Повозка и лошади? Зачем они ей? Всё, что ей нужно — это любовь человека, который не любил её.
Она подумала о Азур и Каелум, завидуя женщине, разделяющей её удовольствие от сына. Ну, думала она, это — неважно. Я — мать сорока двух тысяч душ. Конечно же, рождение их даст мне достаточно боли и удовлетворения.
В стойлах, как и во всём остальном дворце Карлон, было тихо и спокойно. Незадолго перед тем как она покинула Сентинелов, Фарадей слышала, что ближайшие к Аксису и Азур принцы и командиры были вызваны в помещения, в которых Фарадей оставила их.
"Обручение, я надеюсь," пробормотала Фарадей, не зная, радоваться ли судьбе Азур или рыдать о своей.
Она глубоко вздохнула, чтобы успокоить себя. У неё была собственная роль в Пророчестве, и она могла увести её далеко от дворца. Фарадей не могла дождаться момента, когда она сможет покинуть дворец и город. Никакие счастливые воспоминания не связывали её с ними. Даже последние восемь дней и ночей, которые она провела на половине Аксиса, обернулись ничем другим, как ложью и предательством. И от этих воспоминаний Фарадей хотелось убежать более всего.
Почему никто не сказал ей о Азур? Каждый приближённый к Аксису и, даже удалённые от него, знали о его любви к Азур, но никто даже и не подумал сказать Фарадей. Даже Сентиннелы.
"Вы позволили мне думать, что поскольку Борнхелд мертв, Аксис будет мой, — выкрикнула она Сентинелам. — Всё, что подбадривало меня во время этого хрупкого брака, была мысль, что однажды мои усилия по выполнению Пророчества будут вознаграждены любовью Аксиса, и эта идея была ложной."
Огден и Веремунд опустили головы от стыда, а когда Ир шагнула, чтобы успокоить Фарадей, она рванулась прочь.
"Ты знал? — закричала Фарадей на Джека. — Знал ли ты с самого начала, что я потеряю Аксиса?"
"Никто из нас не знал всех тонкостей и хитростей Пророчества, милая"- ответил Джек, его лицо было непроницаемым.
Фарадей уставилась на него, почти ощущая ложь, которую он произнёс.
Она вздохнула. Встреча с Сентинелами пошла неправильно. Сейчас она сожалела о тех неприятных словах, которые она сказала им перед тем как уйти. Огден и Веремунд поспешили догнать её, их щёки пересекали слёзы. Они спросили её, куда она направляется. "За Пророчеством, в котором Вы верили мне", — внутри Фарадей всё сломалось.
"Тогда возьми наших ослов, вместе с мешками и корзинами," — просили они. Фарадей коротко кивнула: "Если Вы так желаете."
И она оставила их, стоящих в коридоре, таких же жертв Пророчества, какой была она сама.
Сейчас всё, что она знала, что должна пойти на восток, и, что рано или поздно, она начнёт передачу рассады из питомника Ура в Заколдованных деревьях Священной рощи в этот мир.
Фарадей собрала поводья спокойных ослов и повернула к выходу из конюшни. Полностью замотанная и скрытая тенью фигура появилась у входа. Фарадей подпрыгнула от неожиданности, её сердце билось в груди.
"Фарадей?" — спросил тихий голос, и она она выдохнула с облегчением. Ей подумалось сначала, что эта тёмная фигура должна оказаться Волчьей Звездой.
"Эмбез! Что ты делаешь здесь? Почему ты так оделась?"
Эмбез накинула капюшон на голову. Её лицо было бледным и усталым, в её глазах отражалось напряжение бессонных ночей.
"Ты уезжаешь, Фарадей?"
Фарадей уставилась на женщину, вспоминая как Эмбез, вместе с Сентинелами, настаивала на её браке с Борнехелдом. Помнила она и то, что Эмбез и Аксис были любовниками много лет. Ну, как ты могла отговаривать меня от Аксиса и толкать в постель к Борнехелду, думала она печально, когда ты наслаждалась Аксисом столько времени. Но Фарадей заставила себя вспомнить, что Эмбез делала то, что считал лучшим для юной девушки, необученой сложностям дворцовых интриг. Эмбез ничего не знала ни о пророчествах, ни о водовороте, даже после того, как тот втянул так много жертв своими вращающимися тёмными краями.
"Да. Тут нет места для меня, Эмбез. Я уезжаю на восток," — ответила она, умышленно неопределённо, давая возможность Эмбез думать, что она возвращается домой к её семье в Скарабост.
Руки Эмбез перекрестились перед нею: "Что тогда будет с тобой и Аксисом?" Фарадей уставилась недоверчиво на неё, пока до неё дошло, что Эмбез, возможно, ничего не знает о событиях дня.
"Я оставляю Аксиса его любовнице, Эмбез. Я оставляю его Азур." — её голос был таким слабым, что Эмбез прилагала усилия расслышать его.
"О, Фарадей," сказала она, поколебавшись всего долю секунды, перед тем как подойти и крепко обнять женщину. "Фарадей, прости меня, что я не сказала тебе… о… ну, о Азур и её сыне. Но я не могла найти слов, а через несколько дней я себя убедила, что ты обо всём знаешь. Потому что Аксис должен был тебе сказать. Однако я видела твоё лицо вчера, когда Аксис признал Азур и назвал её сына, как наследника; тогда я поняла, что Аксис ничего не сказал тебе. И никто не сказал. Фарадей, пожалуйста, прости меня."
Фарадей, в конце концов, расплакалась — то, что она не позволяла себе с того ужасного момента на церемонии, когда она осознала глубину предательства Аксиса. Она всхлипнула, и Эмбез обняла её отчаянно. Несколько минут две женщины стояли в полутёмном стойле, затем Фарадей потянулась назад и утёрла глаза, естественная улыбка осветила её лицо. "Спасибо тебе, Эмбез. Мне необходимо было это." "Если ты направляешься на восток, твой путь лежит через Тэйр," сказала Эмбез. "Пожалуйста, Фарадей, позволь мне сопровождать тебя до Тэйр. В Карлоне теперь нет места и для меня. Тимозел ушёл, бог знает куда, два моих ребёнка далеко отсюда, они оба женаты; а я не думаю, что Аксис или Азур будут чувствовать себя уютно в моём присутствии." "Как и в моём, — подумала Фарадей. — Отвергнутые любовники — всегда источник смущения. Юдит дожидается в Тэйр, и нуждается в моей компании. И тут есть ещё… другие… причины для моего возвращения домой." Фарадей заметила колебания старшей женщины: "Звёздный Скиталец?" — спросила она.
"Да, — ответила Эмбез после мгновенной заминки. — Я была дурой, когда поддалась на его отработанные соблазны, но старый и удобный мир, который я знала, раскололся на части, так, что я чувствовала себя потерянной, одинокой, ни в чём не уверенной. Он был изгнанником, и я… я, бывшая любовница его сына, была для него соблазном, которому он не мог сопротивляться. — Кривая усмешка перекосила её лицо. — Я боюсь, что обманываю себя, Фарадей, и эта мысль ранит меня больше, чем любая другая боль, которую я пережила за прошедшие месяцы. Звёздный Скиталец использовал меня, только чтобы удовлетворить своё любопытство, он совершенно не думал обо мне. Мы даже не обсуждали дружбу между мной и Аксисом."
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});