кости захрустели, и сказал:
— Бесполезно. Видишь, какая тварь её схватила?
Антон сквозь слёзы видел гибкие корни, опутавшие мамины ноги и утаскивающие её вниз. Он пытался вырваться, но не сумел. Отец быстро разозлился, швырнул его на землю и приложил головой о камень.
— О тебе же забочусь, тупой!
Пришёл в себя он уже дома. Прислушался: мама не возилась на кухне, не шуршала веником в коридоре, не сидела в ванной. Её не было. Совсем.
У Антона сильно болела голова, рука плохо слушалась, почему-то ныл правый бок. Но всё это было неважно.
Он смотрел в потолок сухими глазами и чувствовал, как внутри него что-то смерзается ледяным комом.
С утра отец велел ему готовить завтрак. Антон поставил чайник и посмотрел отцу в глаза.
— Не смей! — рявкнул отец.
И тут же отключился.
Тень, распластанная на холодильнике, сказала:
— Неси нож.
Антон молча сходил за почти забытым в недрах кресла ножом.
— Хорошо. Теперь отрезай меня. Вот тут. И здесь. Вот тут. И тут. Молодец.
Закончив, Антон остался стоять рядом с отцом. Внимательно смотрел на него. Сколько у него седых волос. Какие глубокие морщины. Он такой старый. Как просто ударить его ножом. Прямо в горло. Он не успеет проснуться.
Антон крепче перехватил нож.
— Сейчас нельзя, — сказала тень. — Ночью. Всё будет ночью.
И беззвучно засмеялась.
Очнувшийся отец без слов поднялся и ушёл в спальню. Просидел там до полуночи.
В полночь тень шепнула Антону:
— Пора идти. Сегодня с “крокодилом Геной” будет покончено.
Отец вышел из комнаты и молча стал собираться.
— Идём, идём, — говорила тень. — Нам надо на старый мост. Нож можешь не брать.
Старый мост — это на другом конце города. Идти долго придётся.
— А, ерунда! — сказала тень. — Смотри!
Отец развернулся и ушёл в спальню. Через полминуты вернулся с телефоном и позвонил в такси. Он говорил с диспетчером, даже улыбался, но его лицо оставалось пугающе неподвижным. Антону стало страшно, впервые со смерти мамы.
Они без проблем доехали до старого моста. Тень всю дорогу смеялась и комментировала всё, что видела за окном. Антон смотрел прямо перед собой и молчал. Отец молчал тоже.
Потом они медленно поднимались на мост, и тень шептала:
— Просто столкни его в воду. Он не будет сопротивляться. Не так и страшен “крокодил Гена”, а? А потом мы с тобой заживём!
На мосту было пусто и очень ветрено.
Отец неуклюже взобрался на каменные перила и сгорбившись уселся на них.
— Толкай.
Антон подошёл к отцу.
— Толкай!
Сердце билось где-то в горле. Почему-то тяжело было дышать.
— Ну же!
Он сглотнул и нерешительно поднял руки. Отцовская спина такая широкая.
— Он нарочно твою мать туда увёз! Он хотел, чтоб она умерла!
Антон вскрикнул и изо всех сил пихнул отца в спину. Тот мешком полетел вниз.
— Молодец! А теперь давай...
Чудовищная вспышка света чуть не выжгла Антону глаза. Он повалился на холодный камень и зажмурился. Мост под ним ощутимо вздрогнул. А что, если это отец возвращается?! Трясёт мост, лезет из воды? Нет! Нет! Нет!
Потом в звенящей холодной тишине кто-то сказал:
— Эй, пацан, ты как?
Антон с трудом заставил себя поднять голову и открыть глаза. Перед ним стоял почти взрослый кудрявый смуглый парень.
Из темноты кто-то спросил:
— Как он, Полоз?
— Вроде понимает меня, — отозвался парень.
— Хорошо! А я тёмного двойника уже запечатал!
Парень по имени Полоз протянул руку, и Антон нерешительно принял помощь.
Из темноты вышел высокий мужчина. Он подбрасывал на ладони поблёскивающее в слабом лунном свете кольцо.
— Жалко продать нельзя! Ты как, пацан? К твоему папаше пристал тёмный двойник. Вот где-то подобрал родитель твой такую — ну, или похожую — цацку. И чем-то двойник его зацепил. Как давно он изменился?
— У него тень вторая появилась. С красными глазами. Это двойник?
— О, так ты видящий? Да, это двойник. Так сколько у него эта тень была?
— Шесть лет...
Полоз присвистнул, а мужчина удивлённо охнул.
— А, так двойник тебя готовил! — он хлопнул себя по лбу. — Раз ты видящий. Поня-я-ятно.
— Что понятно?
Антон колотила дрожь. То ли от холода, то ли ещё от чего.
— Тень с тобой говорила?
— Да...
— Предлагала к тебе прирасти? Ты для двойника куда лучше подходишь, чем обычный человек.
— Нет... не знаю... я отца с моста скинул, — прошептал Антон.
Потом развернулся — и его вырвало.
Двое странных незнакомцев долго-долго расспрашивали его обо всём, что случилось с момента появления красноглазой тени.
Когда небо посветлело на востоке, парень по имени Полоз спросил:
— Ты в детский дом хочешь, пацан?
Антон помотал головой.
Полоз велел ему подождать, отвёл мужчину в сторону, и они о чём-то тихо, но оживлённо поговорили.
Когда они вернулись, мужчина сказал:
— Я кое с кем переговорю, тебе опекуна назначат. Это мой друг, Шпиль. Он хороший человек, и видящий вдобавок. Шпиль племянницу воспитывает — Полоз вот считает, что он сможет, и о тебе позаботиться. Пойдём, парень!
“Никому не помогай”
Мать привезла Дашу к бабушке, пьяно улыбнулась и сказала:
— Ну, ты, это, поживи с бабой, ладно?
— А когда ты приедешь за мной?
— Скоро, доча, скоро!
Мать больше не приехала. Нет, вопреки бабкиным предсказаниям она не потравилась палёной водкой, не выпала из окна, её не зарезал пьяный собутыльник. Просто не приехала.
Даша часто слышала, как бабка ругается с матерью по телефону, а потом шёпотом называет её нехорошими словами и капает в кружку с чаем резко пахнущие капли.
Даша понимала, что бабушке она не очень-то нужна. Та ведь была ещё нестарая: любила наряжаться и ходить с подружками в театр и в кафе. Но с пятилетней внучкой не разгуляешься. Так бабка говорила подругам по телефону, громко вздыхала, ругала непутёвую дочь и жаловалась на диковатую внучку.
А как не быть диковатой, если с самого раннего детства Даша чаще играла со светящимися мушками и бабочками, чем с другими детьми? Матери было всё равно: она начала пить, потому что их бросил Дашин папа. Сама девочка его не помнила — ушёл он очень давно.
Она пробовала показывать матери и её друзьям