в чести –
Ревёт и мечет, словно сумасшедший,
Сметая все преграды на пути,
Как птица Рух над городом летит,
Рвёт крыши с перекошенных коттеджей.
Не в силах удержаться, чтоб не взвыть,
Проспекты стонут кронами акаций,
И плачут ранним золотом листвы…
А ветер гнёт деревья, как ковыль,
Муштрует нас, и учит не сдаваться.
ОКТЯБРЬ
Пусть октябрь сегодня на излёте,
Но бессильна хмурая тоска.
За раскатом вновь летит раскат,
И саднят от шрамов миномётных
Террикона мятые бока.
Но прозрачен купол поднебесья,
Запах осени сквозь листопад пророс.
Отряхнувшись от туманных грёз,
Вновь горят над храмом тонколесья
Золотые купола берёз.
НА ЗАРЕ
Смотри, какая чистая заря,
Какие облака парят над крышами!
Сочатся: пряный запах октября,
Оттенки мёда, меди, янтаря.
И тополя едва-едва колышутся.
Туман осел в низине луговой,
И счастье льётся с голосами птичьими.
Осенний город просто сам не свой
От Божьей красоты над головой,
Ликует, как дитя, забыв приличия.
ЖЕЛТЕЮТ ЯБЛОКИ
Желтеют яблоки, а сквер дрожит в снегу.
Когда-то я уже такое слышал.
И капает ноябрь с высокой крыши,
Вливаясь в городской тревожный гул.
Трамваи в ауте, троллеи чахнет нить,
За пазухой обид чернеет камень.
Здесь духи злобы, рыкающе львами,
Уже полгорода успели поглотить.
Немеет время, телефонный сбой,
Который порождается молчаньем,
Кружится обездолено грачами,
Над снежною тоскою городской.
А я сквозь страх и стылость ноября,
Иду, открещиваясь от истерик,
А яблоки спешат меня уверить,
Что и они надеждою горят.
ЖДИ
Город, словно рыба в молоке,
В выхлопном тумане от ракет,
В окнах глаз тревожная истома.
Не горят в безмолвном далеке
Слёзные огни аэродрома.
Декабрят холодные дожди,
И напитываясь каплями вражды,
Город стонет в горьком исступленье…
Но назойливо дождинки шепчут: «Жди
Искупленья, исцеленья, избавленья!»
ГОРLOVEКА — ЭТО НЕ ПЕСНЯ
ДЕКАБРЬСКИЙ ДИПТИХ
1. ПЕССИМИСТИЧНОЕ
Был снег похож на липкий детский страх,
И ягоды дрожали на кустах,
И разводил декабрь сплошную слякоть.
И город жался на семи ветрах,
Он горечью и порохом пропах,
Что без причин хотелось выть да плакать.
Не пощадило это время нас,
Но всё пройдёт в определённый час,
Мой город верит, цепь тревог прервётся…
Поплыл декабрь, и дождь пускался в пляс,
В грязи тонул замученный Донбасс,
Тоскою веяло из угольных колодцев…
2. ОПТИМИСТИЧНОЕ
Декабрь задорен, он на кураже
Морозит ягод красное драже
И каждый миг седым сквалыгой ценит…
Пусть город опустевший порыжел
На твёрдом миро-русском рубеже
У века шебутного на прицеле.
Но город знает — скоро новый год,
И он пускается в сплошной водоворот
Наивных действий, праздничных желаний.
Приободрившись, бегает народ,
И мира, как ребёнок сказку, ждёт,
И ищет чуда в голубом экране…
ГОРЛОВСКОЕ РОЖДЕСТВО
Опять январь теплом стреножен,
Теряя привкус волшебства,
Пора свои шаги итожить…
А в город от Семидорожек
Приходит праздник Рождества.
Мычат волами терриконы,
И блеют звёзды с небеси…
Мой город зверем стооконным
В молитве светлой окрылённо
Взывает: «Господи, спаси!»
