобно.
Седая Борода взял свою винтовку за ствол, вышел на середину комнаты и остановился, глядя на Сэма.
— Это все твои сведения, Сэм?
— Шотландцы, горностаи — куда уж больше за один-то обход? Слонов не видал, если интересуешься. — Он опять оскалился и оглянулся, ища одобрения у Товина Томаса.
— Да ты, небось, и не приметишь слона-то, старая ты развалина, — осклабился Товин.
Не обращая внимания на их насмешки, Седая Борода сказал:
— Хорошо, Сэм, а теперь возвращайся. Твой обход заканчивается через двадцать минут.
— Что? Тащиться обратно из-за вшивых двадцати минут? Ей-богу, ты рехнулся, Седая Борода! Я сегодня свое отходил, теперь буду сидеть тут на этом стуле. И плевать на двадцать минут. Ничего не случится с нашим поселком, чтобы там ни думал Джим Крот.
— Ты не хуже меня знаешь, что опасность есть.
— А какой с меня толк, когда спина болит. Сам знаешь. Не могу часто ходить на эти чертовы обходы.
Бетти и Товин молчали. Последний взглянул на свои сломанные наручные часы. И ему, и Бетти — как всем жителям поселка — приходилось довольно часто нести караульную службу; они прекрасно знали, каких усилий стоит лишний раз спуститься по лестнице и обойти территорию по периметру.
Сэм почувствовал себя увереннее и, смело глядя на Седую Бороду, заявил:
— Почему бы тебе самому не прогуляться двадцать минут, если уж ты так беспокоишься о безопасности этой паршивой дыры? Ты ведь парень молодой — тебе полезно размяться.
Седая Борода надел винтовку на левое плечо и повернулся к Товину, который перестал грызть конец своей дубины и поднял голову.
— Ударь в гонг, если я срочно понадоблюсь, но только в крайнем случае. Напомни Бетти, что это не обеденный гонг.
Седая Борода двинулся к двери, застегивая на ходу свою мешковатую куртку. Старуха хихикнула.
— Мясо уж почти готово, Олджи. Остался бы да перекусил.
Седая Борода, не ответив, захлопнул за собой дверь. Остальные прислушались к его тяжелым шагам на лестнице.
— Как думаете, он не обиделся? — с беспокойством спросил Сэм. — Он не пожалуется на меня старику Кроту?
Бетти и Товин лишь промямлили что-то невразумительное: им не хотелось ввязываться в неприятную историю.
* * *
Седая Борода медленно брел по улице, обходя глубокие лужи, оставшиеся после ливня, который прошел два дня назад. Водосточная система Спаркота сильно засорилась и почти не действовала, но вода не уходила главным образом из-за болотистой местности. Где-то выше по течению образовалась запруда, и река вышла из берегов. Следовало бы потолковать об этом с Кротом и сходить на разведку, чтобы, по крайней мере, выяснить обстановку. Но у Крота в последнее время все больше портился характер, к тому же он был против всяких вылазок за пределы поселка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});