— Все в воле Божьей, — как можно благочестивее ответил Стэн. Старик кивнул, разглядывая мальчика. Под этим взглядом Стэн почему-то почувствовал себя неловко.
— Если хочешь, — сказал наконец старик, показывая в улыбке дорогие зубы, — я поговорю о тебе с братом.
Стэн выпрямился: именно двоюродный брат мистера Оздена содержал его бордель.
— Вы думаете, я смогу работать у него? Но что я буду делать?
— То, за что хорошо платят, — строго ответил мистер Озден. — Ты молод и, мне кажется, здоров. Если повезет, сможешь заработать хорошие деньги.
Что-то зашевелилось в животе и чреслах Стэна. Ощущение не очень приятное. Время от времени он видел, как проститутки, работающие у двоюродного брата мистера Оздена, загорают на плоской крыше, когда посетителей немного. С ними бывают один-два мальчика. Обычно они моложе его, чаще всего это курды или выходцы из горной Анатолии. А иногда из Алжира и Марокко. Похоже, надолго они здесь не задерживаются. Стэн и его друг Тан часто развлекались, выкрикивая им оскорбления с безопасного расстояния. Ни один из этих мальчиков не казался особенно счастливым.
Прежде чем Стэн смог ответить, мистер Озден продолжил:
— Ты ведь знаешь, клиенты моего брата не только мужчины. К нему часто приходят женщины, богатые вдовы, туристки из Европы или с Востока, которые очень благодарны молодым людям, доставляющим им удовольствие, какое уже не могут доставить мужья. Они дают большие чаевые, и брат позволяет мальчикам оставлять себе почти половину… вдобавок он обеспечивает своих людей Временной Медициной — пока они у него работают, а также комфортом и хорошей едой — за умеренную плату. Женщины, клиентки моего брата, часто бывают привлекательны. Конечно, — добавил он, понизив голос, — естественно, будут и мужчины. — Он встал, оставив чай и печенье почти нетронутыми. — Но, возможно, в консульстве тебе сделают лучшее предложение. Тебе все равно нужно как можно быстрей позвонить туда, чтобы сообщить о печальном происшествии с твоим отцом. Может быть даже, ему там еще что-то должны, и тебе хватит, чтобы заплатить за квартиру. Завтра утром я снова зайду.
Когда Стэн позвонил в консульство, мистера Гудпастора на месте не было, но его пожилую секретаршу новость потрясла.
— О Стэнли! Опять этот ужасный Гнев! Как я тебе сочувствую! Твой отец был… гм… очень хорошим человеком.
Стэн знал, что в общепринятом смысле это справедливо лишь отчасти. Его отец был добрым, мягкосердечным, великодушным и очень ненадежным пьяницей, и работу в консульстве ему предоставили единственно по той причине, что он американец, а американцу не пристало наниматься к туркам. И когда Стэн почтительно спросил, не осталось ли каких-нибудь невыплаченных отцу сумм, секретарша была сама тактичность.
— Боюсь, что нет, Стэнли. Ты знаешь, я отправляю все чеки от имени мистера Гудпастора. И уверена, что ничего не осталось. На самом деле, — смущенно добавила она, — боюсь, что все наоборот. Видишь ли, твой отец недавно получил несколько чеков авансом, так что превысил свой кредит. Но не волнуйся, дорогой. Я уверена, никто с тебя не спросит.
Для Стэна ее слова не стали новостью: он знал, что отец хронически нуждался в деньгах. Тем не менее это обострило его проблемы. Американцы, возможно, и не потребуют с него денег, но мистер Озден определенно потребует. Уже потребовал. И сделает все, чтобы эти деньги получить. Когда в последний раз из их дома выселили за неуплату жильца, мистер Озден забрал себе все его вещи до последней нитки, чтобы продать их и покрыть долг.
Последнее соображение заставило Стэна оценивающе осмотреть крошечную квартиру. Мебель не в счет, потому что принадлежит мистеру Оздену. То же с постельным бельем и кухонной утварью. Скудный гардероб отца, конечно, заберут. Древний проигрыватель Стэна и стопка записей американского джаза, его собрание космических приключений — для бодрствования и для сна, его учебники, небольшое количество еды на полках… то, что можно выручить за все про все, вряд ли покроет долг. Единственная относительно ценная вещь — музыкальные инструменты: видавшая виды труба и барабаны. Конечно, на барабаны мистер Озден не имеет права, поскольку они не принадлежат Стэну. Их принес его друг Тан Кусмероглу, когда его родители заявили, что больше не потерпят музыки в своем доме.
Относительно этих вещей можно кое-что предпринять. Когда Стэн позвонил, ответила мать Тана. Услышав новость, она заплакала. Прошло немало времени, прежде чем миссис Кусмероглу сообщила Стэну, что Олтана нет дома. Он на работе, но она передаст ему печальную новость, и если они могут чем-нибудь помочь…
Поговорив с миссис Кусмероглу, Стэн посмотрел на часы. У него оставалось достаточно времени до похода в морг, поэтому он отдернул занавеску, за которой спал, — лечь в постель отца он был еще не готов, — и лег: вдруг захочется поплакать еще.
Но он не плакал. Он мгновенно уснул, что принесло ему гораздо больше пользы. Несколько часов спустя его разбудил Тан Кусмероглу. Стэн услышал крик муэдзина, с маленького минарета на углу призывавшего правоверных к молитве. Но возбужденный голос Тана почти заглушил этот крик. Тан тряс Стэна, пытаясь его разбудить.
— Давай, Стэн, проснись! Старый пердун на молитве, а я занял у босса фургон. Лучшего времени, чтобы вынести наше добро, не будет!
Это означало, что у них в лучшем случае есть десять минут. Стэн не стал спорить. Чтобы загрузить в фургон трубу, барабаны, драгоценные музыкальные диски и кое-какую мелочь, потребовалось даже меньше времени. Они уже отъезжали, когда Стэн вспомнил.
— Мне нужно в морг, — сказал он.
Тан оторвал взгляд от туристического автобуса перед ними и грузовика, который пытался подрезать их сбоку, — оторвал ровно настолько, чтобы искоса посмотреть на Стэна. У него было необычное выражение — сочувственное и одновременно слегка возбужденное, словно он задумал какое-то новое приключение.
— Я об этом думал, — провозгласил он. — Тебе не нужно туда идти.
— Но я должен опознать тело отца, так что придется.
— Нет, не придется. Что с тобой сделают, если ты не придешь? Ведь тебя заставят платить за погребение, а как ты это сделаешь? Никак. Не показывайся там.
Стэн просто спросил:
— Куда же мне деваться?
— К нам, придурок! Можешь пожить в моей комнате. Или, — с улыбкой добавил он, — в комнате моей сестры. Если предпочитаешь. Но сначала тебе нужно будет на ней жениться.
III
Все в семье Кусмероглу работали. Мистер Кусмероглу был младшим бухгалтером на фабрике, производившей на экспорт машины по корейской лицензии. Тан доставлял заказы из скобяной лавки. Его шестнадцатилетняя сестра Наслан работала в кондитерской одного из больших отелей на берегу Босфора. Даже миссис Кусмероглу работала на дому, собирала из бусин браслеты, на которых написаны стихи из Корана, — для продажи туристам — когда не варила, не стирала и не чинила одежду всех членов семьи. Но Стэну не нужно было объяснять, что они, как ни старались, едва сводили концы с концами, а это означало только простейшую Базовую Медицину и постоянный страх перед будущим. Теперь закончить школу Стэну стало так же невозможно, как и Тану. И невозможно было долго жить за счет Кусмероглу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});