ИЮНЬ
Слава Богу, мы дожили до июня!
Май растаял восковой свечой.
Есть проблемы, но они не в счёт.
Светит мне ресничка новолунья,
И акаций аромат течёт.
Всё, что есть, — смиренно принимаю,
Отметая скорбный свод потерь.
И небес мерцающая твердь
Возглашает, что любовь земная
Не желает больше верить в смерть.
ВСЯ МОЯ ЖИЗНЬ
Город, где шахтною пылью дышалось легко,
Я, как волчонок, впитавший его с молоком,
В мир прорастал, наполняясь его соучастьем,
В этом великом краю пролетарского счастья.
Позже я пил этот город донбасским дымком.
Город, где ртутных карьеров раскаты неслись,
Где вагонетки канатки, взлетевшие ввысь,
Были нам символом крепкой советской эпохи.
Я этот город теперь собираю по крохе,
Горловка — это не песня, а вся моя жизнь.
РАССВЕТ
Когда Венеры томный взор остыл,
Мои желанья сдержанно просты,
Когда окраины легкоранимы,
Я вижу с безмятежной высоты,
Как всходит солнце в дыме коксохима,
Как распускается рассвет неумолимо
Над куполом насыщенно-густым,
Перетекая через блокпосты…
И в этот миг мне хочется уже
Смотреть, как мир июньский порыжел,
Уткнувшись в чабрецы и молочаи.
А ветер на каком-то кураже
Врывается в зарю, не замечая
Что будет день, по-прежнему отчаян,
Сражаться на невидимой меже…
Без злобы, без огня, без новых жертв.
ГЛУБОКАЯ
Душной ночью желтоокой
Вдруг настала тишина.
Снится раненой Глубокой,
Что окончилась война:
Дышат улицы цветеньем,
Голосами детворы,
Наслаждаясь птичьей звенью,
Негой солнечной поры…
Но вспорхнёт рассвет жар-птицей –
Ухнет канонады вой.
Мир Глубокой только снится
В этой пляске огневой.
ГОРОД ЖИВ!
Канонада гудит без умолку,
Словно в сердце вбиваются сваи!
Город жив! Его вера живая,
Отгоняет от нас кривотолки.
Пусть звенят дребезжаще трамваи
И хрустят под ногами осколки.
Но щебечут небесные птицы,
Что-то шепчут влюблённые клёны.
В этот город июньски-зелёный
Каждой клеткой торопишься влиться.
Светлый город, бедой опалённый,
Как лампада, стоит у божницы…
ЦАРСТВО ПУГАНЫХ ФАЗАНОВ
Горемычная сентябрьская планета –
Поседевший от войны Донецкий Кряж!
Реки выпиты до дна, все песни спеты,
И застывшие над головой ответы
Не укладываются в хронометраж.
Это царство трижды пуганых фазанов
Не сдаётся. Этот край к тому привык,
Что не временем залечивают раны,
И историю назло эпохе бранной
Переписывает в новый чистовик.
ГОРОД УСТАЛ
Город дрожит от предчувствия боли…
Сжался б в комок, как бездомный щенок,
Только просторами он обезволен,
Баржею ржавой стоит на приколе,
С кроткой надеждой глядит на восток.
Город устал, и фантомность предместий
Чувствует каждую ночь на себе.
Всё на кону! Отвергая бесчестье,
Город живёт ради добрых известий,
Наперекор неподъёмной судьбе.
В ПРЕДДВЕРИИ
Всё хорошо? Да ничего хорошего,
Шумит февраль и сыплет с неба крошево,
И ветер затевает свистопляс.
Бредёт в лохмотьях чёрно-дымных странница
И под её шагами содрогается
Обугленная страхами земля.
Окраины, охваченные бреднями,
Как будто наступают дни последние,
Уже не ищут панике предлог…
Осмысленности нет. Народ в прострации
Из андеграунда спешит в эвакуацию…
Пока наш мир от взрывов